В комнате стояла полная тишина, но, видимо, только для меня — он явно что-то слышал, потому что пару раз кивнул и один раз сказал:

— Да, понятно. Я это сделаю.

От осознания того, что в комнате кто-то есть, да еще при этом здесь ведется разговор, а я не вижу и не слышу одного из собеседников, меня обуял ужас перед неизвестностью и смертью, и к этому ужасу примешивалось чувство беспомощности и невозможности пошевелиться, как это часто бывает в кошмарных снах. Я не мог двинуться с места, я не мог произнести ни слова. Я мог лишь напрягать слух в надежде услышать неслышимое и зрение в надежде увидеть невидимое, а тем временем меня обдувало ветром, исходящим из самого царства теней. Самое ужасное заключалось не в том, что здесь присутствовала смерть; меня пугал тот факт, что из ее безмолвия и спокойствия вырвалась некая мятущаяся душа, не способная упокоиться в мире, и взбудоражила бесчисленные поколения ушедших, заставив их бросить свои занятия и вернуться в материальный мир для того, чтобы изгнать ее оттуда. Никогда еще пропасть между живыми и мертвыми не казалась такой огромной и сверхъестественной. Я допускаю, что мертвые могут общаться с живыми, и меня напугало не это, потому что, как известно, мертвые идут на такое общение лишь по доброй воле живых. Но здесь присутствовало нечто холодное и преступное, изгнанное из царства покоя.

И вдруг начался настоящий кошмар. Обстановка в комнате каким-то образом изменилась. Энтони замолчал, он больше не смотрел прямо перед собой, его взгляд переместился в мою сторону, потом вернулся назад. Тогда я понял, что невидимый призрак переключил свое внимание с него на меня. И постепенно, по частям, его облик начал проявляться перед моими глазами…

На фоне камина и стены над ним возникло очертание тени. Затем оно приобрело форму: я увидел контуры мужчины. Потом начали вырисовываться детали, и словно в дымке передо мной появилось некое подобие лица, застывшего в трагической маске; на нем лежала печать такого горя, которое невозможно увидеть на живом человеческом лице. Через мгновение образовались контуры плеч, под которыми разлилось багрово-красное пятно, и внезапно я отчетливо увидел весь призрак целиком. Вот он стоит передо мной с проломленной, залитой кровью грудью, из которой, словно обломки корабля, торчат сломанные ребра. Скорбные, ужасные глаза пристально смотрят на меня, и тогда я понял, что ледяной ветер дует прямо из них…

Потом словно кто-то щелкнул выключателем, и видение исчезло, ветер стих, и я оказался в теплой, ярко освещенной комнате, а напротив меня стоял Энтони. Я больше не чувствовал невидимого присутствия; мы остались одни, и наш неоконченный разговор повис в теплом воздухе. Я пришел в себя, как после наркоза. Поначалу все казалось расплывчатым и нереальным, постепенно приобретая привычный вид.

— Ты с кем-то разговаривал, — нарушил молчание я. — Кто это был? Что это было?

Он провел тыльной стороной ладони по лбу, который блестел от пота.

— Душа в аду, — ответил он.

Физические ощущения быстро забываются после того, как они проходят. Если вам было холодно, а теперь вы согрелись, то трудно вспомнить, как вы дрожали от холода; если вам было жарко, а потом стало прохладно, то трудно осознать, насколько вас угнетала жара. Точно так же, после исчезновения призрака, я забыл, какой ужас он вселял в меня всего несколько мгновений назад.

— Душа в аду? — переспросил я. — О чем ты говоришь?

Он обошел комнату, потом остановился около меня и сел на подлокотник моего кресла.

— Не знаю, что видел ты, — сказал он, — что чувствовал, но что касается меня, то события прошедших нескольких минут казались самыми реальными в моей жизни. Я говорил с душой, пребывающей в аду раскаяния, а это единственно возможный ад. После произошедшего прошлой ночью он знал, что может через меня наладить связь с миром, который покинул. Он искал меня и нашел. На меня возложена миссия, я должен связаться с женщиной, которую никогда не видел, и передать ей слова раскаяния… Думаю, ты догадываешься, о ком идет речь…

Он резко поднялся.

— Давай-ка проверим. Он назвал мне улицу и номер дома. Ага, вот и телефонная книга! Будет ли это простым совпадением, если окажется, что в доме номер 20 по Чейзмор-стрит, в Южном Кенсингтоне, живет некая леди Пэйл?

Он пролистал страницы толстого справочника.

— Да, так и есть, — кивнул он.