Анюта припала къ старушкѣ, еще ближе прижалась къ ней и обняла ее крѣпче.

— Такъ-то, милая ты моя, а теперь почитаю я съ тобою божественное и лягъ ты почивать помолившись, а завтра что Богъ дастъ и скажи изъ глубины своего невиннаго дѣтскаго сердца. Отецъ милосердный, да будетъ воля Твоя.

Арина Васильевна прочитала Анютѣ два псалма наизустъ и уложила ее въ постель, заставивъ повторить столь чтимыя ею слова: да будетъ воля Твоя.

Рано утромъ пришла миссъ Джемсъ, но напрасно силилась она развлечь Анюту. Она отказалась ото всякаго чтенія и занятій и просила отпустить ее къ Аринѣ Васильевнѣ, Варвара Петровна позволила и Анюта застала старушку въ заячьей черной шубкѣ.

— Куда вы? спросила Анюта.

— А я къ обѣднѣ, а оттуда ко Всѣхъ Скорбящихъ Божіей Матери о тебѣ и о твоемъ дядюшкѣ Богу молиться. Молебенъ отслужу за здравіе его.

— Подождите меня, и я съ вами, сказала Анюта и стремглавъ бросилась къ теткѣ. Варвара Петровна еще не окончила своего утренняго туалета, но заслышавъ торопливые шаги Анюты позволила ей войти. Анюта просила отпустить ее на богомолье съ Ариной Васильевной и страшилась получить отказъ, но къ ея немалому удивленію Варвара Петровна ласково отвѣчала ей, что она можетъ ходить всякій день съ Ариной Васильевной, въ какія ей вздумается церкви, часовни и монастыри. Она прибавила, что послала другую депешу въ К** и ждетъ отвѣта каждую минуту.

Анюта поспѣшно одѣлась и ушла со старушкой пѣшкомъ на богомолье. Не близко — съ Покровки до церкви Божіей Матери Всѣхъ Скорбящихъ, находящейся за Москвой-рѣкой, но Анюта шла бодро и не чувствовала усталости…

Когда она воротилась домой, въ ея комнатѣ заботливо накрытъ былъ столъ и приготовленъ чай; обѣ ея воспитательницы, и Нѣмка и Англичанка, дожидались ее съ нетерпѣінемъ и спѣшили напоить и накормить ее, зная, что она ушла изъ дому на тощакъ. Анюта усадила съ собою за столъ Арину Васильевну и обѣ вмѣстѣ онѣ стали пить чай съ просфорой принесенною изъ церкви.

Миссъ Джемсъ глядѣла на Анюту молча, но въ холодномъ лицѣ ея засвѣтилась какая-то искра чувства при видѣ этой дѣвочки съ блѣднымъ лицомъ и красными отъ слезъ глазами, которая прилѣпилась всею душою къ старушкѣ ключницѣ.

Долгіе, мучительные часы неизвѣстности вынесла Анюта, которую не оставляли одну, но и не тревожили; она видѣла, что всѣ ее окружающія принимаютъ участіе въ ея бѣдѣ, и это участіе немного облегчило тяжесть ея жестокой печали. Наконецъ предъ обѣдомъ дверь отворилась, Варвара Петровна вошла съ лицемъ веселымъ. Въ рукахъ ея была телеграмма, которую она протянула Анютѣ.

— Слава Богу, сказала она, — дядѣ твоему гораздо лучше. Вотъ, читай.

Анюта взяла телеграмму дрожавшими руками.

Анюта облилась слезами. Всякой день получала она короткія письма, то отъ Мити, то отъ Вани, а наконецъ отъ самой Маши. Они писали, что папочкѣ съ каждымъ днемъ лучше, потомъ, что онъ совсѣмъ оправляется и что ему совѣтуютъ ѣхать на все лѣто въ деревню, но они еще не знаютъ куда повезутъ его.

— У меня деревень много, сказала Анюта Аринѣ Васильевнѣ, съ которой проводила каждый день нѣсколько. времени, когда обѣ онѣ бывали свободны отъ занятій, — но какъ мнѣ сдѣлать, чтобы помѣстить тамъ папочку.

— Ваши деревни не вблизи отъ К**, да притомъ я вамъ не присовѣтую предлагать дядюшкѣ ѣхать туда. Вспомните, что въ вашихъ вотчинахъ лѣтъ тридцать никто изъ господъ не бывалъ и тамъ, по всему думать можно, заправляютъ всѣмъ управляющіе, а ужь управляющіе безъ господъ, вѣдомо всѣмъ, что такое?

— Какіе они, спросила Анюта,

— Почти всегда нахалы и воры. Безъ хозяина извѣстно что слуги — либо волки, либо овцы безъ пастыря. Вы сами узнаете каковы они, когда выростите.

Вскорѣ Анюта узнала, что выздоравливающаго папочку увезли въ усадьбу одной старушки родственницы маменьки, которая жила подъ самою К** и предложила ему флигель своего дома.

— Арина Васильевна, сказала Анюта, — у моего прадѣда было имѣніе съ домомъ и садомъ?

— Конечно. Оно теперь ваше, село Спасское, подмосковная. Богатое село, домъ каменный, сады, оранжереи. Ваша бабушка гостила тамъ съ сынкомъ, отцомъ вашимъ.

— Спасское далеко отъ К**, спросила Анюта.

— Отъ К**, кажется далеко, я хорошо не знаю гдѣ К**, но отъ Москвы Спасское близко, верстъ за тридцать, только дорога туда плохая. Я слышала, что и домъ надо поправить. Говорятъ, къ вашему совершеннолѣтію все приведутъ въ порядокъ.

— А когда совершеннолѣтіе? спросила Анюта.

— Обыкновенно въ двадцать одинъ годъ. Вамъ еще ждать долго.

Анюта ничего не отвѣтила. Вскорѣ тетки ея переѣхали въ Петровскій Паркъ и лѣто, и осень прошли, по обыкновенно, однообразно и скучно на той же самой дачѣ. Анюта, успокоившись на счетъ папочки, о которомъ приходили самыя пріятныя извѣстія, принялась за занятія. Она читала очень много съ миссъ Джемсъ. Ей минуло семнадцать лѣтъ; осенью онѣ переѣхали въ городъ. Анюта ждала Митю съ нетерпѣніемъ. Онъ пришелъ. совершенно успокоилъ ее на счетъ папочки, но объявилъ, что не можетъ навѣщать ее часто, такъ какъ держитъ экзамены, прерванные имъ весной по случаю болѣзни папочки и поѣздки въ К**.

Два воскресенья онъ не приходилъ, на третье явился.

— Ну что, сдалъ? Спросила Анюта.

— Не всѣ еще, но главные сдалъ и благополучно.

— Въ этомъ я была увѣрена.

— Отчего такъ, засмѣялся Митя.

— Ты всегда былъ прилеженъ и такой умный; но я должна теперь поговорить съ тобой серьезно. Сядемъ. Вѣдь ты на юридическомъ факультетѣ и знаешь хорошо всѣ законы.

— Законы! воскликнулъ Митя съ изумленіемъ.

— Да, законы, и не удивляйся пожалуста. Я ужь не дитя. Отвѣчай мнѣ: ты знаешь твердо законы.

— Нѣтъ, Анюта, какъ могу я ихъ знать? По правдѣ сказать я ихъ плохо знаю; вѣдь я только на дняхъ перехожу на второй курсъ.

— Но ты можешь узнать, спросить?

— Конечно могу.

— Узнай же навѣрное, слышишь, навѣрное, безъ ошибки, въ какія лѣта дѣвушка, круглая сиротка, можетъ жить въ домѣ тѣхъ родныхъ, у которыхъ она жить желаетъ, и можетъ ли тратить свои деньги или часть ихъ на себя, чтобы не обременять собою родныхъ.

— Анюта, ты что это задумала? воскликнулъ Митя съ удивленіемъ.

— Что бы я ни задумала, я тебѣ все скажу послѣ, когда ты узнаешь о законахъ. А покуда мы не знаемъ, зачѣмъ говоритъ по пустому. Можетъ и нельзя.

— Но, Анюта, могу ли я сдѣлать это? Ты не совершеннолѣтняя и обязана повиноваться опекунамъ и я не могу вступаться не въ свои дѣла.

— Митя, сказала Анюта твердо, — я обратилась къ тебѣ какъ къ брату; сдѣлай это. Твой отказъ только обидитъ меня, но не перемѣнитъ моего намѣренія. Если ты откажешь мнѣ, я найду возможность узнать, что я хочу, помимо тебя. Притомъ я имѣю право знать законы, касающіеся меня. Богъ лишилъ меня отца и матери и я завишу отъ закона. Я хочу знать его. Это, повторяю, тебѣ мое право.

Митя подумалъ и сказалъ:

— Хорошо, я узнаю.

— Навѣрно, безъ ошибки.

— Навѣрно, но смотри Анюта, будь благоразумна, не выдумай какой-нибудь несообразности. Я вижу, что ты осталась такою же какъ была, настойчивою и все съ маху.

— О! нѣтъ, отвѣчала Анюта, — я теперь ничего съ маху не дѣлаю, увидишь самъ, меня здѣсь передѣлали и будь спокоенъ, я не сдѣлаю ничего нехорошаго.

Но Митя ушелъ совсѣмъ неспокойный, онъ опасался, что Анюта затѣетъ что нибудь неподходящее, что встревожить отца его, только-что оправившагося отъ болѣзни, но такъ какъ онъ обѣщалъ, то и занялся дѣломъ Анюты. Для большей вѣрности, онъ не ограничился чтеніемъ Свода Законовъ, но отправился къ одному извѣстному повѣренному и ходатаю по дѣламъ и спросилъ его мнѣнія.

Когда въ слѣдующее воскресенье онъ пришелъ къ Анютѣ, она увидя его измѣнилась въ лицѣ.

— Что ты? спросилъ у ней Митя, — отчего ты такъ блѣдна, будто испугалась?

— Ты пришелъ рѣшить мою судьбу, сказала она, — говори, я слушаю. Сядемъ. Они сѣли.