Довольный демон Фафенгзедонг повелел бесу, чтобы его подопечный активнее накапливал деньги и стал самым богатым человеком в городе, потому что у кого деньги, у того и сила, а у кого сила — у того власть. А властный человек на земле — это прекрасный источник темной энергии при правильном подходе.
Брат ростовщика, Хунь Пень, был его полной противоположностью. Ему всегда были чужды звон монет и радость находиться выше других по статусу и достатку. Он преданно служил императору. Жунь Пень напрасно прикрывался именем брата, ведь Хунь Пень никогда не стал бы решать его мелочные проблемы и выбивать деньги из горожан, которых он когда-то поклялся защищать и оберегать. Янмей пришла к нему домой и умоляла, чтобы он поговорил с братом и как-нибудь вразумил его. Воин отказался разговаривать с Жунь Пенем — тот давно перестал быть для него братом по духу, однако, пообещал, что сделает все, чтобы ростовщик ответил за свои действия и больше не позорил их старинный и уважаемый род Пень 彭.
Что же делал все это время Лю Цзинь? Ангел не бездельничал и выработал стратегию по спасению души Жунь Пеня. Хранитель встретился с ангелом-воином Бао Чжанем. Выслушав, тот предложил ослепить божественной силой двух чертей, которые вселились бы в обитающих неподалеку воров-домушников, те бы проникли в дом Жунь Пеня и вытащили из-под кровати его сундуки с монетами. Лю Цзиню приглянулась эта идея, но чтобы её реализовать, требовалась большая осторожность, так как если нечистая сила распознает аферу, можно навсегда лишиться возможности благотворно повлиять на ход событий в судьбе мужчины. Ангел-сила Чу Ю выделил воину небесные доспехи, выдерживающие прямое попадание заряда из адской мортиры, а хранитель в качестве артефакта получил экспериментальный образец бесогона-ослепителя, которым он мог облучать бесов и вводить их в состояние забвения и слепоты на некоторое время.
В этот же вечер Лю Цзинь подкрался к двум чертям на пустыре всего в десяти инь от дома ростовщика и выстрелил из бесогона-ослепителя, но из-за отсутствия практики немного промахнулся и попал в бездомного, который тут же упал на колени и стал просить божественного снисхождения. Чертям Бздяо и 孙 Сунь Дьяо 屌 крайне не понравилось такое поведение смертного и принялись его хлыстать плетками, чтобы человек ощутил себя ничтожной падалью и начал горевать над своей никчемной и бедной жизнью. Лю Цзинь не допустил повторного промаха и, контуженные божественной энергией, нечистые сразу побежали за добычей и прямо здесь, на пустыре, запрыгнули на плечи к двум бездельникам, которым тут же на ум пришла идея обворовать зажиточного ростовщика. Она приходила к ним и раньше, но воры боялись охраны, а сегодня их пьяный наводчик разболтал, что этой ночью никакой охраны точно не будет.
Жадность давно поселилась в душе Жунь Пеня, он не позволял себе тратиться на постоянную охрану, будучи уверенным, что на его драгоценные сундуки никто не покусится, ведь у брата воина императорской стражи, естественно, должна быть круглосуточная охрана — кто может подумать иначе? Вечером перед сном он поел рыбы, риса, покурил кальян, а позже к нему пришла массажистка средних лет, чтобы давить руками на определенные точки на ногах. В конце Жунь Пеню надоела это процедура, и он потребовал давить ему выше и сильнее. Массажистка наотрез отказалась и начала отрицательно жестикулировать. Жунь Пень разозлился, пихнул женщину пяткой и велел убираться прочь, пообещав рассказать всем, что она грязная проститутка, прикрывающая свой позор услугами массажа.
Затем он лег спать, оставив открытым окно, чтобы комната лучше проветривалась. Проворные домушники, влекомые нечистой силой, временно находящейся под воздействием божественного излучения, залезли в открытое окно и принялись шарить по дому. Псы, охраняющие двор, в этот момент были с другой стороны дома и не помешали им. Хозяин беспокойно ворочался в кровати и сопел, находясь на грани своего сна. Дзафань Чунг сидел у его изголовья, чистил копыта и нашептывал ему адскую колыбельную. Когда воришки с чертями на плечах прокрались в комнату хозяина дома, Дзафань Чунг довольно застрекотал, потому что ему было необходимо спуститься к демону Фафенгзедонгу на совещание, а Жунь Пеня следовало оставить под присмотром темной силы.
Один вор полез под кровать, обнаружил богатство и стал вытаскивать сундук с монетами. Другой ловко срезал ключ с шеи ростовщика. Дзафань Чунг велел черту Сунь Дьяо пресечь ограбление, потому что на этих деньгах у него строилась вся стратегия перехода Жунь Пеня на боле высокий уровень греха. Черт не обратил на злобное замечание никакого внимания: воры, открыв ключом сундук, начали выгребать монеты и пересыпать их в мешки. Сунь Дьяо огрызнулся на беса и прошипел, что его начальство получает приказы напрямую от сатаны. Дзафань Чунг вздрогнул от изумления, немного подумал над этим и разрешил опустошить только один сундук. Глядя, как черти дирижируют людьми, бес вскоре заметил, что они ведут себя неадекватно и подозрительно.
Воздействие бесогона-ослепителя стало ослабевать, воры начали нервничать от возможности быть застигнутыми на месте преступления и от того, как опрометчиво они решились забраться сюда без должной подготовки, поэтому поспешили ретироваться из дома. Дзафань Чунг подставил хвост к рогам черта Бздяо и понял, что действия незваных гостей вызваны вражьей аферой. Бес зарычал на чертей, чтобы они опомнились и привели себя в порядок, стал озираться по сторонам и хрюкать, чтобы найти хранителей и атаковать их. Когда похитители с наполненными мешками и сидящими на их спинах улюлюкающими чертями выбежали под лай собак на улицу из двора, Лю Цзинь высунулся из-за стены и прицелился в Дзафаня из перезаряженного бесогона. Хранитель был весьма неопытен в сражениях с мощными представителями нечистой силы и действовал по обстановке. Дзафань Чунг стукнул копытом по голове Жунь Пеня, чтобы он проснулся и заглянул проверить драгоценные сундуки. Увидев хранителя, бес громко зарычал, взвыл и кинулся на него, растопырив свои вековые непиленные когти.
Ангел немного замешкался, успел выстрелить, но заряд божественных фотонов прошел выше рогов беса. Небожитель бросил оружие, поскольку не было времени ждать перезарядки, зажмурился и, прижавшись к стене, стал читать молитву об изгнании нечистой силы. Едва бес успел накопить огненной пыли и извергнуть её из своей пасти на хранителя, как вдруг поперхнулся огненным шаром и изверг из пасти на Лю Цзиня порцию горячего смрада, от чего хранитель заметно покраснел и убежал восстанавливаться на улицу. Это ангел-воин упредил атаку беса и теперь остался сражаться с ним один на один.
Бао Чжань выпрыгнул из-за шкафа и стал метать в нечистого дротики-аннигиляторы. Дзафань Чунг атаковал воина адской плеткой и получил от него в ответ мощный разряд божественных фотонов из бесогона, который Лю Цзинь бросил у порога перед тем, как спастись от ярости беса. Дзафань Чунг находился на грани своих возможностей, потому что давно не спускался в ад на подзарядку. Пропустив в очередной раз удар в морду, бес заохал, закряхтел и собрался ретироваться от столь могущественного ангела в преисподнюю через портал, но небожитель не оставил никаких шансов своему оппоненту, завершив схватку окончательной аннигиляцией, ударив врага копьем под хвост. Дзафань Чунг заверещал, как бешеная свинья, закрутился вокруг оси и лопнул, оставив смрад и черную пыль после себя.
Было три часа ночи. В это время Жунь Пень проснулся от головной боли, выпил воды из кувшина, заглянул под кровать и пронзительно закричал от ужаса. Несчастный начал бегать по дому, истошно вопить и ругаться. Схватив дубинку, он в белье выскочил на улицу и направился к Ляо, соседу напротив, полагая, что это он совершил ограбление, потому что месяцем ранее в сердцах пообещал отомстить за исправленные значения в долговой расписке. Ударив с размаху дубинкой по деревянной двери, Жунь Пень не добился аудиенции и вдруг решил, что преступник — это сапожник Куан, так как он постоянно прищуривался и усмехался при встрече последние несколько дней, теперь понятно почему. Яростно побив ногой в дверь, ростовщик метнулся в сторону дома младшего чиновника Чжугэ, вспомнив, что он выдал свою дочь за сына Банли, а ведь тот должен ему кучу денег, значит, они все заодно, и все хотят ему зла.
