Вера прикрыла глаза, пытаясь справиться с непонятным томительным чувством, но усталость взяла свое. Она почти провалилась в тревожное забытье, из которого ее вырвал слегка удивленный голос темполога.

– Ты была права. Эти часы действительно существуют…

– Ты их нашел? – не открывая глаз, спросила девушка.

– Совпадение сорок три процента. Не Бог весть что, но лучше, чем ничего.

– И где они? – сообщение напарника Веру почему-то не обрадовало. Напротив, сердце томительно сжалось, а горло перехватил спазм. Под опущенными веками заплясали разноцветные пятна.

– Не понимаю… очень сильные помехи. Карта почти не читается. Вера, попробуй ты посмотреть!

Девушка отвернулась.

– Не хочу.

Она буквально чувствовала спиной обескураженный взгляд Кирилла.

– Вера?… – он сильно тряхнул ее за плечо. – В чем дело? Что опять случилось?

– Отстань от меня!

Она и вправду не могла объяснить, что ее так пугает. Ей просто было страшно. Этот страх шел ниоткуда, она не могла понять его причины. В другой момент она, возможно, сумела бы с ним справиться, но не сейчас. Все, что с ней происходило, весь этот калейдоскоп событий, постоянно меняющихся обстоятельств, ее собственное состояние, отмеченное нескончаемой головной болью, и хуже всего – утрата безусловного чувства реальности – все это, казалось, отнимает последние силы. Наверное, нужно было как-то собраться, взять себя в руки, но Вера не могла, просто не могла этого сделать. Она уже чувствовала внутри звенящую пустоту, которая подобно бездонному колодцу поглощала остатки жизненной энергии.

Больше всего ей хотелось свернуться в комочек, ничего не видеть, не слышать и не ощущать. Требовательный голос Кирилла доходил до нее как будто издалека. Жесткие руки больно впивались ей в кожу. Ну почему, почему он не хочет оставить ее в покое?!

– Так, ну-ка посмотри на меня! – скомандовал темполог, хлопая ее по щекам. – Нет, нет, нет, не теряй сознания! Вера, Вера, открой глаза!

Она нехотя подчинилась.

– Так, уже лучше. Теперь, может, объяснишь мне, что с тобой происходит? Только что же все было нормально… Нет, не закрывай глаза, смотри на меня!

– "Ротонда"… – еле ворочая языком, прошептала девушка. – Кажется, она шевелиться…

Кирилл стремительно обернулся. По светящимся осколкам за его спиной пробежала легкая рябь. Они по-прежнему висели неподвижно в воздухе, подобно зеркальному шару (Вера это точно подметила), но некоторые из них словно стали тускнеть, тогда как другие наоборот вспыхнули еще ярче.

Вера тоненько захныкала, потом раскрыла рот и задышала по-собачьи.

Темполог с шумом потянул носом.

– Опять запах… Что-то происходит.

– Без тебя знаю! – слабо огрызнулась девушка. – Прекрати это!

– Как я могу что-либо прекратить, если я даже не знаю, что? Потерпи немного, надо разобраться.

Резким движением Вера отбросила его руки и на четвереньках быстро поползла прочь. Отползя немного в сторону, она поднялась на ноги и, покачиваясь, заспешила дальше, на ходу вытягивая руки, словно видела перед собой какую-то преграду. На пару секунда девушка приостановилась, плечи и спина у нее напряглись, и она несколько раз толкнула воздух. Потом ее ладони с растопыренными пальцами дернулись, тело, будто утратив опору, стало заваливаться вперед. Вера поспешно сделала шаг, потом другой, выпрямилась, постояла немного, приходя в себя, и побрела к выходу со двора. Сначала медленно, едва переставляя ноги, но потом все быстрее и быстрее.

На улицу она вырвалась почти бегом. Фигура в голубом сарафане мелькнула в ярком солнечном свете, после чего скрылась за углом.

Оказавшись на улице, Вера остановилась, беспомощно огляделась и, постояв немного, направилась, сама не зная куда. Поначалу ей казалось, что вокруг царит полнейшая тишина, но постепенно сквозь плотную завесу безмолвия начали пробиваться отдельные звуки – сперва слабые, едва уловимые, они постепенно становились все громче и отчетливей.

Девушка напряженно всматривалась вдаль, пытаясь определить их источник. Однако окружающий мир до сих пор виделся Вере словно сквозь толстую стеклянную призму.

Солнце делило улицу на две неравные части: одну половину заливал ослепительно-яркий свет, другая тонула в густой синеватой тени. Изображение размывалось, свет переходил в тень и наоборот. Дома с окнами, вывесками, рекламными стендами, цветными тентами дробились и рассыпались по кусочкам, подобно плохо собранной мозаике. Над ними, словно продуваемая сквозняком паутина, колыхались черные сплетения проводов. Городской шум все усиливался, хотя вокруг не было заметно ни людей, ни машин. И то, и другое появилось как-то сразу, внезапно – вот улица была совершенно пуста, и вот уже проезд оказывается заполнен автомобилями, а тротуар – пешеходами.

Оглушенная резким переходом девушка растерянно заморгала, с трудом удерживаясь от искушения ущипнуть себя или того хуже – начать тыкать во всех прохожих пальцем, чтобы убедиться, что это не очередное обманчивое видение. В конце концов, она почувствовала необходимость остановиться и перевести дух. Неплохо было бы еще и обдумать все как следует, но это уже превышало ее силы, поэтому Вера просто застыла посереди тротуара с открытым ртом, беспрестанно вертя головой из стороны в сторону. Ее обогнала пожилая пара, сгорбленный старичок с волосами как пух, опирающийся на толстую коричневую трость, и такая же старушка с белой плетеной сумкой в руках – своего спутника она держала под руку, они о чем-то разговаривали. Вера поймала неодобрительный взгляд, брошенный в ее сторону женщиной; в следующую минуту она обнаружила ту же пару далеко впереди себя.

Не в состоянии более выносить эту ужасную неопределенность, девушка стиснула зубами запястье. Боль немного привела ее в чувства, но картина вокруг ничуть не изменилась, разве что стала немного четче.

Тогда, раскрыв глаза как можно шире, Вера медленно обвела взглядом улицу из конца в конец, внимательно рассматривая каждый предмет и каждого человека, потом – еще раз в обратном направлении. Обыденность происходящего вокруг заставила ее усомниться в здравости собственного рассудка, но, тем не менее, она видела то, что видела. Не было ни завалов, ни иных следов разрушений, волны с Невы не набегали с ревом, грозя городу затоплением, асфальт под ногами ни дрожал и не трескался. Все было до странности мирно, до непонятности привычно. С черепашьей скоростью двигались застрявшие в пробке автомобили. Лучи солнца, отражаясь от стекол и полированных капотов, выстреливали в глаза, яркими вспышками. Группа изнывающих от жары людей как ни в чем не бывало ждала троллейбус на остановке. Молодая женщина в ядовито-розовых босоножках на пятнадцатисантиметровой платформе, обмахиваясь сложенным журналом, толкала перед собой детскую коляску. Невдалеке несколько дочерна загорелых грузчиков с грохотом скидывала покрытые пылью коробки и мешки в открытое окно цокольного этажа. Из темного провала подворотни вывалилась компания подростков с бутылками пива в руках. Лохматая псина сосредоточенно замерла с поднятой лапой у водосточной трубы – сделав свое дело, она встряхнулась и неторопливо потрусила по улице, попутно обнюхав Верины колени.

У девушки вырвался истерический смешок. Ей по-прежнему не верилось, что все это происходит наяву.

"Нет, я точно схожу с ума, – она помотала опущенной головой. – Хотя, почему вдруг? Ведь все именно так, как и должно быть. Никаких потопов и землетрясений. Никаких временных вывертов. Обычная жизнь. Неужели я успела от этого отвыкнуть?"

Она по-новому, с каким-то неожиданным теплым чувством посмотрела на небо, на закопченные стены домов, на покрытый трещинами асфальт. Их вид был таким знакомым и родным, да, именно родным, по-другому не скажешь… Даже заполненные под завязку урны вызывали у нее умиление.

На секунду ей почудилось, что она видит подругу, стоящую у светофора и готовящуюся перейти улицу. Она даже ускорила шаг, чтобы подойти поближе и разглядеть наверняка, но в этот момент загорелся зеленый свет, и толпа пешеходов заслонила девушку, привлекшую ее внимание. Людская масса налетела на Веру подобно прибою, подхватила и потащила за собой. Людей было так много, как будто здесь, на этом переходе собралось все население Петроградского района, они все шли и шли, и поток разгоряченных человеческих тел никак не кончался. Со всех сторон Веру окружали незнакомые лица, пустые глаза, глядящие сквозь нее, лоснящиеся от пота плечи и руки. Чужие волосы скользили по ее щекам, назойливые ароматы туалетной воды и дезодорантов заставляли задыхаться, от гула чужих разговоров в полный голос закладывало уши. Когда же толпа, наконец, схлынула, девушка внезапно очутилась одна, растерянная, оглушенная, жадно хватающая ртом воздух, точно выброшенная из воды рыба.