– Ох, фрейлейн фон Зегельс, право же… Вот уж не ожидал встретить здесь благородную барышню! – Он нарочито внимательно оглядел ее суконный чепец с короткими крыльями, какой носили местные крестьянки, задержался взглядом на длинных кистях верхней шали, сколотой на груди медной сактой, потом перевел его на облепленный снегом подол серой шерстяной юбки и снова усмехнулся.

Мартина виновато потупилась.

– Я… я… я тоже не ожидала вас здесь увидеть, господин Хорф, – торопливо произнесла она, подтягивая края шалей. – Мне следует благодарить господа нашего Иисуса Христа и его Пречистую Матерь за то, что они послали вас сюда. Если бы не ваше своевременное появление, меня бы растерзали волки…

Хорф перестал улыбаться.

– А, так они шли за вами, – пробормотал он, странно глядя на девушку.

– Да, и я…

– С каких пор девица из рода Унгернов так поглупела, что бродит по лесу в одиночку! – резко оборвал ее мужчина. – Или с вами есть еще кто-то? Отвечайте! Что это вам тут понадобилось?

Девушка гордо вскинула голову.

– Мне не понятен ваш тон господин рыцарь! Разве эти угодья принадлежат вам? Что-то не припомню, чтобы отец вам их дарил!

– О, девчонка-то с норовом… – неприятная ухмылка и сопровождающий ее взгляд заставили Мартину сжаться.

– Разве я не могу гулять, где захочу? – уже тише повторила она.

– В таком виде? Сомневаюсь!

– Ваше право, – холодно поизнесла девушка, отворачиваясь от собеседника.

– Вот как? Тогда позволю себе усомниться и в том, что барон, ваш отец, давал разрешение на эту прогулку. Нет? – Лошадиная морда толкнула девушку в плечо. – Что вы молчите? Уж не задумали ли сбежать, как ваша сестрица?

Мартина в смятении отступила.

– Я не сбежала, – еле слышно выдохнула она.

– Тогда что вы здесь делаете? Ну же! Не вздумайте мне лгать!

Он надвигался на нее, словно хотел втоптать конем в снег, и девушка вновь ощутила холодный липкий страх, совсем как недавно в овраге под взглядом стоящего над ней хищника. Пожалуй, они и впрямь были похожи друг на друга – волк и человек, но даже зверь не внушал ей такого чувства полной беспомощности и постыдной слабости, от которых ноги точно прирастали к месту. От зверя она еще могла убежать…

– Право же, я вас не понимаю, – голос ее дрогнул, но она старалась говорить как можно уверенней. – Кто дал вам право так со мной разговаривать? Неужели благородный рыцарь Хорф так одичал в походах, что забыл про куртуазное общение? Не забывайте, что перед вами дочь вашего сюзерена!

– Барон фон Зегельс – не мой сюзерен, – пренебрежительно отмахнулся Хорф. – Я лишь оказываю ему некоторые услуги и лишь до тех пор, пока мне это выгодно. Что до умения вести себя, фрейлейн, то не вам меня поучать. С женщиной ведут себя так, как она того заслуживает…

Он соскочил в снег и подошел к ней совсем близко, не сводя глаз с испуганного девичьего лица.

– А потом… кто же узнает благородную барышню в лэттской девке? Кому в голову придет, что нежная фрейлейн, в чьих жилах течет кровь прославленных предков, воспитанная в рыцарском замке под строгим надзором заботливых родственников, невесть, зачем вырядится в лохмотья и станет шляться по округе как простая крестьянка?

"Это не лохмотья", – хотела возмутиться девушка, но под пристальным взглядом мерцающих серых глаз не смогла вымолвить ни слова. Хорф склонился еще ниже, к самому лицу Мартины, его рука скользнула за ее спину, не давая отстраниться.

– Есть ли различие между дамой и служанкой? – Другая рука уверенно легла ей на грудь и сдавила, сильно, почти до боли. – Где же оно скрывается? Может, под одеждой?

– Я все расскажу отцу, – прошептала девушка, пытаясь его оттолкнуть.

– Не расскажешь.

Мартина чувствовала его дыхание на своем лице, губы рыцаря почти касались ее губ. Ослабев, она почти повисла у него на руках, и при мысли о том, что он может с ней сделать, девушку пронзила дрожь отвращения.

– Клянусь Господом и Пречистой девой, клянусь святым Мартином, моим покровителем, отец обо всем узнает…

Лицо Хорфа перекосила уже знакомая неприятная ухмылка.

– Маленькая святоша, – проворчал он, на мгновение прижав девушку к себе так, что у нее перехватило дыхание. Потом его руки разжались, и она, не удержавшись, упала в снег.

Одним прыжком, даже не коснувшись стремян, рыцарь вскочил в седло и, не удостаивая Мартину больше ни единым взглядом, развернул коня к роще. Она медленно поднялась, отряхивая снег с одежды. Ее смятение еще не улеглось, руки дрожали, лицо горело от пережитого унижения. Ей казалось, что худшего с ней не могло произойти. Вспоминая слова Хорфа и выражение, с которым он на нее смотрел – в самом деле, как на простую девку! – она начинала задыхаться от ненависти и страха, но к этому примешивалось ощущение странной тягучей боли, доходящей до самого сердца.

Еле сдерживая подступающие слезы, девушка почти бегом бросилась к озеру. Скорей, прочь отсюда, уйти, забыть…

Снег заглушил частый перестук тяжелых копыт за ее спиной. Она вздрогнула и обернулась, только когда над ухом звякнули металлические кольца уздечки. Жесткая рука обхватила ее поперек талии, забрасывая в седло – высокая, обитая железом лука больно ударила по бедру, но лошадиное фырканье заглушило легкий вскрик. Хорф натянул поводья, перехватывая пленницу поудобней, конь взбрыкнул передними ногами и сердито заржал.

Опомнившись, Мартина начала вырываться, бестолково размахивая руками.

– Нет, не прикасайтесь! Не смейте меня трогать!

– Ну-ну, фрейлейн фон Зегельс, – мужчина словно не заметил отчаянных попыток девушки, одним небрежным движением притиснув ее руки к бокам. – Не оставлю же я вас одну посреди леса. И барон, думаю, будет мне благодарен, если я верну ему дочь в целости…

– Альберт, – негромко прошелестело над полем.

Хорф слегка повернул голову. От деревьев неспешно отделилась и выехала ему навстречу высокая фигура в белом орденском плаще с капюшоном, скрывавшем левую половину лица всадника. Правая, худая и мертвенно бледная, была обращена к Хорфу и глядела сквозь него тусклым огоньком глубоко запавшего глаза. Весь облик подъезжавшего рыцаря был до того призрачным, что, казалось, лучи солнца проходят сквозь него, еле очерчивая на снегу колеблющуюся тень. И только красный крест с мечом, повернутым острием вверх, на его плече выделялись ярко, будто впитали в себя все жизненную силу своего обладателя.

– Я искал тебя, – произнес белый рыцарь, оказавшись рядом.

– Зачем?

Рыцарь скользнул взглядом по замершей девушке. Его лицо ничуть не изменилось, но Мартине показалось, будто она воочию слышит свист рассекающего воздух бича. Всадник пошевелил губами и глухо вопросил:

– Ubi lupus?…*

– Ушел в лес с другими, – Хорф проигнорировал недовольный взгляд собеседника, как и его явное желание вести разговор на латыни.

– Bene. Functus officio. Ab hinc dolor dolorem trudit et metus metum.**

– Да будет так.

По застывшему лицу рыцаря пробежала судорога, до неузнаваемости исказив черты. Одинокий глаз дико сверкнул. На мгновение Мартина будто узрела дьявольский лик, но почти сразу наваждение пропало, и рыцарь с прежним выражением благочестиво проронил:

– Deo volente…***

Альберт Хорф нахмурился, крепко прижимая к себе девушку. В этот момент она сама невольно прильнула к нему, точно ища защиты – какие бы чувства он ей ни внушал, незнакомый рыцарь пугал гораздо больше.

– Оставь девицу, – бросил тот, разворачивая коня. Край капюшона слегка колыхнулся, приоткрывая левую щеку, пересеченную узловатыми полосами букв-шрамов "CL". – Я жду тебя, Альберт…

Светлая фигура растворилась среди деревьев так же внезапно, как и возникла. Хорф беззвучно выругался ей вслед.

Мартина выпрямилась, глядя на него снизу вверх, и дрожащим голосом спросила:

– Что вы со мной сделаете?

Тот не ответил, резко посылая коня вперед. Искрящаяся снежная пыль вихрем взметнулась в воздух, оседая на развевающейся конской гриве, длинных темных волосах и меховом оплечье рыцарского плаща. Мартина охнула, с трудом сохраняя равновесие, но Хорф уже остановился у крайней полосы деревьев, окружавших озеро. Там он грубо ссадил девушку на землю, почти скинул.