Дверь распахнулась, и мне пришлось чуть уклониться, чтобы ошеломленный конвоир не оказался в моих объятиях. Я дал ему сделать один до крайности длинный шаг, а затем положил ладонь на его затылок, чуть придавил и шарахнул коленом в забрало шлема.

Приложенной таким образом кинетической энергии, даже с учетом защитной функции шлема, как правило, бывает достаточно для оглушения на пяток секунд.

Второй рукой я схватился за ствол пулемета, чуть отклонившись, на всякий случай, от линии выстрела. Сам едва не взвыл от боли в ушибленном о забрало колене, но охранник отлетел назад, придавив собой дверь, а пулемет остался у меня в руках. Под стволом был закреплен фонарь, мне это очень понравилось.

Я ожидал выстрелов в коридоре, но оставшиеся там конвоиры оказались куда умнее и опытнее, чем я ожидал. Они не стали стрелять в дверь, да и вообще вели себя на удивление тихо и не дергались, что меня озадачило. Сам я соваться в коридор не собирался, так можно сдуру и под перекрестный огонь угодить. Мне хотелось дождаться либо когда они сами сунутся, я бы их перебил тогда по одиночке в дверном проеме, либо когда они рванут по коридору обратно. Тогда и без фонаря можно было срезать их очередью, просто полоснув наугад.

Пауза затянулась. Я уже начал ожидать какой-нибудь гадости вроде гранаты или подложенной у порога мины, когда в дверь ударили и она со скрипом приоткрылась. Тут уже ждать было нечего – я прижал приклад пулемета к бедру и выжал спуск. В этот момент один из конвоиров ввалился в помещение и превратился в чрезвычайно удобную мишень.

Вот только пулемет у меня в руках не выстрелил.

Вообще-то на невезучесть мне грех жаловаться, но осечка в такой момент – чересчур. Еще более чересчур второй отказ оружия за одну ночь. Такого со мной еще никогда не бывало. Ни в какие ворота оно не лезло, чего уж тут говорить.

В любом случае на жалобы у меня времени не было, следовало как-то выкручиваться из неловкой ситуации. А как выкручиваться? Я перевернул пулемет в руках, прыгнул вперед и попытался влупить конвоиру прикладом в забрало шлема. Но тот тоже был не пальцем деланный – увернулся, зараза, и так приложил мне с ноги, что мир тут же раскрасился самыми радужными тонами.

Но мне было не до красот. Стиснув зубы от боли, я продолжил рукопашную схватку, в которой больше уворачивался, чем бил сам. Через несколько секунд на помощь моему противнику подоспел второй охранник. Тут стало совсем тяжко, но по молодости мне приходилось выпутываться и не из таких передряг, так что бодрости духа я не терял, а ждал, когда ситуация повернется в мою пользу.

Наконец дождался. Конвоиры так увлеклись моим избиением, что чуть потеряли ориентировку в пространстве. В результате я оказался у приоткрытой двери, ужом выскользнул наружу и из последних сил успел не только ее закрыть, но и задвинуть засов.

Это было победой. Пусть маленькой, но так уже можно жить. Теперь требовалось привести пулемет в боевую готовность.

Окрыленный успехом, я передернул затвор и оторопел. Патронов в магазине не было. Вообще. Понятно, почему охранники не стреляли!

С такой лисьей хитростью, направленной против меня, я столкнулся впервые. И поневоле зауважал заказчика всей этой кутерьмы. Хотя отсутствие патронов вполне логично, если я им нужен живым. А раз нужен настолько, значит, мои шансы возрастают в разы. Я их могу убивать, они меня нет. По таким правилам мне играть еще ни разу не приходилось. Но идея мне понравилась. Жаль только, что мне убивать кого бы то ни было оказалось решительно нечем.

Снова надо отдать должное плененным мной конвоирам – в дверь они не молотили. Наверняка связываются сейчас с теми, кто наверху. Патронов бы добыть! Должны же тут у кого-то быть патроны! Просто обязаны быть!

Я погасил фонарь. Чтобы пройти по коридору, не имеющему ответвлений, он мне даром не нужен, а лишняя демаскировка ни к чему. Пусть сами светят, когда сунутся. Теперь у меня был пулемет, а это, кроме прямых функций, заявленных изготовителем, давало возможность использовать его как холодное оружие ударно-раздробляющего действия. К тому же, фонарь был оснащен двумя аккумуляторами, а они тяжелые и компактные, тоже в умелых руках не шутка.

Сняв аккумуляторы и повесив пулемет на плечо, чтобы не мешался в руках, я принялся осторожно, как можно тише, пробираться вдоль стены к выходу. Но долго отдыхать не дали. В коридор спрыгнул здоровенный верзила со скорострельной четырехствольной «Пумой» в руках.

– Стоять! – проревел он. – У меня пушка заряжена!

Я спорить не стал. На нем шлема не было, в отличии от конвоиров, поэтому я просто шагов с десяти метнул ему в башку один из аккумуляторов. Судя по глухому стуку, промаха не случилось, а значит, этого противника я вывел из строя всерьез и надолго.

Тут уж мешкать было нельзя. Пользуясь тем, что фонарь его пулемета и после падения исправно освещал пол коридора, я рванул вперед с низкого старта, чтобы завладеть оружием раньше, чем сунутся остальные.

Достигнув конца коридора, я схватился за пулемет с куда большим рвением, чем подросток хватается за грудь первой отдавшейся ему женщины. Но и это оружие оказалось полностью разряженным. Тут меня уже зло взяло. Должен же быть предел подобному хамству!

И тут сверху через проем начали прыгать оставшиеся снаружи громилы общим числом приблизительно около десятка. Точно я сосчитать не успел. Они меня и не били даже, навалились, прижали, скрутили, надели мешок на голову, аж до пояса, и выволокли наружу.

Мешок на голове не позволял ориентироваться, но я хорошо помнил где, что и как располагалось на площадке. Меня волокли к ее центру, скорее всего к недавно севшему тяжелому гравилету.

Все, в общем-то, шло по моему плану. Мне хотелось побеседовать с заинтересованной стороной, вот будет такая возможность. Мешок бы еще с башки сняли, у меня вообще претензий бы не осталось.

– Осторожно, ноги береги! – пробурчал кто-то в ухо.

Меня подхватили под локти и втащили в кабину гравилета. Внутри пахло кожей, дорогим джином и еще более дорогим одеколоном.

– Стоять! – приказал тот же голос, который предостерегал насчет ног.

– Не надо только кричать, – раздался другой голос, спокойный и властный. – И мешок с него снимите. Если что, о нем есть кому позаботиться.

С меня стянули мешок и я, проморгавшись от яркого света, разглядел богато обустроенный салон. Позаботиться обо мне действительно было кому. По бокам стояли двое темнокожих здоровяков, судя по многим признакам они являлись сынами экваториальной Африки. Кроме огромного роста и горы мускулов они были вооружены компактными искровыми шокерами, таким можно дикого буйвола остановить на ходу, не то что меня.

Оба негра были одеты в черные брюки и черные сорочки с короткими рукавами. Стильненько. Почти униформа. Все в одном цвете, включая собственную кожу. Четверо, доставившие меня сюда из подвала, рядом с ними меркли во всех отношениях.

А прямо передо мной, метрах в трех, сидел за низким столиком в кожаном кресле белый мужчина лет пятидесяти на вид. Причем белым он был не только и не столько в плане кожи. Он весь был белым, и длинные прямые волосы до плеч, и брови, и ресницы… А кожа особенно. На Суматре я никогда не видел людей с такой белой кожей.

Альбинос смерил меня взглядом и приказал доставившим меня сюда конвоирам:

– Свободны! И от полицейской машины избавьтесь.

Их как ветром сдуло, остались только африканцы, похожие на чуть уменьшенных сказочных великанов. Их лысые головы натурально начинались от плеч, носы были плоскими, как у горилл, а размер кулаков находился за пределами любого здравого смысла.

Не смотря на внешнее спокойствие, они держали руки на чехлах с шокерами, готовые пустить их в ход при первой необходимости.

– Выпьешь? – обратился ко мне альбинос, коротко кивнув в сторону стоящей у него на столике початой бутылки джина.

Стаканов заранее было припасено два. Удивительное в данной ситуации гостеприимство.