Алекс нахмурился, но в полемику вступать не стал. Во многом мы с ним были похожи. Не внешне конечно, куда мне до такого красавца, но ощущал я с ним какое-то внутренне родство, причем основанное скорее на разнице между нами, чем на действительном сходстве.

Хотя и сходство было, ведь любому нормальному человеку оба мы показались бы законченными сумасшедшими. Каждый немного в своем, но подобные вещи часто роднят больше, чем общая кровь.

На самом деле разница между нами доходила до карикатурности: он выше меня на голову, тяжелее на двадцать килограммов, светловолосый, чуть вьющиеся пряди доходят до плеч, крепкий, яркий, похожий на древнего викинга, только без бороды и усов.

Он гордился своей силой. Не явно, без бахвальства, но не упуская случая продемонстрировать ее во всей сокрушительности. И чуть иронизировал надо мной, когда я кряхтел в попытке поднять ящик, к примеру, с которым он справлялся без видимых усилий.

У меня на левой руке завибрировал коммуникатор.

– Да? – ответил я.

– Он выехал, – раздался чуть дрогнувший от волнения Ольгин голос.

– Кто? – задал я совершенно идиотский вопрос.

– Инспектор. Я дала ему координаты. Он на гусеничном вездеходе. Побоялся лететь. Берег близко.

– Когда он выехал?

– Только что. Я сразу…

– Это самая лучшая новость за последние несколько лет, – произнес я. – Спасибо.

Сердце у меня заколотилось на бешеных оборотах. Нет, я ожидал конечно, что будет так, точнее надеялся. Но все равно пробрало. Губы сами собой растянулись в улыбке.

– Едет? – обернулся Алекс.

Я кивнул, чувствуя, что глаза у меня сияют, как у новоявленного царя перед долгожданной коронацией.

– Лимончик скушай, – посоветовал Алекс. – А то морда от улыбки треснет.

– Иди ты! – мне уже не хотелось сдерживать эмоции. – Собирайся давай!

На самом деле, я видел, как он за иронией пытался скрыть не меньшую, чем моя, радость. Для него это был первый раз. В отличии от меня и от Ольги он еще ни разу не ходил на Охоту. Хотя в его жизни было достаточно приключений, которых не пережить ни мне, ни любому нормальному человеку. У него был опыт и основанная на нем телесная мудрость: не напрягаться без смысла и не суетиться, даже если в этом был смысл. Мне, с моей порывистостью, определенно не хватало подобных качеств. Наверное, даосы, говоря о внутреннем спокойствии, подразумевали именно привычное для моего нового напарника состояние.

Алекс не спеша шагнул к гравилету, открыл багажный отсек и принялся открывать серебристые легкосплавные кейсы с необходимым для операции оборудованием. В них был упакован новый двухсоставной грибковый препарат, инъектор, гидрокостюмы, снаряженные боевые каркасы и сильно модернизированные, разработанные уже после ухода Дока, гарпунные карабины.

Тучи продолжали напирать с востока, но теперь небо не казалось мне хмурым, а ветер не холодил. Наоборот он придавал энергии и без того бурлящему эмоциями организму. Теперь меня уже неумолимо тянула в океан другая сила, нежели двадцать минут назад, а мысли о смерти отступили. И усталость дрогнула под натиском влившегося в кровь адреналина.

Все, я настроился на победу. Сам дьявол теперь не сдвинул бы меня с выбранного пути. Теперь мне недостаточно было раствориться в первородном океане. Дудки. Теперь, как и раньше, я намеревался противостоять угнездившемуся в нем злу всеми имеющимися средствами. Средствами, на разработку и изготовление которых ушло три года, то есть все время, прошедшее со страшного дня, когда затонул первый и единственный построенный нами батиплан.

Казалось бы, после того, как мы, рискуя жизнью, подняли золото с затонувшей баржи, в финансах у нас не было недостатка, но постройка нового корабля требовала затрат, на которые не был готов банковский счет нашей команды. Поэтому я принял решение вложиться в менее затратные проекты. И, надеюсь, не прогадал. Потому что другого шанса не будет. Эти менее затратные проекты тоже изрядно истощили нашу казну. Если что-то пойдет не так, Большой Охоте конец, а задуманная нами операция «Караван» так и останется неисполнимой мечтой.

Мы готовили снаряжение минут десять. Можно было и не спешить, потому что от базы на вездеходе не менее получаса езды. Но нас с Алексом так распирало, что работа спорилась сама собой. К тому же хотелось произвести на инспектора впечатление развернутым арсеналом.

На нас не должно быть налета любительщины, вот что главное. Потому что группе энтузиастов очень сложно получить серьезный правительственный заказ. Нет, мы не энтузиасты. Мы профи. Наш арсенал и экипировка созданы в заводских условиях за впечатляющую плату. У нас все хорошо. Мы много раз убивали тварей, о нас наслышаны, нам можно доверить нечто серьезное.

А главное, нами движет не мой бзик очистить океан от смертельной для людей опасности, а желание заработать.

Почему-то бюрократам такой подход больше по вкусу. Одержимость пугает их. Да и не только их. С одержимыми никто не хочет иметь дел. Их никто не понимает, а непонятное вызывает раздражение и страх.

Последний год я только и делал, что учился беседовать с бюрократами на их языке. Мне это трудно давалось, да и не очень-то я преуспел. Но сегодня не тот случай, когда можно ударить в грязь лицом.

Я принял решение сразу надеть гидрокостюмы. Не те, в которых ныряют дайверы на внутренних водоемах, а тоже специально разработанные для наших целей. Они не боялись океанской соли, мы интегрировали в них средства связи, приладили прочный ранцевый каркас, способный нести вооружение и пристегнутую к нему экипировку. Так же каждый костюм был оснащен двумя химическими водометами для форсированного перемещения на глубине и легкой противоударной защитой, помогающей проходить полосу прибоя.

Хотя, все это тоже больше для пускания пыли в глаза. Особенно защита. Если по неосторожности попадешь у берега под серф мощной волны, то костей не соберешь точно. Однако в костюмах мы выглядели очень круто. Это должно произвести впечатление даже на законченную канцелярскую крысу.

Ветер крепчал. Не смотря на сложности шторма, он давал нам некоторое преимущество, потому что сторожевые твари немного потеряют чутье. По крайней мере в звуковом диапазоне. Если же учесть, что их главный орган получения информации об окружающем пространстве – это ультразвуковой локатор, вроде дельфиньего, то шансов подкрасться к выбранной дичи у нас было не так уж мало.

Странное дело, ведь дельфины в шторм вроде бы чутье не теряют. Ничего подобного я не читал в литературе тех лет, когда океан для человечества еще не был закрыт. А вот твари теряли. И если бы не эта особенность, нам бы не удалось уйти с дрожащего от вулканического извержения острова на «Принцессе Регине».

Тогда нас с Ольгой тоже спас шторм. Мне трудно было вспоминать страшный день, когда мертвые спасали живых, поэтому я поспешил отогнать нахлынувшие воспоминания. Хотя помнить было необходимо. Тот день и гибель отца во многом сформировали мою одержимость Большой Охотой. Впрочем, теперь этот старый мотив не был единственным. Да и главным он тоже не был.

Скорее всего люди, проектировавшие биотехнологических тварей, не стали тратить усилия на противодействие штормовым помехам. Действительно, зачем? Топить корабли можно и в тихую погоду. Какой смысл попусту напрягаться? В общем, у меня был свой мотив, у биоинженеров свой.

А вот каким был мотив Алекса – я понять не мог. Он просто примкнул к нам и все. Как он любил говаривать, ему по фану было с нами тусить. Но фан фаном, а работал он не меньше нашего. Он скрупулезно изучал каталог биотехов, который мы составляли с Ольгой на эмпирическом опыте боевых столкновений трехлетней давности, он ездил на завод забирать заказанное оборудование, он тренировался в стрельбе из гарпунного карабина в затопленных штольнях на базе, помогал делать ремонт в помещениях базы, исправно нес наряды по камбузу и делал множество других полезных, но трудных вещей.

Зачем оно ему было надо, я понятия не имел. Но это не было праздным вопросом, поскольку я был уверен, что мотивом человека можно измерять его надежность.