Барни. Хм… нет… право, не удивляло.

Бобби. У меня был заключен двухнедельный контракт с "Кокосовой рощей". Они должны были заплатить мне. Но во втором спектакле они не выпустили меня на сцену. И кто, но вашему, все это подстроил?

Барни. Конечно, все тот же мистер Икс.

Бобби. Разумеется. Он знал, что все продюсеры Голливуда придут на второе представление. И позвольте мне задать вам еще один вопрос. У меня была лучшая оркестровка во всей Калифорнии для исполнения песен в ночных клубах, правильно?

Барни. Правильно.

Бобби. Тогда кто же украл партию трубы за пять минут до моего выхода?

Барни. Очевидно, те же самые люди, которые принимали участие в похищении вашего пса?

Бобби (угрожающе). И вы хотите тоже мне это приписать?

Барни. Что вы, помилуйте! Клянусь, я ничего не хотел… Пожалуй я лучше выпью.

Бобби. Вот почему мне пришлось уехать из Калифорнии. Он ставил мне палки в колеса на каждом шагу. (Смеется.) Вы знаете, однажды он попытался отправить меня в больницу?

Барни. Не знаю. Но почему?

Бобби. Потому что он следил за мной. Конечно, это была моя вина. Я притворилась нервнобольной, чтобы он оставил меня в покое. Однажды в магазине, я разыграла такую сцену безумия, что за мной приехала полиция вместе со скорой помощью. Конечно, он следил за мной, потому что скорая помощь была на месте уже через пять минут. А кто, кроме него, мог ее вызвать?

Барни (кивает головой). И что же они сделали?

Бобби. Они задержали меня для медицинского обследования. БАРНИ. А потом отправили домой?

Бобби. Да. Через три месяца. Он, конечно, их всех подкупил. Иначе зачем им там меня держать? Там было не так уж плохо. Я, ведь, все равно была без работы. Но разве это не потрясение, я вас спрашиваю?

Барни. Да, конечно.

Бобби. А вы когда-нибудь слышали о "Вавилонском столпотворении"? Это модная рок-группа. Они хотят меня пригласить как певицу. Но спеть с ними хоть раз — это значит, на два года потерять голос. А быть может, мне все же лучше остаться в мюзикле.

Барни. Но ведь вас не взяли.

Бобби. Откуда у вас такие сведения?

Барни. Вы мне сами об этом сказали.

Бобби. Я не говорила, что меня не взяли. Я только сказала, что они взяли негритянку.

Барни. Но вы роли не получили?

Бобби. Что вы хотите этим сказать?

Барни. Ничего. Послушайте, не сердитесь на меня.

Бобби (сдержанно). Я вообще ни на кого не сержусь.

Барни. Но вы как-то расстроены.

Бобби. Я не расстроена. Не сердита. И не взволнована. Я — никакая. Но я могу сейчас завестись.

Барни (раздраженно). Пожалуйста, не надо. А тому же, довольно поздно…

Бобби. Хотите, чтобы я ушла?

Барни. Нет, что вы, помилуйте.

Бобби. Но вы были бы рады, если бы я ушла?

Барни. Рад? Нет, совсем не рад.

Бобби. Не волнуйтесь. У вас я с собой ничего не сделаю.

Барни. Не сделаете?.. Что вы хотите сделать?

Бобби. Ничего. Мне показалось, что вы посмотрели на мои шрамы. (Показывает кисти рук). Вы заблуждаетесь.

Барни. Я вовсе на них не смотрел. Откуда я знал, что у вас на руках шрамы? Шрамы — это ваше личное дело.

Бобби. А дело было так: я поливала цветы, из окна выпало стекло и перерезало мне вены.

Барни. Такое часто случается. Я знаю людей точно с таким шрамами.

Бобби. А я-то думала, что вы мне не верите. Простите. Ну, мне нужно бежать.

Барни. О, как это нескладно. Как раз в тот момент, когда мы познакомились. Но если вам нужно идти…

Бобби (открывает коробочку). Я приму свое лекарство, прежде чем выйти на люди.

Барни. Сейчас? Не лучше ли это сделать потом, когда вы придете домой?

Бобби. Нет таково предписание врача.

Барни. В таком случае, действуйте, как говорил врач.

Бобби протягивает ему сигарету.

Бобби. Вы обещали. Вы сказали: "Быть может, потом". Ведь это невежливо — отказываться. Я не уйду, пока вы не возьмете сигарету. Иначе я останусь здесь на всю ночь.

Барни. Хорошо. Одну затяжку. И мне надо торопиться на работу. (Берет сигарету, спички, затягивается). У меня немеет язык. Тьфу, гадость! (Выплевывает сигарету). Простите, мне надо на работу.

Бобби. Но я еще не рассказала вам о человеке из Калифорнии БАРНИ. Рассказали. О похитителе пса и о жестоком мексиканце. Все рассказали.

Бобби. У нас был с ним роман, который длился пятнадцать минут, но я любила его.

Барни нервничает, смотрит на часы. Поспешно прибирает все со стола. Не знает, как ее выпроводить.

Понимаете, человек одинок в этом мире. Он должен сделать все сам для себя… И все, что мне нужно, это сыграть один спектакль. У меня есть талант, а все остальное — вопрос времени.

Барни. Да, да… Вопрос времени. (Смотрит на часы.)

Бобби. Людям не нравится, когда вам в жизни везет. Все такие завистливые… такие испорченные… такие злые… Все мы — в ловушке. Все. Поет:

Все мы в ловушке. Все! На помощь! Помогите!

Барни выпроваживает ее за дверь. Вытирает пот со лба.

Барни. Нет, с меня довольно… Это последний раз. Последний раз…

Барни. Ма-ам!

На этот раз он в спортивном пиджаке из твида, светло-кофейного цвета брюки, голубая рубашка, яркий галстук, портфель /"дипломат"/. Он кладет ключ на полку, ставит на стол портфель. Барни оживлен более обычного. Вынимает бутылку шампанского, идет, напевая, на кухню. Открывает и закрывает дверцу холодильника, возвращается со стаканом воды. Вынимает из портфеля два бокала, сдирает с них этикетки. Звонок. Барни приглаживает волосы, поправляет галстук, подходит к двери, смотрит в замочную скважину, открывает дверь. В дверях ЖАНЕТ ФИШЕР. Ей около сорока лет, женщина ничем не примечательная, разве что только своей печалью. Она самая печальная женщина во всем Западном полушарии. Утром она встает печальная, ложится спать печальная. Печалью заполняет промежуток между пробуждены и сном. На ней платье беж и накидка в тон. Она тревожно осматривается.

Барни (сердечно). Жанет, добрый день!

Протягивает ей руку, вводит в комнату, закрывает дверь.

Вы сразу нашли эту квартиру?

Жанет отрицательно качает головой.

Разве уже пошел дождь? Ну, хорошо, хорошо.

Снова покачала головой.

Ну, хорошо, хорошо.

Она от него отворачивается.

Жанет, что-нибудь случилось?

Она снова качает головой, он берет ее руку.

Идите сюда… Садитесь. Ну посмотрите на меня, Жанет!