— А стоит, — произнёс он слегка охрипшим голосом. — Иди к воротам, потом поменяешь своё мнение.
— Я как раз оттуда, — парировала она, внимательно следя за его реакцией. Она сама не могла понять, откуда у неё столько смелости, учитывая, что Аккес выглядит весьма устрашающим. А его мнимая расслабленность пугала гораздо больше, чем если бы он был напряжён, как перед боем.
— В таком случае, что ты тут делаешь? — рявкнул он так, что Зика вздрогнула, но продолжала упрямо сидеть на месте.
— Не знаю, — пожала она плечами, стараясь скрыть дрожь. По какой-то причине она была уверена, что он её не тронет. В памяти ещё осталась его вчерашняя добрая улыбка. — А что ты тут делаешь?
Он несколько удивлённо посмотрел на неё, но потом опять отвёл взгляд.
— Прячусь, — ответил он. — Неудачно...
— От кого?
— От всех!
— Смешно, — невесело хихикнула она. — А они там все прячутся от тебя.
— И правильно делают.
— Почему? Им есть, чего бояться?
— Ты же вроде была у ворот, — отвечал он грубо и резко. Тем не менее в его голосе чувствовался некий надлом. Поэтому Зика была уверена, что он специально так делает. Возможно, надеясь прогнать её. Но ей не хотелось уходить. Он же вчера не ушёл, когда ей было больно...
— Была, — согласилась она. — И, по правде, меня это действительно напугало. Столько смертей...
— Я безжалостный убийца. Неужели не слышала? — мрачно сказал он, отвернувшись так, чтобы она и вовсе не видела его лица.
Зика же продолжала упрямо смотреть на него в надежде, что Аккес повернётся к ней обратно. Ей очень хотелось посмотреть ему в глаза. И почему-то девушке казалось, что она не увидит там того, кем он себя считает.
— Слышала. Ты, правда, думаешь, что это так?
— Какая разница, что я думаю? — опять раздражённо прорычал он. — Меня давно прозвали жестоким и бессердечным головорезом. И, похоже, сегодня я в очередной раз убедил всех, что это так.
Зика грустно опустила плечи.
— Но ты не похож на безжалостного, — упрямо сказала она.
— Ты просто не видела меня... там. Иначе бы так не говорила, — устало сказал Аккес, запрокинув голову и уперев затылок в ствол дерева. — "Безжалостный" — это ещё мягко сказано. Когда я их убивал, то даже не задумывался о том, что делаю. Я просто жестоко кромсал любого, кому не повезло оказаться рядом, — он, наконец, посмотрел на девушку взглядом полным гнева и отвращения. — Меня вполне заслуженно называют злодеем.
Но Зика неожиданно улыбнулась.
— Я тоже думала, что меня заслуженно называют ассаной. Но ты сказал, что это не так.
— Это не одно и то же.
— А я думаю, да. Ты так же, как и я, становишься таким, каким тебя считают остальные. Совершенно посторонние люди сказали, что ты плохой... злодей. Кровожадный и какой там ещё?.. Беспощадный. И ты тоже так решил, и потому так поступаешь.
— Здесь немного другое, Зика, — грустно сказал Аккес, продолжая смотреть в ночное небо. — Я действительно убивал. Много.
— Ты делал это ради удовольствия или потому что был вынужден? — настойчиво спросила Зика. Но Аккес вдруг замолчал, только фигура его стала более напряжённой. — Я думаю, что если бы ты получал удовольствие от убийств, то ты бы сейчас радовался, а не прятался тут. Так что повторю твой совет: не обращай внимания на то, что говорят посторонние, безразличные тебе люди. Слушай только тех, кто тебя знает, кому ты дорог. — Она попыталась ободряюще улыбнуться. — Я вот не считаю тебя злодеем. Ты убил тех людей, стараясь защитить нас. Ты защитник. Что, если есть и другие, кто так считает? Что, если ты встретишь того, кто, несмотря ни на что, будет говорить тебе, что ты хороший?
Аккес резко повернулся и удивлённо посмотрел на девушку. Он выглядел настолько ошарашенным, что Зика на миг растерялась, подумав, что сказала что-то не то.
— Если тебе будут так говорить, ты будешь стараться стать таким на самом деле? — продолжала она, радуясь, что он начал на неё реагировать.
Аккес же отвёл глаза и нахмурился.
— Никто из тех, кто видел меня сегодня, так не скажет.
— А знаешь... Я уже не боюсь. То есть на самом деле вначале я чуть-чуть боялась, но теперь нет. И я считаю, что ты можешь быть хорошим. Точнее, что ты такой и есть.
Аккес, наконец, легонько улыбнулся и посмотрел на Зику. Наивная добрая девочка верит, что всё дело в том, как он сам к себе относится. Может, она и права... но только упускает одну деталь. Впрочем, она о ней и не знает.
Он не может сам себя контролировать.
Пока его будут продолжать одолевать страсти и эмоции, он будет продолжать срываться, убивая всех вокруг. Хотя в этот раз было уже много... легче. По крайне мере, он пришёл в себя до того, как перебил всех, кого видел. Может, есть возможность контролировать это, не запирая опять все чувства?.. Потому что иначе, как бы он ни старался, стоит один раз потерять контроль — и все те, кто мог до этого поверить в него, в ужасе разбегутся. Если ещё раньше не погибнут от его же руки...
Аккес горько усмехнулся, радуясь, что Зика не видела его в таком состоянии, иначе она бы, как и все, с испугом шарахалась от него в сторону и ни за что бы не стала уверять его в том, что он "хороший". И всё же, несмотря на то, что она не знает всего, он был рад, что она тут сидит и лучезарно ему улыбается. Пусть хоть один человек будет в него верить. Хоть он и считал, что не заслуживает этого.
Он глядел на её сияющее лицо, и холод внутри него начинал немного отступать.
— Разве тебе не надо бежать к своему рыцарю? — ухмыльнувшись, сказал он. — Вряд ли этот железноголовый обрадуется, что ты тут со мной беседы ведёшь.
— Разве я не могу делать всё, что хочу? — Она гордо вскинула голову, продолжая улыбаться. — Ты сам мне вчера сказал, чтобы я вернула себе волю.
— Одно дело — свободные желания. — Он усмехнулся, облокотившись о коленку. — А другое дело — разумные поступки. Это не менее важно. И любой тебе скажет, что сидеть здесь ночью со мной очень неразумно.
— И будут неправы, — сказала Зика, но всё же поднялась на ноги, намереваясь слезть с камня. Встав, она опять посмотрела на Аккеса серьёзным взглядом. — Ты один из тех людей, рядом с которыми мне ничто не угрожает. Я не знаю, почему, но я тебе доверяю. И если бы ты не был таким грубым... иногда, то остальные бы тоже заметили, какой ты хороший. И, возможно, вы бы с Лекамиром подружились.
— Сомневаюсь в этом, — хмыкнул Аккес, продолжая улыбаться.
— А я всё равно верю в это. — Девушка пожала плечами и спустилась с валуна. — Я пошла обратно, а ты не прячься долго. Возвращайся. И помни свои же слова: не обращай внимания на то, что говорят посторонние люди.
— А если плохо будет говорить кто-то не посторонний? — спросил Аккес, намереваясь слегка поддразнить девушку, но Зика вполне серьёзно ответила:
— Я думаю, что если близкие люди начнут говорить что-то плохое, то стоит задуматься о том, нужно ли дальше считать их близкими.
И, развернувшись, она пошла обратно в поселение, а Аккес провожал её лёгкой улыбкой. Она совершенно изменилась с прошлого вечера. Похоже, она нашла в себе ту самую силу и самоуважение. Это было прекрасно. Он был очень рад за неё. Однако, несмотря на это, он не разделял её оптимизма насчёт себя самого.
Улыбка вновь пропала с его лица и, откинувшись на ствол дерева, он опять посмотрел на звёзды.
Стать "хорошим"?..
Он всю жизнь старался казаться именно "плохим". И даже тогда, когда в этом не было ни необходимости, ни предрасположенности в виде помутнения разума. Так просто было легче. Не приходилось отвлекаться на посторонних. Не нужно было улыбаться, налаживать отношения, считаться с чужим мнением. Можно было поставить одну цель и идти к ней, не оглядываясь на тех, кто оставался позади. И все эти годы он так и делал. Легко расставался как с вещами, так и с людьми, не дорожа ничем и никем. А теперь...
Можно ли что-то поменять? И нужно ли?
