Джаркат опомнился первым. Подскочив к юноше, он схватил его за шиворот и оттащил от бушуюшего пламени. Через несколько мгновений взгляд Гирема стал осмысленным. Слыша рёв толпы, поражённой огненной пляской, он неуверенно зашагал в сторону замка. Отец поравнялся с ним, положил руку на его плечо.

  -Ты в порядке, сынок? - лицо Рензама выражало заботу.

  Гирем стиснул зубы, но через несколько мгновений произнёс спокойно:

  -В порядке, отец.

Глава 2. Город синих огней.

  Пророки и дивайны Изры бахвалятся тем,

  что их государство обладает городом-жемчужиной, прекрасным и загадочным Шуруппаком.

  Разочарую их - Шуруппак никогда не являлся,

  не является, и не будет являться "их" городом.

  Шуруппак - это город-государство.

  Шуруппак - это чужеродное тело на карте Изры.

  Шуруппак - это мир, принадлежащий существам, которых мы называем Диастрийцами.

  Синваль Маэльдун, "Дождливые дни, когда безумие отступает",

  1095 год от создания Триединой Церкви.

  1

  Триксель Нурвин вдыхал сырой утренний воздух Сиары, завернувшись в обветшавший серый плащ со слежавшимся мехом. Под спокойной гладью реки медленно колыхались тёмные кущи водорослей; вода с тихим плеском ударялась о борт ладьи. В голубом небе с полупрозрачной сахарной дымкой облаков кричали морские птицы - судно всего два дня как оставило за кормой бескрайние просторы океана Брусса.

  Рефрамант и матросы северного архипелага Навустроза плыл в виду зарослей рогоза и округлых крон колючего островельника. Далеко впереди угадывались очертания двух гряд Сиарских гор, которые расходились в стороны. У места их схождения призывно сверкал заметный даже с моря голубой огонёк Звёздного Маяка. Там, зажатый горными отрогами, по которым скатывались тысячи чистых ручьев и водопадов, находился Шуруппак.

  Матросы, закалённые солью и ветром, но, как стало понятно за месяц плавания, простые мужчины, которые были не прочь поострить и посмеяться, переговаривались откровенно редко и вяло. В их глазах Триксель видел браваду, а под тонкой плёнкой бравады - страх. Все боялись приближаться к городу диастрийцев.

  -Ну и жара, - проворчал сидевший рядом седой мужчина по имени Фрирнед. - Вроде умеренный пояс, а для конца весны и утра парит уж слишком сильно.

  Триксель оторвался от созерцания подводных растений и косяков змеевидных рыб.

  -Утро здесь не причём, Фриренд. Ваше лицо взывает о помощи к богу трезвости.

  -Такого бога нет, дивайн.

  -Нет, но я могу побыть за него. Смотрите, Фрирнед - выжимка водорослей, из которой готовят вашу любимую мрашку, содержит столько тяжёлых токсинов, что они наверняка уже проедают ваши кишочки. Злоупотребление этим пойлом убьёт вас.

  Фрирнед повёл плечом.

  - Как говорят на Навустрозе, кто пиво и мрашку в жизни не пьёт - тот здоровеньким помрёт. Взгляните на меня, дивайн. Я в любом случае скоро попаду в объятия Ум"оса.

  -Я бы предпочёл умереть безмятежно отдыхая в постели, а не корчась в муках из-за разъеденных токсинами внутренностей, - Триксель неуклюже развернулся, привычно схватившись рукой за бок, а другой потянулся к бурдюку, который лежал среди прочих его вещей. Уродливый горб он ощущал всегда - тот мозолил спину, какое положение ни займи. Мужчина представил, как выглядит со стороны - высокий и тощий, напоминавший клинок серпа.

  Наследие, доставшееся ему от противоестественного союза отца-человека и матери-диастрийки.

  Поморщившись, Триксель отпил из бурдюка. Густая тёмная жидкость отдавала пряностью и хорошо прогревала нутро, а ещё приглушала страх встречи с прошлым своей матери. Об Амфирен он знал немного - лишь то, что она влюбилась в Берруна Нурвина, дивайна обширных территорий на юге Изры, сбежала вместе с ним и разгневала этим своих сородичей. А когда Трикселю исполнилось пять, она исчезла и из его жизни, оставив неприятное наследие в виде горба. О том, ненавидели ли сына Амфирен в Шуруппаке, он старался не задумываться.

  Горбун отпил ещё раз, глядя поверх бурдюка на ладную фигуру капитана, который направлялся к нему, аккуратно ступая в места, где не было ног гребцов, отдыхавших после своей смены. Не дойдя до Трикселя добрых пяти шагов, он опёрся руками о фальшборт. Горбун слегка покривил губами - месяц совместного плавания не избавил Двина Скригида от суеверной брезгливости и недоверия по отношению к ценному пассажиру.

  -Мы будет в Шуруппаке к вечеру. Если диастрийцы меня узнают, то нас впустят во внутренний город без остановок.

  -Вы, несомненно, успокоили меня этой фразой, капитан.

  -Вам что-то не нравится? - мужчина посмотрел на Трикселя, выгнув бровь.

  -Нет, но было бы лучше, если бы вы не говорили, что у вас всё схвачено, перед заключением сделки. Я вам верил.

  -Я им не соплеменник, и не друг. Но когда мы были здесь в последний раз с дивайном Синвалем, нас приняли хорошо и предложили заплывать в гости чаще.

  -Разумеется, с товарами.

  -Разумеется, - пожал плечами Двин. - Они же диастрийцы. Обмен является кровеносной системой их общества.

  Триксель перегнулся через борт, зачерпнул ладонью речной воды и наблюдал, как та тонкой струйкой вливается обратно в зеркальную гладь.

  -Я слышал, что если диастриец что-то отдаёт, для него естественно ожидать взамен чего-то равноценного.

  -Вы вычитали это из книг, не так ли?

  Триксель опустил бурдюк, вопросительно посмотрев на капитана. Тот бросил на него насмешливый взгляд.

  -Из-за тех баек, что вы рассказывали моим ребятам все эти недели, в вас легко разглядеть книжного червя.

  Горбун улыбнулся; его узловатые пальцы вкрутили деревянную пробку в горлышко кожаного сосуда.

  -Книжные черви, как известно, в большинстве своём оказываются умнее других людей, дивайн. Поэтому мне не стыдно признавать свои ошибки. Я сказал что-то неправильное?

  Он протянул бурдюк капитану. Тот поднял бровь и покачал головой.

  -Диастрийцы, может, и были такими, какими вы их описываете, при первой встрече с нашей расой. С тех пор прошла тысяча лет, и даже въевшиеся, на первый взгляд, привычки, стали пережитками прошлого. Они продолжают торговать, и ещё можно воочию увидеть церемонию обмена подарками при встрече, но теперь это просто красивое зрелище, а не строгая необходимость. Платы за проход от нас они не потребуют, если вы вели речь к этому.

  -Думаете, на них так повлияли люди?

  -А почему вас интересует моё мнение?

  -Вы произвели на меня благоприятное впечатление на Хесме. Я искал начитанного человека с широкими взглядами. Мнение таких людей всегда интересно услышать.

  Капитан кивнул.

  -Влияние имело место быть, безусловно. Но я бы не стал говорить о людях, как о ключевой причине изменения. Диастрийцы бы изменились при встрече с любой расой. Они всегда меняются, и очень быстро. Может быть, завтра в Шуруппаке я и сам найду, чему удивиться.

  Триксель смотрел на своё отражение, ничего не отвечая. Поняв, что разговор окончен, Двин Скригид пошёл в носовую часть ладьи.

  2

  Вечерело. Моряки продолжали грести, сменяя друг друга для отдыха. Дневной зной спал, в спину дул свежий ветерок. Вокруг расстилались бескрайние поля ржи, на которых работали местные люди, получившие покровительство диастрийцев; рядом также находились поля зубовяза - растения, которое составляло основной рацион диастрийцев. Триксель знал об этом лишь понаслышке, и поэтому во все глаза всматривался в длинные участки земли, которые скрывались в сплетениях салатовых лиан.

  -Видимо, способности диастрийцев приспосабливаться не распространяются на пищеварение, - ехидно заметил горбун, когда Двин проходил рядом с ним. Капитан повернулся и стал в трёх шагах в стороне от него.

  -Раз уж вы распустили язык, то давайте повторим то, о чём мы говорили раньше. Во внешнем городе проблем у нас не будет - там живут только люди, точно такие, как в Хесме, Канстеле, Забрасине и других крупных городах Изры. Если не будем привлекать внимания, то всё пройдёт гладко. Во внутренний город пустят только нас двоих, остальные останутся в одной из местных гостиниц. Что вы должны сделать прежде, чем встретиться со стражниками внутренних ворот?