-Готово.

  - Боги, это было ужасно долго, - бодро откликнулась девушка. Она посмотрела на свечу, прищурившись, отчего напомнила Гирему сонную лисицу.

  -Ты видишь? - спросил он, чувствуя облегчение.

  -Смутно, но хоть что-то. Жаль только, что придётся созерцать твою физиономию.

  Гирем почувствовал, что краснеет. Лисица улыбнулась, глядя на огонь в его ладонях.

  -Знаешь, мы сейчас сделали очень спорную вещь. Огонь сжигает кислород, так что дышать нам остаётся всё меньше времени.

  -Тогда давай пробьёмся сквозь этот Ориду проклятый пол!

  Юноша намеренно проигнорировал требовательно протянутую руку девушки и принялся самостоятельно впиваться клинком в пол. Крупинка отлетала одна за другой, потом пошли более крупные куски. В ушах стоял постоянный звон. Гирем обливался потом, ворот туники душил горло, а может быть, это действительно было кислородное голодание. Последний слой он пробивал редкими сильными ударами, пыхтя и разбрызгивая ругательства. Лисица затихла, уткнувшись лбом в сведённые колени.

  -Не спи, несносная! - он потормошил её за плечо и снова вернулся к работе.

  Дзинь, дзинь, дзинь! Трум!

  В полу образовалась дырка диаметром с палец. Гирем принялся наносить размашистые удары, работая мечом как киркой и налегая всем телом, не замечая безумной боли в ноге. Он не может умереть от удушения. Ему нужно спасти отца, а потом отговорить его от безумной затеи. Ему нужно разобраться с Джензеном. В конце концов, ему просто хочется жить.

  Воздух устремился в камеру сквозь дыру, выросшую до размеров человеческой головы. Гирем в экстазе наслаждался его затхлым запахом. Лисица очнулась и принялась, насколько позволял потолок, прыгать на её краю. Раздался треск, по полу заветвились трещины.

  -Осторожно! - Гирем инстинктивно схватил девушку за руку, и пол обвалился.

  Они покатились вниз по стенке тоннеля, а вместе с ними и куски камней. Скользя по шершавой поверхности, чувствуя, как сдирается кожа с ног, локтей, спины и зада, вцепившись в Лисицу, которая скользила рядом и кричала, Гирем молился всем богам, чтобы они дожили до конца этого спуска. Тоннель сделал плавный поворот. Юноша налетел на каменный выступ в пол, подпрыгнул и ударился макушкой о потолок. Голова налилась тяжестью и отовсюду набросилась ставшая привычной тьма. Рефрамант потерял сознание.

  2

  Рензам стоял на стене, ёжась под порывами ветра. Рядом молча стоял Сиверт, поглядывая в сторону стражников, которые тихо разговаривали неподалёку. Ветер донёс обрывки фраз.

  -Кто-то пытался отравить принцессу, - сказал старый друг. - Скорее всего, кто-то из Дивината.

  -Ну, это явно моих рук дело, - шутливо сказал Рензам.

  Он не ожидал, что Сиверт заговорит с ним. Его постоянное молчание было единственным, что досаждало в пути, если не считать новой головной боли в виде Ювалии.

  -Конечно, не твоих. После тебя от неё осталась бы только горсть пепла.

  Рензам нахмурился и отвёл взгляд от товарища. Совсем смерклось, и во тьме разожглись огоньки далёкой деревушки, одной из многих, разбросанных вдоль всего тракта. Селяне сейчас возвращались с полей, запирали хлева и собирались у столов, чтобы поесть традиционной похлёбки из катрейла. Они уже думали о том, как выйдут ни свет ни заря в поле, чтобы заниматься тем же делом, что и в предыдущие триста шестьдесят дней. Их крохотные мозги не обременялись мыслями ни о еретиках, наполнивших земли теургиата, ни о проповедниках Алсалона, отравлявших разум их собратьев, ни о скором избрании нового Пророка, который может начать новую эпоху в истории Изры, если послушает его, Рензама Ректа.

  -Меня захлестнули воспоминания, - сказал Сиверт.

  -О чём?

  -Двадцать лет назад мы точно также стояли на стене и молчали. Как и тогда, сейчас слова утратили смысл.

  "Треаттис. Тогда ты потерял свою магию".

  Стена отчуждения, пролёгшая между ним и Сивертом, ощутилась сильнее прежнего. Рензам начал ковырять ногтём поверхность парапета.

  -Может быть, уже слишком поздно, но я бы хотел извиниться за то, что я сделал в Треаттисе. Этот приказ...

  -Ну да, это было словно вчера, - с сардонической усмешкой протянул Сиверт. - Мне хватило двадцати лет, чтобы смириться с потерей, так что не нужно...

  -Да, я всё забывал сделать это, - Рензам не слушал его, погружённый в себя. - Наверное, считал это естественным, что я приказываю, а подчинённые выполняют. Наверное, я должен был попросить Кархария или Берруна отправиться за Саммасом вместо тебя. Тогда бы ты не потерял свои силы.

  Сиверт тяжело вздохнул.

  -Не за это тебе надо извиняться.

  -А за что?

  -За то, что лишил меня Элли. Ты знаешь, что происходит с рефрамантом, который теряет способности? Обычно он умирает, но меня эта участь, к сожалению, минула. Когда рефрактор рассыпается в прах, ты чувствуешь себя таким же - стволом дерева с выгоревшей сердцевиной. Тебе приходится жить, как простые люди, ощущая себя никем, одним из многих. Я долго отучивал себя от привычки инстинктивно произносить Слова, ведь теперь они могли меня убить. Раньше я мог удобрять землю так, чтобы она давала урожай дважды за сезон. Меня за это уважали. И от этого тоже пришлось отвыкнуть. Если бы не Элли, я бы не сумел. Я любил её, как никого другого, Рензам, а ты и твой сын, ставший заменой Саммасу, швырнули меня в тот кошмар, из которого она меня вытащила. Боги, это было куда больнее первого раза.

  Сиверт умолк. Рензам осознал, что вцепился ладонями в край парапета и смотрит в одну точку.

  "Что это, демон меня побери, только что было? Как он может всё это чувствовать? Это же Сиверт, давний друг и человек-кремень. Или рефрамантия была маской, под которой обнаружилась его настоящая натура?".

  -Она была преступницей, Сиверт. Мы поступили, как велит закон.

  -Который ты с лёгкостью игнорируешь, когда кто-нибудь задевает твои атрофированные чувства. Брось, Рензам, ты всегда презирал церковь за то, что она не помогла тебе с Саммасом. О каком следовании закону может идти речь? За примером далеко ходить не надо. Тот проповедник в Геляпии не заслуживал сожжения.

  -Он был еретиком!

  -И он же был человеком. Тебе ничуть не жалко людей, Рензам? Тебе ведомо снисхождение? Или смягчающие обстоятельства?

  -Всё, что я знаю - это, то, что еретики, как и девоны - ненормальные люди, если вообще люди. Первые своими речами посеяли хаос в наших землях, а вторые сожгли куда больше людей, чем я, разрушили больше селений, чем любой рефрамант. Только безумцы могут им сочувствовать.

  Сиверт задрожал всем телом. Рензаму показалось, что он его ударит. Но лысый мужчина удержался, вместо этого уронив слова, которые терзающим венцом легли ему на сердце.

  - Я давно знаю, что ты бесчувственнее чёрствой корки хлеба, но всё равно ужасаюсь каждый раз, когда ты так говоришь. Ты извиняешься передо мной за то, с чем я смирился давным-давно, но при этом плюёшь в лицо, когда речь заходит о моей жене. Я когда-нибудь был тебе другом, Рензам? Или ты видишь всех вокруг себя только в качестве шахматных фигур, потеря которых ничего не значит? отерянных людей ты заменить не сможешь. Ты не найдёшь второго меня или Саммаса, или Джензена. Так отнесись же лучше к тем, кто тебя любит. Или, по крайней мере, думал, что любит.

  -Тебе надо было бросить меня и бежать с Элли куда подальше, - прошипел Рензам. - Ты ведь наверняка знал о её одержимости, но не сделал ничего, чтобы защитить.

  Против его ожиданий, Сиверт расслабился.

  -Не тебе меня винить. Даже у могилы Акрюзы ты думал о другой женщине, с которой всего лишь обменялся мимолётными взглядами. Хотя, зачем я пытаюсь пробудить в тебе совесть, если её никогда и не было.

  Рензам яростно впился рукой в его плечо, как откуда-то из-за спины донёсся грохот далёкого взрыва. Одновременно он увидел в поле тёмные силуэты, стремительно приближавшиеся к стене.