Он вошёл в здание и зашагал по узкому коридору, который озарял свет факелов. Рефрамантия была слишком дорогой для постоянного поддержания огня, равно как и необычные сферы диастрийцев, которые были распространены на западе, в Шуруппаке и при дворе Пророка Мирата Отраза, владыки Изры. Здесь, на востоке Изритского Теургиата, среди степей, неглубоких озёр и диких лесов, подобное было в диковинку и не по карману даже вассалам-ренедам и их сеньорам-дивайнам. Особенно таким расточительным дивайнам, как Рензам Рект.

  Гирем остановился возле комнаты клирика. Дверь была плотно прикрыта; из-за неё доносились приглушённые голоса и тихий шорох. Гирем постучался и, скрипнув дверью, шагнул через порог. Окинул быстрым взглядом комнату.

  На широкой, покрытой мягкими разноцветными покрывалами кровати, лежала нагая девушка. У неё были широкие бёдра и полная грудь, русые волосы свободно расплескались по плечам и подушкам, на которые она опиралась локтем, задумчиво глядя в окно с распахнутыми ставнями.

  Услышав шаги, девушка метнула взгляд к двери и неловким жестом подтянула к груди покрывала.

  - Прошу прощения, дивайн.

  - Ничего страшного.

  Гирем кисло улыбнулся и только потом заметил приставленный к стене мольберт с чистым полотном. Рядом, на стуле, лежала палитра с несколькими кистями и прозрачным сосудом с водой. Клирик привычно проводил время за живописью.

  Девушка посмотрела мимо юноши в направлении двери, которая вела в другую комнату.

  - Хэк, к тебе дивайн Гирем!

  - Секундочку! - донёсся из комнаты голос Хэка. - Мне осталось договорить последнюю молитву Ориду и всё!

  Гирем вздохнул и перевёл взгляд на девушку.

  - Позируете для Хэка?

  - Позирую... и не только, - улыбнулась та, закрутившись в покрывала.

  - Она моя жена! - воскликнул Хэк, выходя из другой комнаты и закатывая широкие рукава серой рубашки.

  Единственный экзоркутор Триединой Церкви в округе, он пользовался неслыханной милостью Рензама, который терпеть не мог "придурков в бело-зелёных рясах". Гирем понимал, почему. Хэк стал настолько "своим" человеком в окружении отца, насколько это вообще возможно для служителя церкви. Простой, честный и добрый малый, клирик прекрасно знал своё место. Рензам, ценя эти качества, дал ему добро на проведение обрядов Экзоркуции в своих землях. С того момента прошло уже десять лет.

  -Жена? Когда ты успел жениться?

  -Сегодня ночью.

  -Хорошо выспался? Всё ли в порядке у пациента?

  -Вы мне не доверяете, - клирик посмотрел на него с укоризной. - Прошу, за мной.

  Они вошли в другую комнату. Ещё раз улыбнувшись девушке, Гирем закрыл за собой дверь и подошёл к кровати, на которой лежал раненый мужчина.

  Лицо Алана Ректа было изрезано морщинами, в русые волосы и аккуратно подстриженную бороду закралась седина, однако руки, обмотанные повязками и жгутами, всё ещё были крепкими. Гирем присел на краешек кровати и наклонил голову к лицу дяди. Тот дышал хрипло и прерывисто.

  -Никаких улучшений, - негромко произнёс Хэк, став рядом. - Яд медленно идёт от раны к сердцу.

  Гирем боязливо отнял тёмную тряпицу от плеча мужчины, зная, что увидит, но всё же содрогнулся от отвращения. Плечо Алана увеличилось вдвое, кожа на нём почернела. Казалось, стоит его коснуться, и оно рассыплется пеплом.

  -К завтрашнему утру таким станет всё тело, - грустно молвил клирик и утёр пот со лба раненого.

  -Ты выполнил мою просьбу?

  -Да. Сжёг несколько пучков жниваденя и чернополоха, втёр пепел в рану. Никакого эффекта. Вероятно, "Тлетворник" Нурвина говорит правду, и без чудотворного огня этот рецепт бесполезен.

  Гирем выдохнул, почувствовав, как оборвалась ещё одна ниточка надежды.

  -Значит, без отца всё же не обойтись.

  -Попробуйте сами вызвать огонь. Дивайн Рензам ведь говорил, что у вас есть способности к огненной магии.

  -Я не могу использовать огонь, даже чтобы спасти дядю. Он просто не слушается меня.

  -А что с Элли? Она может помочь?

  Гирем поджал губу.

  -Я не хочу с ней разговаривать.

  -Боитесь, что беседа окончательно изменит ваше о ней представление?

  "Наоборот, глупец. Хуже всего будет убедиться в её невиновности. Потому что если Элли невиновна, то неизбежная казнь не принесёт мне облегчения".

  Он промолчал. Хэк, добрый малый, всё ещё оставался клириком. Догматы Церкви вбивались в голову последней деревенщине, что уж говорить о служителе Церкви.

  -Вы должны позволить ей сказать последние слова. Может быть, они принесут облегчение.

  Гирем посмотрел на Хэка и уловил понимающий взгляд.

  -Думаешь, Элли может быть невиновной?

  -Я не могу судить, дивайн. Но факт остаётся фактом - Элли признала свою вину и свою природу. Мы ничего не можем поделать. По закону девона должна быть казнена.

  -Этой ночью мы застали Сиверта рядом с десятком трупов, спрятанных в погребе их старого дома. Что, если она его защищала?

  -Но вы ведь не верите в то, что Сиверт убийца, равно как и в то, что он покрывал Элли все эти годы?

  -Не хочу верить, Хэк. Он не мог так долго водить за нос всю нашу семью. Сиверт слишком старый и верный друг, что бы пасть так низко. Я не хочу верить.

  -Протоург Серваст как-то сказал, что нехорошие поступки порой свершаются из добрых побуждений. Если Сиверт любил Элли, то мог хранить в секрете её тайну. И я вижу, к чему вы ведёте. Мол, они оба ни в чём не виноваты, а их подставила настоящая девона.

  -Такое возможно. Мне до сих пор не даёт покоя Шейла. Именно она навела меня на старый дом Сиверта. Откуда она могла узнать о трупах? Это странно, демон меня забери.

  -И то верно. Возможно, она вынюхивала эту историю уже давно? Вы ведь знаете эту каргу горничную - она постоянно суёт свой кривой нос в чужие дела. Даже в мои...

  Гирем неожиданно встал с кровати и направился к двери.

  -Я ещё зайду, Хэк. Если вдруг с дядей что-то произойдёт - ищи меня.

  -Конечно, дивайн. Когда состоится казнь?

  Лицо юноши окаменело.

  -Перед ужином. Не опоздай.

  Сдержанно кивнув девушке, которая все ещё лежала, закутавшись в простыни, Гирем вышел в коридор.

  2

  Через распахнутые ставни в его небольшую комнату тянулась утренняя прохлада. Единственное окно выходило на восток, где небо приобрело нежный персиковый оттенок. Гирем полюбовался рассветом, после чего не удержался и лёг на кровать, заложив руки за голову и скрестив ноги там, где ещё вчера находилась одна из деревянных спинок. В голове шумело, и сквозь этот фон прорывались воспоминания минувшей ночи, вставая перед мысленным взором яркими картинками.

  Элли заперли в темнице, предварительно заковав в тяжёлые и прочные цепи. Узнав об этом, Сиверт закономерно пришёл в ярость. Досталось и солдатам, с которыми к нему пришёл Гирем, и кровати с сундуком. Крышка последнего съехала на бок, держась на одной петле. На полу была разбросана одежда, обувь, книги, листы бумаги, карандаши и дюжина кристаллов сциллитума. Оторванная спинка кровати валялась у её изножья.

  Сознание призывно манило утонуть в мягких пучинах сна. Гирем потряс головой. Не время спать. Как бы ни хотелось завернуться в одеяло и повернуться спиной ко всему, он сейчас отвечает за отцовские земли, пока Рензам беззаботно охотится в окрестных лесах.

  "Отец, боги видят, своими действиями ты питаешь несчастья".

  Он слез с кровати и принялся собирать рассыпанные по полу кристаллы. Аккуратно сложив их в мешок, дотянулся до листов с рисунками. Наброски карандашом были его любимым занятием, когда требовалось отвлечься от насущных проблем.

  С одного из листов смотрел Сиверт - выразительная лысина и надлом в выражении лица. Он так и не оправился от потери способности к рефрамантии.

   С другого рисунка глядел отец - блестящие чёрные волосы завязаны в пучок на затылке, борода подстрижена, глаза хищно прищурены.