-Саммас, - прошептал он.

  -Что? - не понял Гирем, шагнув ещё ближе. Внезапно ему на плечо легла сильная мужская рука и развернула спиной к Рензаму.

  -Пойдём отсюда, - сказал Алан. На его лице не было и тени улыбки.

  -Куда ты хочешь его забрать?! - донёсся из-за спины дяди отцовский голос.

  -Мальчику тут не место, брат! - ответил мужчина; Гирем никогда не слышал в голосе Алана мольбы.

  -Ты уже забрал у меня одного сына! - Рензам попытался подняться на ноги. Только потом Гирем понял, что отец был пьян. - Этого я не позволю!

  Алан посмотрел на брата и, не сказав ни слова, вывел мальчика в коридор. Присев на корточки, мужчина обхватил руками его щёки.

  -Джензен сейчас в своей комнате. Побудь с ним, хорошо? Потом я всё тебе расскажу.

  Он пошарил взглядом по толпе.

  -Эй, Шейла, уведи этих двоих к Джензену!

  Грустно улыбнувшись Гирему, Алан вернулся в кабинет, где раздавались громкие голоса. К детям подошла Шейла, и Содзин взяла его за руку.

  -Господин, ваша мать только что умерла.

  Гирем покорно двинулся следом за девочкой. Всё, что он ощущал, - это тепло ладони и бешеный стук сердца.

Глава 8. Отблески прошлого.

  Не следует придавать много важности смерти человека, который показывает такое расположение к еретику и компрометирует своими писаниями честь Триединой Церкви. Последняя многое выиграла бы, если бы такой протоург умер.

  Из тайного письма джустикария Парде Тирога убийцам протоурга Серрата Лети,

  934 год от создания Триединой Церкви.

  Карранс Мирандис стоял на балконе своего трёхэтажного особняка и смотрел на бело-голубые крыши зданий Элеура. Разгорался новый день, и аккуратно уложенные плитки крыш и мостовых приобрели оранжевый оттенок. В том и была прелесть окраски городской архитектуры - ночью она отражала молочно-алый свет луны, а днём блестела подобно солнцу. Не удивительно, что в ясные дни люди не обходились без разноцветных зонтов.

  С балкона открывался вид на ухоженный парк. Карранс лениво провёл взглядом по ухоженной дорожке, на которой прогуливалась пожилая парочка в дорогих одеждах. Поверх густых кленовых крон, окрасившихся в ржу, виднелась величественная арка Лазурных Ворот, за которой располагались кварталы среднего и низшего классов, а ещё дальше, у самого горизонта, подёрнутая лёгкой дымкой, виднелась серая речная гладь Англерса.

  Столица стояла на острове, поднятом со дна первыми магами ещё тысячу лет назад. Порт окружал город практически со всех сторон, и при этом никогда не пустовал. Канстельские галеи, пенсьерольские каравеллы, нефы из Камбре, коги из Джессема, и другие корабли порой забивали всё водное пространство между островом и большой землёй, так что по узким водным улочкам можно было передвигаться лишь на лодках и буксирах. С них в город рекой текли товары, привезённые со всех уголков Изры, оседая в многочисленных магазинах, лавках, пяти главных рынках города и, конечно же, домах местной аристократии.

  Карранс поднял с небольшого деревянного столика кружку с дымящимся чаем. Кипяток, наконец, остыл достаточно, чтобы его можно было пить. Отхлебнув тёмной терпкой жидкости, Карранс унёсся в прошлое. Точно такой же чай он пил перед нападением Алсалона на Треаттис. Он словно наяву увидел чёрные столбы дыма, танец огней, покрытого гарью Рензама Ректа и жуткий вопль демонов, призванных Берруном Нурвином.

  Двадцать с лишним лет прошло с того дня. Случалось всякое - и хорошее, и плохое. Но как расценивать неожиданное посвящение в сан протоурга, он ещё не определился. Созвав Джустикариат, глава Триединой Церкви своим решением огорошил в первую очередь самого Карранса. Джустикарий Канстельский, вопреки сплетням коллег, считал, что делает свою работу только из добрых побуждений, не рассчитывая стать преемником Марзена. Но старик сказал иначе и, не спрашивая мнения джустикариев, передал свой сан именно ему.

  Протоург Карранс Мирандис. Самый молодой настоятель Церкви в истории. Первый уроженец Алеман, удостоенный этого сана. Этим можно было гордиться, хотя Карранс почему-то не чувствовал особого энтузиазма. Забот хватало и в старом-добром Канстеле. Забот ещё на двадцать лет вперёд. А теперь - "на тебе, джустикарий, весь теургиат на плечи". Карранс считал себя трудолюбивым человеком, но в какой-то момент понял, что всю работу не переделать. Всех еретиков на дыбу не перетаскать, всех девон не переловить. И с возрастом он научился выискивать в своём рабочем графике часы для отдыха. Как, например, эти.

  Он допил чай и поставил кружку обратно на столик. Прямые лучи солнца ударили в глаза и залили балкон тёплым светом. Поморщившись, Карранс затянул пояс на своём любимом бордовом халате и вернулся в комнату. Посреди неё стояло кресло-качалка, рядом высился ещё один столик, на котором лежала раскрытая книга. Мужчина было сел в кресло, когда в коридоре послышались вежливые шаги.

  - Господин, прошу прощения, - в дверном проёме показался слуга. - Пришёл дивайн Кархарий. Он просит аудиенции.

  - О! - неприятно удивился Карранс. - Пусть входит.

  - Позволите дать совет, господин?

  - Конечно, Тормсель.

  - Уберите со стола вашу рукопись. Боюсь, её содержание дивайн Кархарий не оценит по достоинству.

  - Верное замечание, - кивнул Карранс. - Можешь идти. И да, Тормсель - чай замечательный.

  - Он заварен, как вы любите, - гордо ответил слуга и ушёл.

  Карранс тут же вскочил с кресла, снял с себя халат, швырнув его на заправленную постель, и, достав из шкафа свою обычную бело-зелёную сутану, стремительно переоделся. Золотую с драгоценными камнями он одел лишь раз - когда его посвящали в сан протоурга на Площади Пророка.

  Затем он бросился к лежащей на столике книге, пробежался взглядом по последней строчке "... таким образом, существование сущности, рекомой "Хнумом", нельзя исключать...", написанной вчера, и захлопнул её, спрятав на шкафной полке среди множества фолиантов.

  С лестницы донеслись голоса и шаги.

  - Как твоя коллекция перьев? Нашёл перо снежной морны?

  - Пока нет, Пророк.

  - Ну, раз нет, то я тебе подскажу - эта пташка обитает в Каседрумских горах. Попытай счастья там, если хозяин позволит, конечно.

  - Спасибо за подсказку, Пророк. Господин вас ждёт.

  В комнату вошёл Кархарий Велантис. Карранс, успевший к этому времени развернуть кресло в сторону двери, медленно поднялся на ноги и протянул руку.

  - Здравствуйте, Пророк.

  Мужчина, одетый в бежевую робу из дорогой ткани, пожал ему руку и, поморщившись, без спросу сел на постель.

  - Не люблю, когда меня так называют. Мы можем говорить на "ты" хотя бы во время неофициальной беседы? Помнится, после битвы при Треаттисе ты едва не назвал меня кем-то вроде холёного ублюдка.

  Карранс опустился обратно в кресло и посмотрел на своего визави.

  -Я тогда был на взводе, ты же знаешь, - с каменным лицом произнёс он. - Погиб почти весь гарнизон города вместе с Эктаром Ректом, а его сыну пришлось отдать самое ценное....

  -Двадцать лет прошло. Думаю, дружище Рензам уже оправился от потери, - отмахнулся Пророк. - Поговорим о деле. Я пришёл к тебе от лица Марзена. Старик почему-то постеснялся передавать тебе это лично... В-общем, ты знаешь, что в Первом храме есть небольшая дверь позади Триединого алтаря?

  Карранс утвердительно кивнул. Кархарий по старинке пригладил зализанные назад волосы и достал из кармана изумрудный ключ на металлической цепочке. Карранс взял его в руки и поднял на уровне глаз. Утренние солнечные лучи сделали его похожим на горящую тонкую ветвь.

  - В ту дверь ты никогда не входил, - пояснил Кархарий. - Она была постоянно заперта.

  - Никто из джустикариев там не был, - произнёс Карранс, разглядывая ключ. - Доступ разрешён лишь протоургу. А я удивлялся, почему вместе с новым саном мне не разрешили увидеть то, что скрыто за этой дверью.