Вечером обоз вставал на ночевку, ставя сани в большой круг, внутри в шатрах располагались путники, на коней накидывали теплые попоны, кормили и поили.

   За ужином, у костра, бывалый люд травил байки и сказки. Обоз сопровождали тридцать охранников - молодые парни с несколькими бывшими вояками. Многие с винтовками, были и лучники, но что бросалось в глаза - все при саблях.

   Мальчонка отнесся к охранникам спокойно, без особого обожания - у самого отец из гвардейцев. С карабина и ружья батя приучил стрелять его лет в пять - подкладывая к плечу подушку. К десяти годам он бил белку в глаз, на радость отца и на огорчение матери - не нравилась ей тяга парнишки к оружию. Иван научил сына не только стрелять, но и метать боевой нож, а так же пользоваться кистенем. В семь лет стал натаскивать рукопашному бою, Настенька только ахала, видя новые синяки у Алеши, но перечить мужу не стала. Знала, плохому не научит - оно в жизни может пригодится.

   У Кургана половина обоза отделилась, затем по зимнику, за два дня добрались до Миасса и через восемь дней прибыли в Челябу. Алешу пригласил погостить один из купцов - Аникей Гончаров, битый жизнью мужик, но живущий по совести.

   Купец, приглашая мальца, имел и некоторый интерес - у него второй год недужила жена. Пожелтела вся бедная, мучаясь от боли в животе. Алеша с радостью принял приглашение Аникея - гора свалилась с плеч, есть куда лошадей определить.

   Жил купец недалеко от центра города, в Купецкой слободе из трех ровных улиц. Здешние зажиточные хозяева строили широко, с размахом, словно соревнуясь, кто лучший дом поставит, а дома вот диво, большей частью каменные и в окнах не пузырь бычий - стекло поблескивает.

   - Дяденька Аникей, неужель в камне люди живут?

   - Ума нет потому и живут, вот и мой дом, полюбуйся.

   Сани подъехали к высоким воротам, за которыми высился двухэтажный деревянный терем, вдоль забора во дворе росли елки покрытые шапками снега.

   Купец скинул дорожный тулуп, слез с саней и, подойдя к воротам, подергал за ремешок, выглядывающий из небольшого отверстия. Через короткое время дверь открыл расторопный работник, сразу заоравший: - Ой, хозяин, наконец вас дождамши, мы тута все глаза проглядевши.

   - Федька, хорош дурковать, открывай ворота.

   -Чичас сполню.

   -Вот засранец - Аникей пояснил Алеше. - Он образование имеет, изъяснятся могет, что твой прохфессор - под конец учебы из бурсы выгнали. - А все из-за девок, пытался послушницу оприходовать в монастыре - попался и оказался на улице, а ведь мог человеком стать - попом, а то и архидьяконом. - Вот Евины дочки, что с нами делают, ты, Алешка, сторожись от них.

   За этим монологом они въехали на большой двор, по которому деловито бегали работники - топили баню.

   - Пойдем, Алеша, без нас лошадьми займутся, эй, народ, товар в дом занесите.

   Алешка, ухватив с саней длинный сверток с оружьем и сидор с сундуком, устремился вслед за хозяином, в домашнее тепло.

   Купца, с рюмкой анисовки на подносе и краюхой хлеба с солонкой, встретила девушка, как потом оказалось дочь.

   - Как доехали, папенька, все ли ладно? - защебетала она.

   - Слава Богу, все хорошо, удачно съездили - и Аникей, сняв бобровую шапку, перекрестился на образа.

   Хлопнув рюмку, зажевал отодранной корочкой с солью, после этого, обняв дочь, поцеловал ее в щеку.

   - Знакомься, Любаня, - это Алексей с Казани, что на Тоболе. - Он расхохотался: - Представляешь, они свое село Казанью назвали. - Га-га-га.

   Девушка улыбнулась.

   - Вы раздевайтесь, Алеша, сейчас банька готова будет, помоетесь с дороги.

   Любаня понравилась мальчику своим радушием и простым обхождением - в дальнейшем они стали большими друзьями.

   После бани напарившись, сидели за столом в предбаннике и отдуваясь, пили холодный квас с брусничным листом.

   Аникей поведал - у него трое детей, два сына женились и живут отдельно, с ними младшенькая Любаня, девчонка на выданье - ей уже пятнадцать лет.

   - Эх, Алешка, годочков тебе вдвое - ей Богу отдал бы за тебя Любаню. - Она у меня умница, рукодельница, а какие пироги печет, пальчики оближешь.

   Очередной раз попарившись, поныряли в сугробе - ух, хорошо - не спеша ополоснулись и одевшись в чистое, выкатились из бани.

   За круглым столом сидели втроем - жена Анисья, не вышла, хворала. Угощенья радовали глаз, Алеша внес свою лепту, вытащив из сидора половину медвежьего окорока. Купец с дочкой одобрительно переглянулись - паренек-то не жадный. Алешка быстро наелся до отвала, его потянуло в сон и он сидел, клюя носом.

   Аникей распорядился:

   - Любаня, отведи дорогого гостя в комнату, устал с дороги сердешный.

   Мальчик не помнил, как укладывался и, проснувшись солнечным утром, обнаружил себя на кровати с периной, полностью раздетым. Он невольно покраснел, обругав себя тюхой - позорище, девчонка раздевала да спать укладывала, словно какого немощного и убогого - нехорошо Алексей Иванович, несолидно. Так покритиковав себя, выскочил на ноги, оделся и на улицу в нужник.

   Прибежав с морозца, умылся, потом тихонько прошел в комнату и достал из своего сундучка книжицу, взялся за чтение, за этим делом и застал его купец Гончаров. С подстриженной бородой и усами Аникей помолодел лет на десять. Пожелав ему доброго утра, Алеша заметил:

   - Вы, дядя Аникей, если бороду сброете совсем молодым вьюношей будете, ей Богу.

   Купец, подойдя к зеркалу, висевшему на стене и, попялившись на собственную морду лица, скривившись, молвил:

   - Может и вправду сбрить, на кой черт она мне, плачу за нее в казну кажный год десять рублев? - Но опять же, засмеют, да и в нашем купецком сословии, не принято бритым ходить, чай не вармии. - Пошли завтракать, Алеша, дочка накрыла уже.

   За завтраком Аникей порасспросил парнишку о его житье, а узнав, что тот совсем сирота, преисполнился жалостью.

   Проведав о дальнейших планах и желании продолжить учебу в кадетском корпусе, заметил:- Вот жаль какая, у нас в Челябе корпуса нет, но может тебе следоват эту зиму в обычную школу пойтить, а в кадетской корпус следующим летом поедешь. - Нынче-то опоздал, поди.

   Алеша доводы Аникея счел убедительными и согласно кивал.

   Попив сбитню, Аникей спросил:

   - Алеша, у тя бумаги-то казенные есть?

   Парнишка быстренько сбегал за сундучком и достал нужные документы, Аникей долго читал, водя пальцем и шевеля губами, потом изрек:- Пенсион тебе полагается, до исполнения шешнадцатилетия. - Пенсион особый, как сыну гвардейца, унтер-офицера - о - купец многозначительно поднял указательный палец.- А по случаю потери кормильца пенсион само собой, согласно Государеву уложению - дай Бог ему здоровья. - Одевайся, сейчас поедем к Наместнику, он человек справедливый, сироту не обидит.

   Конюх расторопно запряг четверку лошадей в возок и через полчаса они лихо подлетели к помпезному дому Наместника.

   По случаю понедельника был приемный день. Боярин Никифор Москвин, майор гвардии в отставке по ранению, оказался крепким мужчиной лет тридцати пяти со шрамом во всю щеку - от виска до подбородка.

   Выслушав Алешкину историю и прочитав документы, воскликнул:

   - Гвардеец - гвардейцу всегда подмога, а наш Император защищает своих подданных.

   Вызвав колокольчиком секретаря и писаря, велел срочно оформить пенсион Алексею Ивановичу Одоевскому, десяти лет от роду, сыну покойного унтер-офицера гвардии третьего полка Городненской дивизии. Секретарю приказал подать чай.

   Угощая купца с Алешей поинтересовался, не родственники ли князя Одоевского Алеше. Тот отрицательно помотал головой. Москвин, прослышав о дальнейшей учебе мальчика, загорелся идеей помочь ему, но слово в слово повторил вслед Аникею - нынче зиму здесь походишь, а летом поедешь в корпус, в Казань.

   - Я тебе рекомендацию напишу, там у меня полковой товарищ служит.