Три месяца патрульный космолёт «Торнадо» находился в свободном поиске, обследуя неизвестный ещё участок Млечного Пути. Работа была самой обыденной: на карту пунктуально наносились все галактические объекты, от звёзд до метеорных роев, и давалась их краткая характеристика. На девяносто шестой день свободного поиска произошёл тот самый случай, ради которого космонавты терпят скуку и невзгоды патрульной жизни. Штурман корабля Клим Ждан во время очередной вахты запеленговал работающую радиостанцию на третьей планете жёлтого карлика Ж-11-23. Передача представляла собой обычную звуковую речь, записанную методом частотной модуляции на радиоволнах метрового диапазона. Неведомый язык характером звуков, мелодией и ритмом удивительно напоминал земные европейские языки.

– Я всегда верил, что так будет! – возбуждённо говорил Клим. Он не находил себе места. Ходил взад и вперёд по кают-компании, ероша свои жёсткие чёрные волосы и время от времени присаживаясь то на диван, то на подлокотник кресла, то прямо на край стола.

– Теперь наши имена войдут в историю. Иван Лобов, Клим Ждан и Алексей Кронин открыли новую цивилизацию!

Клим передёрнул плечами и недоверчиво засмеялся.

– Прямо не верится!

Остановившись перед инженером, лениво развалившимся в кресле, он вдруг деловито спросил:

– А тебе не кажется, что язык этих разумных определённо напоминает испанский?

– Испанский? – удивился Кронин.

– Да ты прислушайся! Та же самая звучность и эмоциональность!

Кронин улыбнулся одними глазами:

– Знаешь, я как-то не задумывался над этим.

Клим пожал плечами, прошёлся по кают-компании и заглянул в ходовую рубку.

– Иван, когда мы наконец изменим курс?

– Когда запеленгуем следующую передачу, – ответил Лобов, не отрываясь от работы.

– Разве одной пеленгации недостаточно?

– Ты мог ошибиться, – хладнокровно пояснил Лобов.

– Я? Чепуха! – возмутился штурман. – А если следующей передачи не будет?

– Тогда и подумаем, что делать.

Клим раздражённо хмыкнул, некоторое время постоял, сердито глядя на затылок Лобова, и вернулся в кают-компанию. Плюхнувшись в угол дивана, он задумался, хмуря брови. Постепенно выражение досады сошло с его лица.

– Если их язык так напоминает земной, почему бы им не быть антропоидами? – повернулся он к инженеру.

– Это было бы слишком большой удачей, – вздохнул Кронин.

Человечество поддерживало контакты с несколькими цивилизациями галактики, но все известные расы разумных морфологически сильно отличались от людей. Ещё более сильные колебания испытывала мораль и этика разумных сообществ, а все это, вместе взятое, затрудняло взаимопонимание и общение. Люди давно мечтали о встрече с себе подобными, но до самого последнего времени поиски антропоидов оставались безуспешными. Тревога Клима оказалась напрасной. На исходе второго часа ожидания с той же планеты была запеленгована ещё одна радиопередача. Она оказалась более продолжительной и содержала не только речь, но и музыку, которая даже на земной вкус звучала легко, ритмично и слушалась не без удовольствия.

– Я же говорил, что это антропоиды! – торжествовал Клим.

– Не торопись с выводами, – остудил его пыл Кронин, – я довольно близко знал одного оратора, отлично говорившего по-испански. Однако он вовсе не был антропоидом. – В ответ на недоверчивый взгляд Клима он невозмутимо пояснил: – Его звали Лампи. Милейшее существо из породы попугаев!

– Не понимаю! Как ты можешь шутить в такой момент?

Лобов не принимал участия в спорах. Он был занят сверкой данных обеих пеленгации. Дважды проверив все расчёты и не обнаружив существенных расхождений, он дал наконец команду на изменение курса корабля. «Торнадо» выполнил этот нелёгкий манёвр, потребовавший отдачи всей мощности ходовых двигателей, и на гиперсветовой скорости устремился к жёлтому карлику.

Количество принимаемых радиопередач множилось с каждым часом, а на третьи сутки полёта по новому курсу были приняты и первые телевизионные изображения. Это были примитивные черно-белые картинки с развёрткой всего в пятьсот сорок строк, но они произвели настоящую сенсацию на корабле. Неведомая раса разумных и впрямь оказалась антропоидной! Телепередачи были так несовершенны и так пестрели помехами, что сначала об этом можно было только догадываться. Потом догадки сменились более или менее уверенными предположениями. И наконец, когда удалось принять чёткий телеотрывок, посвящённый какой-то спортивной игре, участники её были почти обнажены, исчезли последние сомнения. Это было эпохальное открытие. Клим Ждан торжествовал так, словно антропоиды были его личными творениями.

С момента приёма первых радиопередач с полной нагрузкой работала бортовая лингаппаратура. Сочетание речи, изображений и пояснительных надписей создавало для неё почти идеальные условия. В рекордно короткий срок удалось установить фонетику языка, разработать его морфологию и синтаксис. Быстро рос и словарный запас. Когда он перевалил за тысячу слов, к изучению языка активно подключились космонавты. Работали с полной нагрузкой: днём изучали грамматику и практиковались в разговорной речи, а ночью с помощью гипнопедических установок пополняли словарный запас. Скоро выяснилось, что планета, к которой летел корабль, носит прозрачное имя Илла, а её антропоидные обитатели называют себя иллинами.

Параллельно с изучением языка космонавты старались разобраться в биологии и социальных отношениях иллинов, но тут натолкнулись на неожиданное и довольно забавное препятствие. Принимаемая информация имела интересную особенность, которая, как плотный туман, скрывала и детали и самую суть иллинской жизни. Пика словарный запас космонавтов был невелик, а перевод соответственно был приближённым, эта особенность не очень бросалась в глаза. Но по мере того, как космонавты овладевали языком и знакомились с бытом иллинов, она стала вырисовываться все яснее и чётче. Все радио– и телепередачи, которые удавалось принять, носили шутливый, юмористический, развлекательный характер! Они были заполнены лёгкой музыкой, репортажами многочисленных соревнований, весёлыми пьесками, напоминавшими земные оперетты, головоломно-приключенческими повестями юмористической окраски… Серьёзная информация отсутствовала вовсе. Исключение составляли лишь обстоятельные сводки и прогнозы погоды, передававшиеся с завидной регулярностью шесть раз в сутки, которые, кстати говоря, составляли около двадцати земных часов. Сначала все это забавляло и даже радовало космонавтов – передачи рисовали иллинов премилым, добродушным народом, встреча с которым обещала быть дружеской и непринуждённой. Но день проходил за днём, а кроме веселья, в иллинских передачах не удавалось почерпнуть ничего нового. Как и в первые часы знакомства, космонавты оставались в полном неведении относительно иллинской науки, техники, социальной структуры и даже семейно-бытовых отношений. Юмор надёжно скрывал тайны этой странной цивилизации.

– Может быть, у них всепланетный праздник? – высказал догадку Клим Ждан.

– Праздник, который без перерыва длится целую неделю? – усомнился Лобов.

– А почему бы и нет? – поддержал штурмана Кронин. Вспомни наши Олимпийские игры. Разве, наблюдая в эти дни за земной жизнью, можно составить о ней правильное представление?

Лобов пожал плечами, но в спор ввязываться не стал.

Прошла ещё неделя, жёлтый карлик превратился в самую яркую звезду на чёрном небосводе, а на Илле ничего не изменилось – планета продолжала безудержно веселиться.

– Если это праздник, – со вздохом констатировал наконец инженер, – то надо признать, что он порядком затянулся. Вообще премилый народ эти небожители. По-моему, они просто не способны относиться к чему-либо серьёзно.

– Какой-то жизнерадостный идиотизм в планетарном масштабе! – с сердцем сказал Клим.