— И что же тут удивительного?

— Раньше полоса была зеленая. Видно, пароходство поменяло цвета. В двенадцать пятьдесят пять встреча поинтереснее, сухогруз под названием «Рюнаткиндар». Фарерский флаг.

— Фарерский?

— Вот именно, редкость. Потом нас в тринадцать ноль пять и тринадцать ноль шесть обогнали «Ласточка» и «Царица волн» — обе на подводных крыльях. Дальше записано, что у Лангелиние стоял итальянский эскадренный миноносец. Два небольших немецких сухогруза в Фрихавне. Все.

— Я запишу себе названия. Можно заглянуть в вашу книжечку?

— Нельзя. Я прочту по буквам, что надо.

Он прочел по буквам название судна под фарерским флагом.

Мартин Бек сказал себе, что надо будет поручить Бенни Скакке проверить. Но в глубине души он уже не сомневался: у Бертиля Морда надежное алиби.

Предстояло уточнить еще кое-какие вещи.

— Простите, если я вам надоедаю. Но откуда вам известно, что сосед вашей бывшей жены Фольке Бенгтссон?

— Она сама об этом говорила.

— Вы говорили, что последний раз навещали её больше полутора лет назад. Тогда Бенгтссон еще не переехал туда.

— А кто вам сказал, что я об этом там услышал? Сигбрит приезжала сюда, хотела вытянуть из меня деньги. Я ей дал немного. Ведь она мне нравилась. Ну и душу отвел. Вот тут, на полу. Тогда и рассказала мне про этого психа. Это была наша последняя встреча.

Морд уставился на пол.

— Значит, он её задушил, скот проклятый? А где вы его держите?

— Это к делу не относится.

— О чем же нам тогда толковать? Вы что-то спрашивали насчет домов терпимости. Адреса нужны?

— Спасибо, не надо.

Бертиль Морд опять застонал. Вдавил кулак в правое подреберье. Налил себе еще водки и выпил.

Выждав немного, Мартин Бек сказал:

— Похоже, в одном пункте вы неправду говорите, капитан Морд.

— Провалиться мне на этом месте, если я вам сегодня хоть что-нибудь соврал. Кстати, что за день сегодня?

— Пятница, шестнадцатое ноября.

— Прямо хоть в журнал заноси. День без единой лжи. Правда, до вечера еще далеко.

— Из ваших собственных слов выходит, что Бенгтссон поселился в Домме уже после того, как вы совсем оттуда уехали. А между тем он видел вас там два раза.

— Наглая ложь. Я там не появлялся.

Мартин Бек задумался. Потер лоб. Потом спросил:

— Вам известно, что у вашей бывшей жены была связь с неким Каем?

— Как вы сказали? С Каем? Имя-то какое. В первый раз слышу. Да я бы никогда не допустил, чтобы Сигбрит путалась с кем-то. Правда, дурацкое имя.

— Не понимаю, зачем Бенгтссону выдумывать такую вещь. Он решительно утверждает, что два раза видел вас около её дома.

— Он же псих. Двух баб задушил. А вы, комиссар полиции, сидите тут и удивляетесь: зачем бы это ему понадобилось врать?

Мартина Бека вдруг осенило:

— А что у вас за машина, капитан Морд?

— «Сааб». Старый зеленый рыдван. Шесть лет как купил. Стоит где-нибудь около дома с извещением о штрафе на ветровом стекле. Дескать, переведите по почте тридцать пять крон. Я редко трезвый бываю, чтобы за руль садиться.

Мартин Бек внимательно смотрел на Морда.

Морд молчал.

Наконец Мартин Бек снова заговорил:

— Ладно, пойду. И скорее всего вы меня больше не увидите. Хотите совет от души?

— Валяйте, может, пригодится.

— Продайте вы свой ресторан и прочее имущество, какое есть. И уезжайте куда-нибудь с тем, что выручите. Улетайте в Панаму там или в Гондурас, наймитесь на судно. Пусть даже штурманом.

Морд уставился на него своими угрюмыми карими глазами, в которых приступы бешенства так легко чередовались с полным спокойствием.

— А что, это идея, — сказал он.

Мартин Бек закрыл за собой дверь.

Фольке Бенгтссон дважды видел в Домме человека в бежевой «вольво».

И человек этот не Бертиль Морд.

Вернувшись в Андерслёв, Мартин Бек зашел в полицейский участок, чтобы побеседовать с Херрготтом Радом, но не застал его. Тогда Бек отправился в Треллеборг на такси.

Водитель попался необычный: молчаливый.

Он вел машину, а Мартин Бек думал. Пытался свести воедино все, что знал о человеке, который был возлюбленным Сигбрит Морд.

Его зовут Кай. Он писал ей на листках, как будто вырванных из записной книжки. Как она получала эти записки? Во всяком случае, не по почте. Он, по-видимому, женат на женщине, которую называет Сисси и у которой есть брат. Он встречался с Сигбрит по четвергам. Иногда встречи происходили в другие дни недели, но по четвергам непременно. Не считая церковных праздников и летних недель. В июне — июле у него, возможно, был отпуск. В августе они встречались особенно часто. Может быть, он оставался дома один, а Сисси уезжала в деревню?

У него, по-видимому, бежевая «вольво».

Он называл Сигбрит Морд — Сигге.

Не густо…

Мартин Бек думал о ключе в сумке Сигбрит Морд, том самом ключе, который не подходил к замкам в её доме. Херрготт уже выяснил, что на работе ей не нужны были ключи. Откуда же этот ключ? От квартиры Кая или от какого-нибудь уютного гнездышка?

Вопросов много, догадок тьма, а располагал он только двумя записками и пометками — буквой К в календарике Сигбрит.

Возможно, буква означает что-нибудь совсем другое? Не имя. А, например, К — курсы.

Мартин Бек попросил водителя остановиться на Большой площади и дошел до места работы Сигбрит Морд.

Кондитерская явно пользовалась успехом, у прилавка полно людей, все столики заняты.

Хозяйкой кондитерской оказалась дама лет пятидесяти, полная, веселая, добродушная. Наверно, от нее и дома пахнет свежим хлебом, безе и ванильным кремом. Она пригласила его в маленький кабинет за кухней.

— У меня слов не хватает, такой ужас, такой ужас, — говорила хозяйка. — Конечно, я забеспокоилась, когда Сигбрит вдруг исчезла, но чтобы такое приключилось, непостижимо.

Столь же охотно и многословно хозяйка кондитерской отвечала и на другие вопросы Мартина Бека. Оказалось, что Сигбрит Морд особо оговорила, чтобы по четвергам вечерами быть свободной. Однако хозяйка кондитерской знать не знала ни о каком Кае, и никто никогда не звонил Сигбрит на работу и не заезжал за ней на бежевой «вольво».

То же самое сказали Мартину Беку и остальные служащие.

Выйдя из кондитерской, Мартин Бек медленно побрел к полицейскому управлению. В следственной тюрьме Мартину Беку предоставили кабинет с видом на гавань, и, пока ходили за Бенгтссоном, он смотрел в окно.

Фольке Бенгтссон держался спокойно, невозмутимо, поздоровался с Мартином Беком, потом сел перед письменным столом.

— Инспектор Кольберг приходил утром, допрашивал меня, — сказал он. — Не знаю, что еще вы хотите от меня услышать. Честное слово, я её не убивал, и больше мне нечего сказать.

— Мне надо выяснить один вопрос, — ответил Мартин Бек. — Речь идет об одной детали, которую вы сообщили, когда мы разговаривали в вашем доме десять дней назад. Тогда вы сказали, что два раза видели бывшего супруга фру Морд. Верно?

— Верно. Я видел его два раза.

— Расскажите, пожалуйста, поподробней, — попросил Мартин Бек. — Вы можете припомнить, когда это было?

Фольке Бенгтссон помолчал, вспоминая. Наконец заговорил:

— Первый раз — весной этого года. Последнее воскресенье мая. Точно помню, потому что это был День матери. Я ездил в поселок и звонил своей матери в Сёдертэлье. Я ей всегда звоню в этот день и в день её рождения.

Он призадумался. Мартин Бек подождал, потом спросил:

— Ну? И в тот день вы видели Морда? Как это было?

— Значит, так. Я приехал домой, завел машину в гараж и пошел закрывать ворота. В это время на дороге показалась бежевая «вольво», она ехала медленно, и я подумал, что это ко мне. Я никого не ждал, ведь это было воскресенье. Только иногда в этот день ко мне заезжают люди, чтобы купить рыбы или яиц.

— Откуда шла машина?