Мервин. Я это в интернете прочел.
Кармайкл. Ты что намекаешь на то, что я сам себе руку отрезал?
Тоби. Не дай-то бог.
Мэрилин. Не дай-то бог.
Тоби. Ни в коем случае он не хочет тебе это сказать, потому что если выстрелить в комнате, полной бензина, то всё тут взорвется нахер! Ни в коем случае, да, Мервин?
Мервин. Я… вообще ничего не хочу сказать.
Тоби. Прекрасно! Видишь? Он вообще ничего не хочет сказать!
Кармайкл. Руку мне отрезала банда быдловатых мерзавцев под Споканом, штат Вашингтон, двадцать семь лет назад. Издалека они помахали мне моей же рукой, как бы прощаясь. И ты пытаешься мне сказать, теперь, после всего этого кошмара, после этих поисков, после такой… травмы… ты пытаешься мне сказать, что я сам отрезал себе руку? Ты это хочешь сказать?
Мервин. Мистер Кармайкл, я хочу вам сказать, что вы идете по ложной дороге.
Кармайкл (пауза). Иду по ложной чего?
Мервин. Вы идете по ложной дороге… Так говорится или не так? (Пауза.) Да, так вроде правильно. Вы идете по ложной дороге. Абсолютно по ложной дороге.
Кармайкл. Я не уверен, что я сейчас вообще что-либо делаю, но даже если это так, то, очевидно, я все-таки иду по ложному следу.
Мервин. По ложному следу! Вот так! Вот правильно мне казалось, что здесь что-то не то. Да, вы идете по ложному следу! Ну, прямо как ваша матушка! (Пауза.) Да, прямо как ваша сумасшедшая мамаша!
Кармайкл пристально смотрит Мервину прямо в глаза, тот прячет взгляд. Внезапно слышатся звуки полицейских сирен, мигают в ночи проблесковые маячки — полицейские автомобили подъезжают к отелю и останавливаются.
Тоби. Хмм… по-моему, это полиция.
Тоби медленно подходит к окну, выглядывает. Тупиковая ситуация. С ужасом смотрит на разбросанные руки и разлитый по полу бензин.
Тоби. Ну да. Хмм… ребята, мы ведь вам больше не нужны, да?
Тоби подзывает Мэрилин и вылезает на пожарную лестницу. Мэрилин печально оглядывает Мервина, ошеломленная его поступками, затем делает шаг к окну. Мервин расслабляется. Кармайкл все ещё пристально смотрит на него.
Мервин. Уже уходишь?
Мэрилин. Да, ухожу.
Мервин. С ним?
Мэрилин. Да, с ним.
Мервин. Но… Мне казалось, что между нами что-то промелькнуло.
Мэрилин. Мервин, ты меня всё больше и больше пугаешь.
Тоби помогает Мэрилин взобраться на пожарную лестницу.
Мервин. Но… я спас тебе жизнь.
Тоби. Ты спас и мою жизнь, но за это я не буду с тобой трахаться.
Мэрилин показывает Тоби два больших пальца вверх, шлёт всем воздушный поцелуй, и они исчезают. Мервин с печальным видом поворачивается к Кармайклу.
Мервин. Вот сука!
Кармайкл. Повтори, что ты сейчас сказал о моей матери.
Мервин. А? А, слушай, давай я больше не буду стараться быть смелым, раз в комнате больше нет ни одной тёлки. Хорошо? Я ничего не говорил о твоей маме. Я сказал только, что она любит наблюдать за деревьями, что-то в этом роде, и что она и должна на самом деле ими интересоваться, как они растут там. В особенности, если в ветвях завис воздушный шарик. Правда ведь? По рукам? В этом нет ничего дурного. И, разумеется, я не мог утверждать, что ты сам себе отрезал руку. Утверждать такое мог бы разве что полный идиот. «Взять, самому себе отрезать себе руку и потом искать её по свету двадцать семь лет!» Возможно ли такое? Полный кретинизм! Так кто её отрезал, как ты там говоришь? Какая-то деревенщина, фермеры?
Кармайкл. Да, деревенщина.
Мервин. Они были белые или черные?
Кармайкл. Не бывает черных фермеров! Черные и работать-то не умеют!
Мервин. Разве? Ах. Как это всё несправедливо. И как они это сделали? Топором что ли? Или чем?
Кармайкл. Нет. Поездом.
Мервин. Поездом? Поездом отрезали? Как это?
Кармайкл. Да, поездом отрезали!
Мервин. Звучит неправдопободно.
Кармайкл (пауза). Что?
Мервин. То есть, как? Они приехали, сели на поезд, и что?..
Кармайкл. Они не приехали и не сели на поезд. Не приехали они и не сели на поезд. Они положили мою руку на рельсы, и поезд проехался по руке. И я видел своими глазами, как он приближался ко мне издалека.
Мервин. Ох…
Кармайкл. А зачем я с тобой тут болтаю попусту? Сейчас же копы ворвутся.
Кармайкл прячет пистолет и начинает собирать разбросанные руки в чемодан.
Мервин. Так, подожди, они положили твою руку на рельсы, поезд подошел и отрезал твою руку…
Кармайкл (вздыхает). Поезд отрезал мне ладонь, они её подобрали…
Мервин. Уже после того, как поезд проехал?..
Кармайкл. Да, после того, как поезд проехал по ней. Это же очевидно! И они моею же рукой помахали мне вслед.
Мервин. А она не была изуродована?
Кармайкл. Нет, она была в порядке. Они мне её идеально отрезали, как ножом по маслу. Я бы не стал тратить двадцать семь лет, чтобы разыскивать изорудованную руку.
Мервин. И то, что осталось от руки, тоже не изуродовано?
Кармайкл. А что ты не видишь сам? Вот смотри, что от неё осталось.
Мервин. Да, вижу, что от неё осталось.
Кармайкл. Что, она изуродована что ли?
Мервин. Нет, она не выглядит изуродованной.
Кармайкл. Ну, слава богу, спасибо.
Мервин. А из чего были сделаны колеса поезда? Там что, бритвенные лезвия что ли были?
Кармайкл опешил и уставился на Мервина.
Мервин. Или рельсы? Может они в лезвиях были?
Кармайкл вынимает пистолет, подносит его к виску Мервина и взводит курок. Мервину сейчас, похоже, всё равно — он и не шелохнётся. Весело потирает свой нос. Кармайкл очень долго смотрит Мервину в лицо, затем ослабевает.
Кармайкл. Почему ты так хочешь умереть, Мервин?
Мервин. А?
Кармайкл. Почему ты так сильно хочешь смерти?
Мервин. Не хочу я умирать. (Пауза, самому себе.) А в самом деле, хочу ли я умереть? (Пауза.) Нет, я не хочу умирать. Но я думаю, что всё остальное мне уже просто не интересно.
Кармайкл опускает пистолет.
Кармайкл. И что неужели на свете нет никого, кто стал бы горевать о том, что ты умрешь?
Мервин. Наверное, кто-то будет горевать. Но, на самом деле, уже никто.
Кармайкл. А. Она умерла?
Мервин (пауза). Однажды вечером я пришел к ней, а она лежит. В глубине клетки.
Кармайкл. В глубине чего?
Мервин. В глубине клетки. Я попытался позвать смотрителей зоопарка, чтобы они что-то сделали, но всем было в сущности наплевать. Думаю, что жизнь обезьянок в клетке не такая уж и сладкая.
Кармайкл. Послушай, мне неинтересно про всяких там обезьянок. Мне бы надо уже двигаться, уезжать, вот собрать эти долбанные руки и свалить отсюда поскорее, но эти твои обезьянки мне сейчас совершенно до лампочки, понимаешь, старик? Я сейчас чертовски устал, не то, чтобы мне было плевать на них, но сейчас совершенно нет никакого дела до твоих обезьянок! Ты понял?
