Эшли не может говорить – так сообщила ее соседка по комнате. Она в школьном лазарете со стрептококковой ангиной. Я звоню медсестре.

– Почему школа меня не известила?

– А кто вы? – спрашивает она.

– Я – дядя Эшли, – отвечаю я, ушам своим не веря.

– Дядей и тетей мы не извещаем, только родителей.

– Видите ли, – начинаю я, готовясь выдать ей полные уши, – вы явно отстаете на пару страниц…

В этот момент кошка отрыгивает волосяной шар, и я просто говорю, что позвоню завтра и надеюсь говорить с Эшли, а сейчас пусть передаст ей от меня привет.

– Ваше имя есть в ее списке вызовов? – спрашивает она, но я уже вешаю трубку.

Меня самого чуть не рвет, пока я убираю этот шар. Кошка и собака смотрят на меня с презрительным сочувствием, а я ползаю на коленях, оттирая ковер минералкой и губкой.

Закончив, я выхожу в аккаунт Джейн на «Амазоне» и посылаю Эшли несколько книг. Это проще простого: Джейн составила на компьютере список подарков. Я выбираю парочку и нажимаю «отправить Эшли». Трачу еще несколько баксов на подарочную упаковку. Набираю текст надписи: «Поправляйся скорее, – пишу я. – Очень любим. Тесси, твоя собака, и твоя кошка, она же Волосорыгательница».

Чуть позже звучит резкий щелчок почтовой щели, который застает Тесси врасплох. Она яростно лает, а на пол опускается очередная записка:

«Завтра наступит».

– Да, – говорю я Тесси. – Завтра наступит, и я должен быть готов. – Вздрагиваю от неожиданного звонка моего сотового. – Да?

– Это брат Джорджа Сильвера?

– Кто это?

– Говорит доктор Розенблатт из «Лоджа». – Слово «Лодж» звучит как-то по-особому, будто это шифр.

– Вы позвонили мне на сотовый.

– Вам удобно говорить?

– Я вас почти не слышу. Перезвоните по городскому, я в доме Джорджа.

Я спешу в кабинет Джорджа и успеваю снять трубку, как только телефон на столе начинает звонить.

Стою я на «другой» стороне стола, вижу кресло Джорджа, книжный шкаф за креслом, этикетки с ценами, не отклеенные от рам его картин.

– Мне сесть? – спрашиваю я.

– Как вам удобнее.

Я обхожу стол и устраиваюсь на кресле Джорджа лицом к фотографиям детей, Джейн, Джорджа, Джейн, детей, Тесси, Джорджа, Джейн и детей.

– Были у вашего брата какие-либо травмы головы, сотрясения, коматозные состояния, аварии – кроме последней, о которой у меня есть кое-какие заметки?

– Мне ничего такого не известно.

– Болезни – менингит, ревматическая лихорадка, малярия, нелеченый сифилис?

– Мне неизвестно.

– Злоупотребление лекарственными средствами?

– Что он сам говорит об этом?

Неловкая пауза. Доктор начинает снова:

– По вашему опыту: употребляет ли ваш брат наркотики?

– Я скажу так, – отвечаю я. – Как бы хорошо ты человека ни знал, что-то все равно остается неизвестным.

– Что вы можете сказать о его детстве? Сам он, похоже, мало что помнит. Вас наказывали, шлепали, избивали?

У меня вырывается смешок.

– Что смешного? – спрашивает доктор.

– Понятия не имею, – со смехом отвечаю я.

– Есть правила, – говорит он. – Рамки, существующие не без причины.

Перестаю смеяться.

– Нас не шлепали, не насиловали и никаким иным образом не использовали. Если кого-то избивали, то избивал обычно Джордж. Он забияка.

– Значит, вы подвергались агрессии со стороны брата?

– Не только я, но и другие, множество. Могу вам назвать имена и их количество – последствия еще ощущаются.

Психиатр хмыкает.

– Как бы вы описали своего брата?

– Большой. Неумолимый, – говорю я. – На самом деле он маленький и средний, а бывает и большой – флуктуирует. У него размер личности плавает, настроение плавает. Бывает очень нетерпим к другим.

– И ваш опыт общения с ним – это опыт общения с нетерпимостью?

Я секунду молчу.

– А вы? – спрашиваю я. – Как вы опишете себя и свою жизнь?

Он не клюет. Похоже, даже не видит крючка с наживкой.

– Наш подход состоит в рассмотрении личности как целого, с учетом семьи и общества, в котором мы живем. Психическое здоровье начинается с каждого индивидуума, но психическое нездоровье, если его не сдерживать, растет и ширится экспоненциально! – В голосе врача появляется и растет энтузиазм, будто мысль о поголовно психически больной стране манит его, как непочатый край восхитительных трудностей. Чтобы успокоиться, он переводит дыхание и говорит уже более сдержанно: – Мы выполнили для вашего брата ряд исследований: анализ крови, сканирование мозга, стандартизованные тесты интеллекта – и теперь хотели бы знать, согласны ли вы пройти те же исследования – в целях сравнения.

– Не горю желанием, чтобы у меня копались в голове.

– Не обязательно отвечать сегодня. – Он секунду молчит. – Разрешите еще вопрос: помимо матери, есть ли другие родственники поколения ваших родителей, которые еще с нами?

– Сестра моего отца.

– Вы не согласились бы нанести ей визит и задать несколько вопросов?

– Возможно, – говорю я, не желая сознаваться в собственном любопытстве: отчего же никто из всей семьи годами не разговаривал с тетей Лилиан. Произошла ссора?

Пока доктор говорит, я вхожу на компьютер Джорджа и машинально начинаю гуглить. Прежде всего смотрю прогноз погоды на десять дней, потом, не думая, ввожу в строку поиска «Секс+Пригороды+Нью-Йорк», и вываливаются тысячи сайтов, как будто сам компьютер включился на форсаж. Я ввожу зип-код, потом выполняю быстрый поиск. Я – МУЖЧИНА, который ищет ЖЕНЩИНУ в возрасте от 35 до 50.

Какой у меня и-мейл? – интересуется компьютер. Мой адрес, [email protected], ощущается как что-то оставшееся в прошлом, принадлежавшее другому человеку в другие времена. Я создаю новый, [email protected], свидетельствую, что мне уже есть восемнадцать, – и вуаля! Поразительно, как сразу можно найти в сети голую женщину.

Доктор задает вопросы про пищевые аллергии: арахис, пшеница, глютен…

– Джордж в еде привередлив? Были у него проблемы с одеждой, не раздражали его этикетки? Была привычка метаться? Разбрасываться?

– Привычка была разбрасываться камнями. По чужим головам.

– Это опять же ваше мнение.

– Брошенные им камни часто попадали в чужие головы, – перефразирую я.

– Небрежно целился, – говорит доктор. – Как у него было с едой?

– Едой он не бросался.

– Ел с удовольствием?

– У нашего поколения не было возможности что-то не любить. Ты либо ел, что дают, либо не ел вообще. Носил одежду, которую покупали тебе родители. Или ту, что доставалась тебе от двоюродных братьев. Особого выбора не имелось.

– У него бывали неприятности в школе?

– Школу он любил. Был для своего возраста крупным и потому многих там задирал безнаказанно. А дома, можете себе представить, главным себя считал отец, с чем Джорджу мириться было трудно.

Я вижу на экране монитора груди, много-много грудей. Видимо, женщины их фотографируют и вывешивают в сеть. А потом, в зависимости от того, насколько далеко ты согласен ехать, можешь выбрать себе для романа большие, маленькие, невероятно огромные, изящные или простецкие.

Я заполняю формы, описываю себя, свои хобби, доход, цвет глаз, прическу – все в спешке: поскорее бы найти женщину, которая захочет со мной познакомиться, а может, и не только.

– Итак, вы росли только вдвоем?

– Угу.

– У Джорджа и его бывшей жены было двое детей?

– Она не была бывшей. Она была его женой.

– У них было двое детей?

– Да.

– А эти дети – где они теперь?

– Уехали в школу. Нейт в порядке, Эшли в лазарете со стрептококковой ангиной.

У меня мысли перескакивают на то, что на экране. Я рад, что делаю это под наблюдением профессионала, имея возможность лишь часть внимания направить на то, что передо мной. И не менее рад, что мой наблюдающий профессионал – он же Джорджев мозгодав – понятия об этом не имеет. Останься я с этими сайтами наедине, они бы меня ошеломили. Это больше, чем я мог вообразить. Почему я никогда раньше этого не делал?