— Ну, смотри сюда, я тебе расскажу быстренько, — тем временем надрывалась Марина, — раздаем карты и начинаем собирать одинаковые. Ну, там все короли или все тузы. По одной передаем друг другу.
— Главное, не глядеть, какую тебе передали, — вклинился дед, важно попыхивая трубкой, — сначала свою отдать, а уж потом…
— Вы ее сейчас запутаете, — перебила мать, — пусть один кто-нибудь объясняет. Даня, сними сейчас же папины очки с Геры!
Запыхавшийся Данька послушно протянул очки Илье и теперь пытался Геру оседлать.
— Она развалится! — предупредила бабушка.
—..а когда соберешь, надо быстро выкрикнуть слово. Остальным нужно тоже успеть выкрикнуть. Кто быстрей, понимаешь? Игра на реакцию.
— Марина, все ты путаешь! — горячился дед. — Остальным надо не просто успеть, а еще придумать такое слово, чтобы начиналось с той буквы, на которую заканчивается слово победителя.
— Жень, ты хоть что-нибудь поняла? — сочувственно спросила Ольга Викторовна и повернулась к сыну, — Илюша, расскажи ты, у тебя лучше всех объяснять получается.
— А?
Он не мог ничего рассказывать. Он был страшно занят. Все его внимание поглотило раскрасневшееся лицо, с которого поглядывали на него изумрудные растерянные глазищи.
Она пыталась нащупать утерянный тапок. Видимо, ползать под столом не входило в ее планы, и поэтому Женька изо всех сил старалась справиться, не сдвигаясь с места. Чтобы лишнего внимания не привлекать, должно быть.
Илья давно так не веселился.
Она все разъяснения пропустила, проводя розыскные работы. А потом он увидел, как она смутилась, обнаружив свой драгоценный тапочек прижатым его пяткой.
И точно пора в ясли. Причем им обоим, он это вполне сознавал.
Но было плевать.
— Илья, ты будешь играть или про свои бамажки думать? — сердито окликнула его бабушка.
— Буду.
— А может, мы зря его, а? — встрепенулась мать. — Илюш, может, тебе работать надо?
— Надо, — радостно хрюкнул он, с ликованием глядя прямо в зеленоглазое лицо, залитое краской смущения, — поэтому давайте не будем о грустном, лучше я про осла еще раз расскажу. Женя, вы слушаете?
— Илья! Ты же не на банкете! — попеняла бабушка. — Чего выкаешь?
— Мам, он из уважения, — вступилась Ольга Викторовна.
— На фиг такое уважение! — фыркнула Марина и от возмущения дернула локтями, смахнув со стола дедушкин кисет.
Виктор Прокопьевич запричитал, что «такой махорки днем с огнем не сыщешь!» и бросился собирать. Марина его отодвигала, пытаясь помочь. Бабушка, забавляясь, постукивала согнутым пальцем по мужниной лысине. Любопытная Гера всунулась между дедом и внучкой, принюхалась, обиженно и звонко чихнула пару раз, и от махры следа не осталось.
— Вы там как? — осведомился Илья. — Готовы?
— А ты уже все рассказал?
— Все. Женя, я все рассказал?
— Наверное.
— Ну вы меня поняли?
— Илья! Говори ей ты, а то у меня в глазах двоится! Он небрежно кивнул.
— Так что, Женя, ты поняла, как играть? Правила уяснила?
Ей казалось, он говорит о какой-то другой игре. И правила той, другой игры ей были неизвестны.
Что, если он решит, будто она их приняла?
Что тогда будет?!
Возможно то, о чем несколько часов назад она запретила себе мечтать. Возможно с той же вероятностью, что сегодня ночью во двор посреди сосен и цветочных клумб приземлится летающая тарелка, и милые зеленые человечки кинутся к Женьке с распахнутыми объятиями.
Вот такая была вероятность.
Очень глупо ее учитывать. А стало быть, игра повернется против Женьки в любом случае.
Не зная броду, не лезьте в воду, напомнила бы мать народную мудрость.
Кто не рискует, тот не пьет шампанское, улыбнулся бы папа.
— Я запомнила правила, — четко выговорила Женя, слегка приободрившись.
Папа прав, как обычно. Риск — благородное дело.
Должно быть, поэтому она смело взглянула в темные глаза человека, минуту назад похитившего ее тапок, а еще раньше умыкнувшего сердце.
Ох, не болтай ерунды, сказала бы Ираида.
Женька развеселилась, приосанилась и даже осмелилась чуть пихнуть его ногу под столом, все еще надеясь обрести тапочек.
Илья усмехнулся ласково, но ногу не подвинул.
— Что-то Данька притих, — внезапно насупился дед, — уж не в гараже ли он снова?
— Не, он подоконник берет штурмом, — проницательно заявил Илья и страшным голосом заорал: — Данила, если ты немедленно не отлепишься от стены и не сядешь играть в карты, я отправлю тебя на вечное поселение в Сибирь.
Потирая ладошки о шорты, Данька появился из-за угла и смущенно шмыгнул носом.
— Па, а как ты догадался? Я же тихо.
— Я тебя знаю почти четыре года! — отрезал Илья.
— Правда? — Данька быстро вскарабкался на стул и прижался щекой к Ирине Федоровне. — Ба, а ты меня сколько знаешь?
Бабушка погладила его по волосам, отняла у Марины зуботычку, которой она чиркала о коробок, пытаясь дать деду прикурить, по новой раздала карты и, конечно, сразу же выиграла.
— Лягушка! — заорала победительница, бросив карты в середину стола.
Остальным надо было безотлагательно придумать слова на «А», тоже крикнуть и быстро положить ладонь на бабушкины карты. Чья рука последняя, тот и проигрывает, получая в копилку букву «О». Потом «С». И так далее, пока не получится целый «осел».
Главное — уловить момент, когда выявится победитель и сообразить, какая буква последняя в его слове. Это было трудно, учитывая, что народу много, и каждый себе на уме.
Данька первым после бабушки заорал:
— Акно!!!
И так хлопнул по столу, что Гера недоуменно встрепенула ушами.
Ольга Викторовна следом сообщила:
— А… а… а… я не знаю… акробат!
Дед одновременно с ней протяжно стонал на одной ноте:
— Ааааааа…
Пока не достонался до «автобуса».
Женьке ослицей становиться не хотелось, но в голове было пусто, ни мысли, ни словечка. Может оттого, что Илья насмешливо глядел на нее и беззвучно шевелил губами, словно подразнивая.
Рядом, ерзая на стуле, нервничала Маринка.
— А… окрошка… нет, нет, нет,… Али-баба… нет, нельзя, осока… блин, блин!.. алиби! Вот! Алиби!
— Апельсин, — выдохнула Женька, внезапно отыскав в памяти такое милое, солнечное слово.
— Аквалангист, — с невозмутимым спокойствием заявил Илья на одном дыхании.
Секунда в секунду вместе с ней!
Но ее рука оказалась сверху. Совершенно автоматически. Машинально, можно сказать. Ведь того требуют правила.
Кожа у него была шершавая и прохладная, несмотря на пылкость июньского солнца.
Женьке хватило одного мгновения, чтобы понять, как нелепо выглядит ее ладонь на его руке. Абсолютно инородное тело. Так и должно быть. Отдернув пальцы, она быстро пристроила их на колени, под стол.
Следующий кон выиграл дедушка и, победно сверкая очками, выдал замысловатое «естествознание». Пока восхищались, пока разбирались, что к чему, Женька отчаянно рылась в подкорке, соображая.
— Ежик! — со счастливой улыбкой заявил Данька.
— Елка! — крикнула Марина.
Ольга Викторовна придумала «енота», а бабушка «егозу».
Илья с Женькой старательно избегали смотреть друг на друга.
Дурацкая игра! Ну что за дурацкая игра! И кто ее только выдумал! Об этом в разных вариациях думала Женя.
Может быть, ей подсказать, а то изведется вся, думал Илья.
Он никак не ожидал такой пылкости. Она ему так треснула по руке, что даже след остался. Совсем бледный, но заметный все-таки. Попозже он его тщательно рассмотрит. И предъявит иск за моральный ущерб. Скажем, штук десять поцелуев.
Нет, чего мелочиться, штук сто.
Определенно, он сходит с ума. И самое поразительное — ему это нравится.
— Ерунда! — наконец, выпалила Женька и припечатала ладошкой бабушкину руку.
— Единство, — снисходительно хмыкнув, высказался Илья.
У него был один миг, чтобы прикоснуться к ее пальцам. И, черт побери все на свете, этот миг стоил того, чтобы замучиться в окружении бумаг, сигануть в окно и временно впасть в детство.
