Сегодня, чуть взошло солнце, осветившее голубизну осеннего безоблачного неба, в 5.45 пошли на поиск танковой колонны противника, замеченной разведкой в районе Военно-Грузинской дороги, и двигающейся в направлении Моздока. Действовали отдельными машинами. Русских танков не нашли, зато вышли на хорошо оборудованный аэродром. «Иваны» открыли сильный заградительный огонь, так что пришлось быстро избавляться от груза и бежать восвояси. Русские зенитчики стреляли отвратительно, несмотря на небольшую высоту, порядка двух тысяч шестисот метров, им, на наше счастье, не удалось попасть в одинокий бомбардировщик. Все же, после приземления мы насчитали несколько осколочных пробоин в левой плоскости и хвосте.

Сегодня суббота, на обед дали обычный перловый суп, зато на десерт – яблоки, виноград и пирожные.

В 16.00 началась подготовка к вылету, назначенному на 4 утра, после чего нас отправили спать. Ранним утром бомбили мосты через Терек, помогая генералу Клейсту. Ввиду отсутствия авиации и ПВО противника опробовали бомбометание с малых высот, сбросили четыре тяжелые бомбы с тысячи метров. Без особых приключений вернулись домой.

Пока обученные торпедным атакам экипажи эскадры охотятся за конвоями в водах Норвегии, нас привлекают к транспортным перевозкам.

Опять летали на атаку мостов. Действуем небольшими группами.

Все будет хорошо, ваш Herzblatt!

Охотились на автодороги, выполняя работу пикировщиков. С высоты почти в пять километров трудно выбрать цели, поэтому мы снизились до трех, но колонн русских не было, тогда я предложил сбросить бомбы на обнаруженное севернее от района поиска селение, не возвращаться же с подвешенными подарками обратно. Выбрав самое крупное здание в поселке – наверное, бывшую усадьбу русского помещика, а сейчас клуб или совет большевиков, мы сбросили груз.

Бомбы упали с небольшим перелетом на какие-то коровники или сараи, может быть, жилые дома. Сделав работу, впервые с начала войны я почувствовал себя неуютно. В Севастополе в результате наших бомбардировок могло пострадать мирное население, и уверен – страдало, но это была хорошо укрепленная крепость противника с сильным гарнизоном, который надо было подавить любым способом. Жители данной деревни ничего плохого нам не сделали, мы просто избавились от груза, не тратить же бомбы на пустое поле. Но ощущение гадостное, надеюсь, что мы разрушили нечто относящееся к власти, а не просто коровники крестьян.

Вылетели в полночь на штурмовку русского аэродрома шестью самолетами. Таких темных ночей я не видел даже над Средиземным морем. Бомбы сбросили не прицельно, «иваны» организовали отличную маскировку, так что на цель выходили по штурманскому расчету. Я только с третьего раза смог посадить Хейнкель, все обошлось.

Продолжаем поддержку пехотных дивизий на Кавказе. Сегодня ночью бомбили мост в тылу противника. На обратном пути попали в лучи прожекторов. Ощущение пакостное. Маневрируя по высоте и курсу, а также скоростью, мне удалось вывести Хейнкель из-под обстрела.

После отдыха отправили Ханса за несколькими бутылками местного вина – праздновали счастливое возвращение.

Выполняли транспортную операцию. Я шел на хорошей скорости и оторвался от группы. Несмотря на то, что воздух должны были контролировать три пары Мессершмиттов, уже на подходе к аэродрому посадки наш Хейнкель был внезапно атакован группой истребителей врага, это были «крысы».

Я отчаянно маневрировал, весь экипаж вел огонь, в нас несколько раз попали, но совместными усилиями нам удалось повредить одну «крысу», «иван» со снижением пошел в сторону своих. Мы так и не пришли к общему мнению, кто же сбил русского. Второй русский, оставив нас, последовал за товарищем. С трудом я посадил поврежденную машину, отдав ее в руки местных техников. Все обошлось. Это первая воздушная победа нашего экипажа с начала войны.

Мы настолько привыкли к войне, что писать о ней больше не хочется. Сегодня звеном должны были бомбить русские танки. Вылет вышел сумбурным и малорезультативным. Хорошо, что все вернулись.

Здравствуй дорогая!

У меня все нормально, если за «нормально» можно считать войну вдалеке от родины. Дни стали значительно холоднее, часто дует влажный и пронизывающий ветер, вышедший из глубин России, иногда приносящий мелкие крупинки снега. Нам выдали теплое обмундирование, очень спасает присланное тобой белье. Впереди холодная русская зима, вторая зима на восточном фронте, чувствую, мы застряли здесь надолго, такое же настроение у всех. Сильно никто не ноет, но я вижу, что ребята просто держаться.

Пока не наступили холода и погода окончательно не испортилась, в ясные дни наша эскадрилья, точнее, самолеты, не задействованные в торпедных атаках кораблей противника, бомбят боевые порядки русских.

Наше превосходство в воздухе полное, поэтому стараемся действовать с рассвета до наступления темноты, то есть в светлое время коротких осенних суток. Начальство переживает, что с ухудшением погоды авиация не сможет поддерживать наступление, поэтому использует нас по максимуму. Сегодня днем нанесли удар по русскому аэродрому. Мы имели полные данные, собранные утренним авиаразведчиком, включая фотографии. Наш экипаж шел в первой волне подавления зенитной обороны. Справились на отлично. Артиллерия противника замолчала, дав возможность следующим за нами самолетам зависнуть над «иванами». Вся группа вернулась без единой царапины.

Здравствуйте, Марта и дети. Я очень скучаю, и если бы не тоска по дому, можно считать, что все хорошо. Вылетов сейчас немного. 10 октября часть бомбардировщиков нашего флота бомбили русский нефтезавод в Грозном, мы не принимали участия. Под Сталинградом будет катастрофа, нашу эскадрилью собираются привлечь туда для транспортных операций. Будем доставлять грузы и вывозить раненых. Благородная, но не основная работа для бомбардировщика.

Летать в окружение нам еще не приходилось.

Вот уже несколько дней пытаюсь выдавить хоть несколько строк, чтобы закончить письмо, когда неожиданно пришла радостная весть. нас переводят в Европу, кажется, в Италию, возможно, мы скоро сможем увидеться.

Пишу из Италии, наш аэродром недалеко от Гроссето, жаль, что не получилось попасть домой даже на несколько дней. Томми и янки что-то затевают в Алжире, поэтому почти все группы «Львов» собраны на западном побережье Италии.

У нас некоторые кадровые изменения. Командира группы Бейлинга перевели в другую эскадру, теперь у нас новый командир – капитан Теске.

На днях он вызвал меня к себе, объявив, что мной заинтересовался только что назначенный командир всей эскадры майор Клюмпер. Вернер Клюмпер – это легенда морской бомбардировочной авиации. Его тактика атаки конвоев в вечерних сумерках «щипцами», плотным строем постоянно маневрирующих самолетов с малых высот и разных направлений вошла в учебные пособия.

Он разработал целую науку, рассчитывающую высоту, скорость и время атак исходя из высоты волн, облачности и фаз луны. Клюмпер не был чужаком, о майоре знали все, многие знали его лично, ведь он руководил авиашколой в Гроссето, где переучивались наши торпедоносные экипажи, но я, специализирующийся не на торпедных, а на бомбовых атаках, его никогда не видел. И вот, ознакомившись с моей летной книжкой, в которой значились пятьдесят шесть боевых вылетов за полтора года войны, сам командир вызвал меня в штаб. Первое впечатление, полученное от общения с майором Вернером, было скорее отрицательным. Клюмпер показался мне эдаким самонадеянным или даже самовлюбленным нацистом, отпускающим колкие шуточки по любому поводу. Он мой ровесник, но, начав службу еще в начале тридцатых, он, в отличие от меня, значительно продвинулся по карьерной лестнице. Признаюсь, возможно, скрытая зависть не позволила мне оценить командира по достоинству. Несмотря на шутливое высокомерие, майор выглядит умным человеком, и, безусловно, экспертом в своем деле.