— А где же народ ваш? — огляделся вокруг Георгис.

— Да вон, у торгового комплекса! — указал направление Евлампий. — Все здесь.

Георгис с недоумением смотрел на группу бодрых, подтянутых, прилично одетых мужчин и элегантных женщин.

— Так это же другой народ, — пробормотал Георгис.

— Ты, сынок, не сомневайся, — повёл к автобусу Евлампий Константидиса, — народ тот же самый. Только Господь явил нам чудо и дал Божье благословение за веру истинную. А ты, сынок, откуда такой битый-тёртый? Небось, тут в рабском труде мыкался? Идём, я тебя с нашим директором познакомлю, может он тебя к нам в артель возьмёт.

Евлампий подвёл Георгиса к Матвею:

— Матвей Петрович, тут вот ещё одна душа христианская нашлась.

— Евлампий, — обернулся Матвей с недовольным видом, — может, ты по всей Турции бомжей насобираешь? Ты кто такой? — ткнул он пальцем в грудь Константидиса.

— Интерпол, — сунул руку в карман Константидис и достал оттуда фирменный жетон.

— Ох ты, Господи, — изменился в лице Евлампий и испуганно глянул на Матвея.

— Что же вы сразу-то не представились, — засуетился тот. — Чем обязаны? Фирма у нас зарегистрирована, налоги платим, закон чтим!

— С чего бизнес начал? — строго посмотрел в глаза Матвею комиссар.

— Так все же так начинали! — простонал Матвей и схватился за голову. — Уже и думать забыли о тех временах!

— Ладно, ладно, — присел Константидис, — не дёргайся. Если поможешь следствию — забудем и мы.

— Я с «Юкосом» дела не имел! — насторожился Матвей.

— Да что, на «Юкосе» свет клином сошёлся, — разозлился Георгис, — мне нужны свидетели по делу «Эвтаназии»! Забыл, что ли, как тебя в трюм запихнули и на смерть повезли?

— Ах, ты вот о чём, — с облегчением выдохнул Матвей, — неужто поймали голландцев?

— Поймаем, — устало прислонился к автобусу Константидис. — Всех поймаем!

Колю Каякова и других подводников пересадили на подлодку ранним утром в открытом океане. Подводный крейсер ушёл на боевое дежурство, а Маша Каякова запела вслед негромкую чукотскую песню.

— Как красиво, — заметила Гала, — нужно взять себе в репертуар. Интересно о чём это она поёт?

— Это песня о том, что скоро весна, — услышала слова Галы Маша, — о том, что скоро олени уйдут в тундру, приплывут киты, и моржи. Что появятся маленькие олени, маленькие киты и моржи… И маленькие чукчи.

— Не будем ей мешать, — ласково обнял Галу за плечи Баринов, но помешали, как раз, не они, а судовая сирена.

Капитан Кожанов приказал собраться всем членам экипажа и пассажирам в ресторане. Там уже стоял компьютер, подключённый к большому экрану.

— Ура! — закричала Зарецкая. — Кино привезли! Художественное!

— Сначала документальное, — пробурчал Луценко и нажал нужную кнопку.

На экране замелькали кадры последних новостей.

«Здравствуйте, — мило улыбнулась ведущая новостной программы, — в эфире последние новости. И главная среди них — подготовка всенародного референдума о принятии закона об обязательной эвтаназии! Сегодня этот проект закона получил мощную поддержку от всех творческих союзов страны. На своих внеочередных съездах Союз Композиторов, Союз Писателей, Союз Театральных

Деятелей приняли резолюции в поддержку плановой ротации кадров путём проведения обязательной эвтаназии. Особо бурно прошло заседание Союза Кинематографистов, где молодая поросль настаивала на немедленном принятии Закона и огласила списки кандидатов на ближайший круиз. Возникли разные мнения по поводу некоторых мастеров кинематографа, зато Союз Художников единогласно, бурными аплодисментами утвердил номером один в списке кандидатов Зураба Церетели. На этой неделе намечаются внеочередные съезды всех политических партий и объединений, которые готовы поддержать Закон, кардинально меняющий демографическую ситуацию в стране! А теперь, репортаж нашего специального корреспондента из соседнего государства. Из города Одесса»

На экране замелькали знакомые очертания Одессы и знакомые лица одесситов.

— Наше прямое включение мы начинаем с интервью с сопредседателем всемирно известного благотворительного фонда «Эвтаназия», Майклом Риесма.

— Мы хотим отметить, — улыбался в камеру Майкл и говорил почти без акцента, — что именно в этом гостеприимном городе началась эта всеобъемлющая и благородная акция по достойному завершению жизни каждого человека. Наш первый круиз завершился романтическим сражением с морскими пиратами и люди, которые могли бы влачить жалкое существование в полной неизвестности, ушли в вечность героями! Жаль, что мы не можем услышать те слова благодарности, которые каждый из них хотел бы сказать в адрес нашего фонда, но мы уверены, что эти слова были наполнены гордостью, за свою жизнь и смерть! Их память чтят не только близкие родственники, друзья и соседи, но и каждый член Европейского сообщества! И какие перспективы открыли первопроходцы перед всеми республиками бывшего СССР! Никакой жалкой старости! Никаких бомжей и попрошаек! Сокращение расходов на медицинское обслуживание в десять раз! Полное решение жилищного кризиса! Предоставление бесплатных квартир всем военнослужащим! И постоянное обновление руководящих кадров! И если в России этот вопрос ещё обсуждается, то в Украине, Грузии, Таджикистане, Казахстане народ уже вышел на улицы с портретами тех, кого народ хочет видеть в первых рядах отплывающих! Исключение составляет одна страна — Белоруссия, там запрещена наглядная агитация, но в народе ходят листовки с одним портретом!

Толпы людей в разных городах заполонили экран, но тут Кожанов выключил компьютер.

Все молчали, в ужасе посматривая по сторонам.

— Хочу поговорить с вами вот о чём, — неожиданно просто, не по-военному начал свою речь капитан. — Как вы понимаете, вся эта стрельба и наше исчезновение в морской пучине — лишь часть очень серьезной операции Интерпола и Черноморского флота. А вот следующая часть возможна только с вашего согласия. Все вы уплатили немалые деньги за кругосветное путешествие, но дело требует того, чтобы мы срочно вернулись в Одессу. Только наше появление может остановить эту афёру.

— В Одессу? — растерянно произнесла Зарецкая. — Но я же хотела показать вам Нью-Йорк?

— Не судьба нам, видно, — бодро начал Кожанов и осёкся, — ну, я в смысле, что не в этот раз. Мы нужны Интерполу, мы нужны следствию. Мы все — живые свидетели.

Кожанов заметил улыбку на лице Рудиной и осторожно переспросил: — Я что-то не так сказал, Людмила Геннадиевна?

— Наоборот, — многозначительно посмотрела на капитана Рудина, — очень даже так! Именно — живые!

— Ну, кто живой, блин, а кто и полуживой, — попытался встать с электрокаталки Корень, — никогда менты и фраера не увидят Корня в этом кресле! Сгрузите меня в Истанбуле, я свой вопрос с турками порешаю.

— Только не надо корчить из себя крутого! — рявкнула громовым голосом Зарецкая и тут же сменила тон. — Саша, у меня есть к вам очень серьезное предложение! Я хочу отвезти вас в Китай, говорят, там эти грыжи убирают без ножа!

— Паяльником, что ли? — усмехнулся Корень, но взгляд его оттаял впервые за всю жизнь.

— Ну что вам стоит попробовать? — убеждала его Зарецкая. — Китайские менты и фраера вас не знают, а к своим вернётесь в лучшем виде! Все расходы я беру на себя!

Тут и Баринов вступил в беседу: — А знаешь, Саша, я тоже слышал о китайском методе. Очень высокий процент выздоровления.

— Не гонишь? — подозрительно посмотрел на Баринова Корень и сам себе возразил. — Не, ты пацан правильный. — Он глянул на Зарецкую и почему-то отвернулся в сторону. — Ну, ты, чума американская.

— Насколько я понимаю, — переспросил Кожанов, — ни у кого возражений нет? Идём домой?

— Ура! — рявкнул полмполит и все дружно подхватили почин комиссара.

Лёгкий августовский дождик барабанил по крышке гроба Фани и немногочисленные провожающие всё пытались прикрыть его зонтиками. Раввин спел прощальную молитву, и ловкие хлопцы быстренько опустили на верёвках бедную Фаню в её последние два с половиной метра жилплощади.