В деревянный домик на окраине поселка Николай Радченко вошел один. За столом сидели четверо мужчин. Они явно скучали. На пустом столе вместо традиционных бутылки и закуски странно выглядели букетик высохших ромашек и с краю — одинокий граненый стакан.

Самый старший из сидевших, мужчина лет сорока пяти с сильной проседью, увидев вошедшего Коляна, внимательно посмотрел на часы и объявил:

—

А ты, Николай, пунктуален, как швейцарские часы. Но почему ты один? Разве тебе не передали, что ты можешь взять с собой троих телохранителей?

Николай придвинул к себе свободный стул, уверенно сел и положил на стол кейс. ^к

—

Что вы можете со мной сделать, даже если я пришел один?

Николай явно издевался. Его слова и усмешка не могли не задеть присутствующих. Разговор начинался тяжело.

—

Странный базар пошел. Ну ничего, попробую ответить… А сам ты как думаешь — что мы можем сделать с человеком, который решил отнять у нас наши заработки?

В эту минуту в комнату просунулась чья-то рыжая голова и утвердительно кивнула. Напряженное лило седого слегка разгладилось, он улыбнулся:

—

Я повидал на своем веку предостаточно людей, но тебя понять, Колян, я не могу. Мне представляется, что ты или отчаянный смельчак, или безнадежный глупец. Ты совершил ошибку, заявившись один, а следовательно, по нашим правилам, мы можем поступать с тобой, как нам заблагорассудится. Например, можем подвесить тебя к потолку за яйца, можем разрубить тебя на куски. Признаюсь тебе откровенно, первый вариант мне нравится больше.

—

Похоже, ты ничего не понял, Лука, — спокойно отреагировал Колян. — Я не привык вести долгие разговоры. Если я говорю: «Уходите все, потому что пришел я!» — значит, так и нужно поступать. Причем незамедлительно.

—

Интересно, почему тебя так боятся? — бесхитростно осклабился Лука. — На зверя ты, в общем, не похож, базар ведешь солидно, пальцами перед носом не размахиваешь. Я бы даже сказал, что ты производишь впечатление интеллигентного человека. Правда, что ты на мента учился?

-Да.

—

Большой из тебя рвач получился бы, если бы ты доучился до конца. Хотя как знать, — погорел бы, п

о

пал бы на зону, так тебе пришлось бы там крылышками похлопать. Удивляюсь, как ты Прохора нагрел. Он ведь был тертый калач!..

Трое молодых парней, сидевших по обе стороны от Луки, пялились на нового «хозяина», города с нескрываемым интересом. По их лицам было заметно, что они думали увидеть чуть ли не оборотня, у которого на голове рога, а на пальцах — когти. Поняв, что Колян слеплен, как и все остальные, из мяса и костей, они испытали легкое разочарование.

—

Мы с тобой очень непохожи, и знаешь почему?

—

Почему же? — усмехнулся Лука.

—

Ты тут говорил, что предпочитаешь подвешивать врагов к потолку за яйца, я же обычно рублю их на куски! Загляни сюда, — распахнул Колян кейс.

В кейсе лежали высохшие кисти человеческих рук. Николай впился взглядом в лицо Луки, но тот лишь слегка поморщился.

—

Знаешь, кому принадлежат эти грабли? Прохору! — объявил Колян. — Значит, он недостаточно был терт, если решил оставить мне на память свои лапы. А может, ты сомневаешься? Наколочку — перстень с короной — не узнаешь на правом пальчике?

Глаза седого невольно остановились на короне. Теперь он убедился в том, что руки и впрямь принадлежали Прохору: Лука помнил слегка кривоватый крайний зубец на короне. Такая татуировка была чем-то вроде приветствия ворам, и наколоть ее имел право только очень авторитетный человек. Сколько раз он видел эту корону, прежде чем пожать Прохору ладонь.

—

Ты беспредел

ьщ

ик, Колян, и ответишь за свои действия сполна. Хочешь знать, что я с тобой сделаю? Я поджарю тебя на костре и буду наслаждаться запахом твоего паленого мяса.

—

А ты фантазер, Лука, — сказал Колян, защелкивая кейс. — Посмотри в окно.

Раздался звон разбитого стекла, и в проемы окон зловеще просунулись стволы АКМ. Колян увидел самодовольную физиономию Хорька. За спиной Хорька, слегка наклонившись, стоял Угрюмый, держа в мускулистых руках ручной пулемет. С дребезжаньем разлетелись стекла в соседнем окне, забрызгав осколками дощатый пол. Кто-то деловито передернул затвор. г

—

Только попробуй дернуться, и пацаны вмиг разнесут твою безмозглую башку, — пояснил Колян. — Ну, теперь скажи, кто же из нас больший беспредельщик?!

-Я.

—

То-то же! Вижу, разговор наш складывается удачно. — Колян посмотрел на телохранителей Луки. — Прикажи своим мальчикам не дергаться, а то им, неразумным, тоже наделают в башке лишних дырок.

—

Спокойно, чиграши, не надо обижаться на нашего друга, — процедил Лука сквозь зубы.

—

А теперь ответь мне на такой вопрос: кто же все- таки в городе хозяин?

—

Ты, — разлепил губы Лука. — Ты, конечно…

Колян положил руки на кейс. Ладони у него были

широкие, с короткими толстыми пальцами, и Лука на мгновение представил, как они медленно, но верно стискивают его горло.

—

Тут до меня докатился слушок, что ты хочешь сделать мне подарок.

—

Какой же?

—

Видно, позабыл, — с укором произнес Николай. — Говорили, будто ты хочешь отказаться от всех своих торговых точек у вокзала в мою пользу. Правду люда говорят или все-таки брешут?

—

Правду, — выдавил из себя Лука, теряя голос.

—

О! Это поистине царский подарок, — восторженно воскликнул Николай. — Так мог поступить только настоящий друг. У тебя, кажется, остается казино? Признаюсь тебе откровенно, оно мне тоже очень нравится. Если ты считаешь меня своим другом, то непременно должен подарить его мне. А потом, сам понимаешь, в наше смутное время очень хлопотно держать такое хозяйство, как казино. Там любят собираться «денежные мешки», всякие там бандюги, а ты человек порядочный, тебе с ними не по пути. Я правильно говорю, друзья? — обернулся Колян к своим ухмыляющимся подельникам.

—

В

е

рно, Николай, — мгновенно отреагировал Хорек.

—

Вот видишь, Лука, меня поддержали, — удовлетворенно произнес Николай. — Это ведь такая обуза — сбор денег. Ты же с сегодняшнего дня станешь совершенно свободным. Отныне у тебя не будет болеть голова о том, что завтра придет какой-нибудь гангстер и отнимет у тебя все твои накопления. Знаешь, я тебе где-то даже немного завидую.

—

Колян, а может, все-таки пристрелить этого хмыря? — бесхитростно поинтересовался Угрюмый.

—

Ну что ты, Федя! Это же негуманно! Скверно, когда люди умирают насильственной смертью… Другое дело, если наш друг сам изъявит желание уйти из жизни, — как бы в глубокой задумчивости почесал затылок Колян и неожиданно оживился: — Послушайте, друзья, у меня есть прекрасная идея! А что, если наш уважаемый Лука повесится? Как вам нравится такая затея? — Николай мрачно посмотрел на телохранителей Луки. — Если не желаете, чтобы ваши лапки пополнили мою страшную коллекцию, возьмите своего шефа под белы ручки и вденьте его в петлю! Чего вы на меня так смотрите? — удивленно спросил Колян. Неожиданно он хлопнул себя по лбу. — Ах да! Совсем запамятовал. Вам ведь веревочка нужна? Вот она… — достал Колян из кармана капроновый шнур и небрежно бросил его на стол. — Ну, ну, действуйте…

Дверь в это время широко распахнулась, скрипнув петлями, и в избу один за другим ввалились дружки Радченко. Парни по-хозяйски расселись на стульях, положив автоматы на колени.

—

И вам не стыдно? — укоризненно посмотрел Колян на примолкших телохранителей Луки. — Посмотрите на людей, — показал он на своих сидящих бойцов, — люди пришли посмотреть представление, а вы их задерживаете! А может, вы хотите умереть с петлей на шее вместо своего хозяина?

Один из телохранителей, вихрастый парень лет двадцати пяти, протянул руку к мотку веревки.