На котором выращиваю стихи.
Я давно разучилась уже дышать.
Мне довольно тепла, мне не нужен свет.
Возрождай меня, милый мой, воскрешай -
У меня никого в целом свете нет.
Напои меня влагой своих глубин,
Окуни меня в омут двойного дна.
Если хочешь - в сомнениях утопи.
Чтоб не вырвалась - нежностью спеленай.
Схорони на задворках земных морей,
В Марианскую впадину опусти.
Я хочу быть сокровищницей твоей,
Тайным знаком в конце твоего пути.
В этом мире теряются просто так...
В океанах, песках, в глубине души
И в больших переполненных городах.
Отыщи меня, милый мой, отыщи...
26
Тоска
Был в опере аншлаг. Шаляпин на афишах.
Играют "Вражью силу". Полон зал.
Оркестр отыграл. Он в гриме вышел
И с выраженьем, гордо... промолчал.
Играют снова. Зритель дрогнул в ложах.
В партере ропот, жидкие хлопки.
"Он голос потерял", "он петь не может" -
Помчались по театру шепотки.
Маэстро поклонился и со сцены
Ушел. Владелец оперы Зимин
За ним в гримёрку - чуть не на колени!
"Терплю убытки!" А Шаляпин с ним
Весьма приличным чеком рассчитался.
Сложил парик у белого листка.
И, взгляд подняв, отчаянно признался:
"Да не могу я нынче петь... Тоска!"
27
Оставь нас, Бог...
Оставь нас, Бог! Как кукол в пыльный ящик
забрось и позабудь. А мы уж сами...
Грешить и снова каяться часами,
и предаваться вновь безбожной фальши...
Зачем тебе играть в судью и судьбы?
То в небеса, а то обратно в клетку...
Мы смертные. И мы - марионетки
в твоих забавах с изуверской сутью.
Кидаешь то в напалм, а то в измену,
своим величьем повергая в трепет...
Сулишь двоим в награду детский лепет
и страхом смерти ставишь на колени...
И как тебе тогда смотреть на небо,
где лишь недавно мы с тобой летели,
когда у разворошенной постели
стоит стакан, накрытый коркой хлеба?
и свечка тонкая мерцает в изголовье
наградою за веру и за верность...
и палачом придумано, наверно,
ноу-хау - четвертование любовью...
Да детский лепет - то, что безответно!
Предательство - какая ж это малость!
В неведенье - что мне ещё осталось
живу в последний раз. Внезапно смертна...
28
Падение
Был шёпот листьев, душ, или Вселенной,
когда за горы солнце укатилось.
Ночной росой на голые колени
пал душный август, что парил бескрыло.
Сад райский пах антоновкой обычной,
небрежно кем-то брошенной под ноги -
ещё вчера с оскоминкой привычной,
а нынче - с мятным привкусом тревоги.
Где тут подвох, и затаился Кранах?
Блаженство ли синоним наказанья?
Упали ниц под шорох звездопада
на полотно из страсти и желанья...
И прямо в мир! Жестокий и несметный -
подальше от божественных капризов.
Прав искуситель. Ничего, что смертны.
Лежит в траве темнеющий огрызок...
29
Рисуй!
Рисуй свой мир. Фломастером. Помадой.
Раскрась весь свет фантазией своею.
Доверь листку нетронутой бумаги
Волнений волны и штрихи сомнений.
Уже давно карандаши в коробке
Заточены для тонких изысканий.
Рисунок губ - стремительный и робкий,
Большое чувство - яркими мазками.
Все настроенья дня смешаешь в краски,
Посмотришь не глазами, а иначе.
Наверно, ярость обозначишь красным,
И медью - луч зелёный, знак удачи.
Волшебно-фиолетовое детство
В оранжевых разводах акварели.
А нежности душевных откровений
Изобразишь интимною пастелью.
Вдруг перекрасишь в небо голубое
Измены охру... в неземной тоске...
Зелёное... Палитру тайн откроешь
Себе... другим... на скомканном листке.
30
Кобра
Над чашей с ядом пьяною Нагайной
Склоняюсь в тишине кромешной ночи,
Как шулер карты, раскрываю тайны
/из давних публикаций/ между прочим.
На третьей чашке суррогата кофе
Прошу налить чего-нибудь покрепче,
И мимоходом заключаю в строфы
Всю патовость неловкой нашей встречи.
Надолго запечатываю в память
Даггеротипный профиль мутной тени,
Из крана звучно капающих капель
До пытки равномерное паденье...
Блуждая вместе в лабиринтах смыслов,
Обдумываем вовсе не разлуку -
Саму нелепость зарожденья мысли
Среди чужих не потерять друг друга.
Ты сам себе палач и инквизитор,
И приговор озвучивать не надо.
Сегодня у доверья вены вскрыты,
И метрономом каплям яда падать.
Смешон каприз остаться человеком.
/последний шанс наивной быть и доброй/
Чтоб скрыть зрачки, я опускаю веки -
В борьбе на равных победила Кобра.
31
Модели
Девчонки, пора! Поднимайте глаза от земли!
Расправили плечи! Откинули голову гордо!
по всем языкам ненавистным... Смелее! Пошли
стремительной, лёгкой, отвязно-манящей походкой.
В прицеле восторженных взглядов застывшей толпы
в такт музыки дышащей нервно, почти вожделенно,
сегодня по воле судьбы оказались и мы
и наши запястья, лопатки, ключицы, колени.
Причёски нарочито вычурны, смел макияж
и грудь чуть прикрыта. Строги. Без малейших ужимок
несём свою честь, как израненный носит бандаж.
Шагаем спокойно. решительно. Неудержимо!
Лицо, словно маска. И страшно пустые глаза.
Улыбки забыты, в конвульсиях сжаты ладони...
Любимых и нежных в модели, наверно, нельзя!
Из брошенных женщин выходят стальные Наоми.
32
Где сумерки, там серые цветы. Венок сонетов
Какие сны в том смертном сне приснятся,
Когда покров земного чувства снят?
(У. Шекспир «Гамлет»)
1.
Где сумерки, там серые цветы
Плывут венками в плазменное лето.
В кладбищенский венок венок сонетов
Вплетаешь, не задумываясь, ты.
Она лежит, покоясь под травой
Не жалуясь, не плача, не стеная,
И кем она была, никто не знает,
Лишь смутных строчек сумасшедший рой
Плакучей ивы сизая листва,
Сирени белой запах парфюмерный,
Была жива, а стала – эфемерной,
Оставив сверху капли волшебства.
Печально ива снова слёзы льёт.
Цветущий май. И тёплый дождь идёт.
