— Я тоже поеду, — сказала Надя.

— В этой немецкой тачке только тринадцать мест.

— А их сколько?

— А их как раз тринадцать, — ответила Лена.

— Мы не поедем, — сказала Надя.

— Почему? Вы думаете, что тринадцать — это несчастливое число?

— Конечно. Тем более, сегодня пятница. А вы знаете, что это такое, пятница тринадцатое? Все может очень печально закончиться.

— Вы поедете? — спросила Лена Мелехова.

— Да. Я поеду.

— Знаете что, вы тоже можете поехать, — сказала Лена Наде. — Только не на Мерседесе, а на Харлее. Там стоит чей-то Харлей, вы можете его взять. В нем и ключи есть.

— Это мотоцикл Владимира Альбертовича, — сказала Надя. — А его точно нет?

— Да я вам и говорю, что хозяева этого Дог Стара пропали. Что делать со всеми этими зверями, ума не приложу, если они не вернутся, — сказала Лена. — Да вернутся, конечно, что я говорю. Хотя все как-то странно.

— Может, и не вернутся, — сказал Василий задумчиво. И добавил: — А разве у тебя есть категория А? Когда это ты училась на мотоцикл?

— Еще когда была маленькой, — ответила Надя. — В тринадцать лет.

— Опять тринадцать! — воскликнула Лена. — Ведь в тринадцать лет не обучают вождению. Я не права?

— Мне было уже почти четырнадцать. А папа меня устроил. Хотел купить мне Хонду.

— Но не купил? Ты хоть ездить-то умеешь на Харлее?

— Мой папа все мне покупал, — уклончиво ответила Надя. — Я умею ездить.

И они поехали.

Все англичане были со своими животными. Они еле влезли в маленький, как Газель автобус. Было очень жарко. Василий купил мороженое, минеральной воды и присел на траву. Англичане выгрузились, а Надя на Харлее Дэвидсоне где-то отстала. В принципе Василий видел, что ее остановили гаишники. Но сначала не придал этому особого значения. Он вытер пальцем пот со лба и сел за руль. Тут подошла Лена.

— Ты куда? — спросила она.

— Нади нет.

— Куда она денется.

— Я видел, как ее остановили двое гаишников.

— Ну куда она денется. Мой машину и ставь ее в гараж.

— А что ее мыть? Она чистая.

— Все равно лучше помыть. У нас здесь иностранцы. А в Мерсе были собаки.

— Собаки иностранцев, — заметил Василий.

— Я должен найти свою жену, — сказал Василий, немного подумав.

— Хорошо, зайди ко мне в кабинет. Я выпишу путевку.

Мелехов нехотя последовал за Леной. Сразу за дверью он почувствовал на себе ее мощное тело.

— Может не надо? — спросил Василий, не в силах оказать сопротивление этому Рубенсовскому телу.

— Почему нет? — спросила Лена. — Рожать, в случае чего, все равно не мне. — Ну, ну, милый, не бойся. Она ничего не узнает. Тебе хорошо?

— Тебе очень хорошо? Я не поняла, ты что там мычишь?

Он держал во рту ее грудь и не мог вымолвить ни слова. Потом Василий поехал искать Надю. Перед выездом из города он остановил Мерс, и пописал перед открытой дверью. На всякий случай он решил проверить и салон. У задней двери лежала светло-коричневая папка. Но Василий сначала ее не заметил. Он уже подмел длинной щеткой пол и выпрыгнул на траву. Щетку он положил за сиденья. И тут увидел край папки. Она завалилась в щель у задней двери. Немецкие тачки они ведь тоже не вечные. И хоть при движении по неровной дороге Мерс не гремел, щели между кузовом и задними дверями были большие. Папка смогла в такую щель провалиться.

Он повертел папку в руках и открыл защелку.

Василий подошел поближе к свету. Сто тысяч долларов! Папка была плотно набита пачками.

— Нет, это не любимые американские баксы. А что это?

Это немецкие марки. По-моему, настоящие.

Василий давно не видел денег. Из института его выгнали за антинаучные достижения. В частности, его доклад о Зеленом Камне был полностью забракован. И главной зацепкой был упрек в лакировке действительности. Его официальный оппонент профессор Лавровский сказал:

— Вот вы в деталях описываете временные переходы во время Великой Отечественной Войны.

— Ну и что, это плохо?

— Может и не плохо. Но вы сами же и показываете свою некомпетентность. Вы пишите неправду. Вроде фильма Кубанские Казаки. Это лакировка действительности. Например, в частности вы упоминаете об использовании в нашей армии коз. Ну, как телок для солдат. Так сказать, козы шли за солдатами. Как в Римской Армии. А дело было не так. В нашей армии коз не было.

— Ну как же не было? — возмутился Мелехов. — Я сам…

— Частный случай ничего не решает, — парировал Лавровский. И добавил: — Мы всегда использовали солдат в роли коз. Что? Вы этого не знали? Вам кажется это ужасным? Но это настоящая правда. Не выдуманная. Мы не Римляне. Вы выдумали коз, — продолжал профессор, — так же как выдумали Зеленый Камень. Нет никакого Зеленого Камня. То есть он есть, но к вашему сожалению не обладает способностью к перемещению в другое пространство. И, следовательно, вы здесь довольно долго морочили нам голову совершенно антинаучными доводами и экспериментами. Я предлагаю… — Лавровский не договорил. Свист, топанье ногами, овации слились в единую торжественную похоронную для Мелехова музыку. Особенно Василий запомнил топот ног. Такой ритмичный, марширующий грохот торжествующих ног. — Вы больше не работаете в Системе Академии Наук.

Это были последние слова, которые помнил Мелехов. Он пытался работать во многих местах. Но быстро увольнялся. Хотел изобразить из себя коммерсанта, но кто-то как будто нарочно не давал ему даже шанса победить в этом деле. Сюда в Дог Стар они с Надей попали случайно.

Как они с Надей получили путевку в этот санаторий? Стаффорд Бак у Нади и Мелехова? И еще: может быть, вам не обязательно знать, что Василий Мелехов — это Иван? Ведь если они не помнят друг друга, то и читателю лучше этого не знать.

Он быстро спустился с горы. Поставил машину на обочину. И побежал наверх. Папка лежала за рубашкой. Василий лихорадочно поискал спички. Нет. Он опять побежал вниз к Мерсу. В машине тоже не было спичек. Мелехов хотел смочить тряпочку соляркой, но решил, что от прикуривателя дизельное топливо не загорится. Он осмотрелся и вытер потный лоб указательным пальцем.

Он хотел сжечь папку, чтобы не осталось отпечатков пальцев. Хотя, конечно, ее можно и просто закопать. А вдруг, как нарочно, ее кто-нибудь найдет?

Наконец Василий нашел старый коробок с двумя спичками. Первая погасла. От второй смоченная соляркой тряпочка загорелась. От нее запылала и пустая папка. Пока она горела, Мелехов прятал деньги. Каждую следующую пачку он зарывал через равные, как ему казалось, промежутки. Тройка, семерка, туз. Тройка, семерка, Дама. Что же такое Дама?

За деревьями были дома. Но его никто не видел. Василий быстро сел в машину и быстро рванул по асфальту в сторону города.

На эти деньги можно жить много, много лет. Если ничего не делать. Действительно, любое действие приводит к потере денег.

— Удивительно. Но это так, — сказал вслух Василий. — Что же делать? Вот, если, например, открыть здесь, в этом тихом месте собственную лабораторию на эти деньги? Фантастика. Это невозможно.

Он подъехал к лагерю. Там уже была милиция. Уже успели заявить о пропаже, подумал Василий.

— Педантичные немцы. — Мелехов хотел развернуться, но от милицейской машины ему помахали рукой.

Пришлось подъехать.

— Ну в чем дело? — спросил дрогнувшим голосом бывший ученый.

— По кочану, — спокойно ответил младший лейтенант. — Я ничего не буду выдумывать.

— А что я нарушил, я не понял? — неожиданно для самого себя ответил Василий.

— Пересек двойную сплошную линию.

— Вот теперь я понял, чем отличается Новая Земля от Этой. Там нет Двойной Сплошной Линии, — сказал Мелехов. — Теперь мне это совершенно ясно.

— Ты не пьяный, случайно? — спросил офицер. — Что ты такое говоришь про Новую Землю?