– Мы с вами, господин государственный секретарь, беседуем уже больше десяти минут, а вы так и не соизволили ответить на мой главный вопрос. Советское руководство хочет понять, являются ли произошедшие сегодня ночью на территории Германской Демократической Республики события началом полномасштабной войны? Почему ваша администрация и министерство обороны не сделали никаких официальных заявлений, а президент Рейган отказался от личной беседы по этому поводу с Генеральным секретарем Андроповым?

– Господин министр! Поймите меня правильно – президент пока не может дать вам по этому поводу никаких разъяснений!

– Почему, позвольте спросить?

– Пока у нас недостаточно информации с места событий, чтобы давать им однозначную оценку.

– Господин государственный секретарь, зачем вы пытаетесь в очередной раз ввести нас в заблуждение? Даже мы знаем, что был полностью разрушен город Вольтаст на территории союзной нам Германской Демократической Республики, при этом погибли и серьезно пострадали десятки тысяч человек. Самолеты НАТО сбросили на этот город две атомные бомбы суммарной мощностью около сотни килотонн. И при всем при этом вы утверждаете, что у вас недостаточно информации?

– Да, недостаточно. У нас сейчас затруднена связь с нашим командованием в Западной Европе. Кстати, господин министр, почему ваша авиация наносит удары по территории ФРГ?

– Господин государственный секретарь, наша позиция полностью изложена в сегодняшнем заявлении ТАСС. Это ответные меры, направленные на то, чтобы исключить возможность дальнейшего применения НАТО оружия массового поражения. Наша армия начала действовать в соответствии со своими союзническими обязательствами и только после того, как на территорию одного из наших союзников было совершено ничем не спровоцированное ядерное нападение.

– Я искренне соболезную вам и руководству ГДР, но, как я уже вам сказал, пока мне нечего добавить, господин министр.

– И когда администрация президента США будет любезна сделать официальное заявление и наконец разъяснит, означают ли события последних часов, что СССР и США находятся в состоянии войны?

– Мы немедленно сообщим вам об этом.

– Хорошо. Мы ждем. Но имейте в виду, что все наши стратегические силы приведены в состояние полной боевой готовности и любые акты агрессии с вашей стороны незамедлительно вызовут ответные жесткие и адекватные действия.

– Я незамедлительно передам ваши слова президенту, господин министр…

Разговор между президентом США Рональдом Рейганом и министром обороны США Каспаром Уайнбергером в салоне «борта № 1» ВВС США по пути из Вашингтона на один из особо защищенных правительственных командных пунктов – гору Шайенн в штате Колорадо. 11 июня 1982 г. Около 9.00 (время московское).

Породистое красноватое лицо президента в эти часы было каким-то особенно суровым. К счастью, временами шеф был еще способен слезть со своего любимого конька и, перестав нести всю эту псевдомессианскую ахинею про богоизбранность американской нации и дьявольскую сущность русских коммунистов, внимательно слушать и задавать вполне разумные для человека невеликого ума вопросы. Во всяком случае, к радости Каспара Уайнбергера, этот разговор пока шел во вполне конструктивном русле. Возможно, эти проблески президентского ума спровоцировали жуткий стресс и дискомфорт последних часов (еще бы, не каждый же день приходится в пожарном темпе покидать уютный Белый дом и, прихватив с собой чад и домочадцев, первую леди и ораву штатных прихлебателей, уматывать из Вашингтона к черту на кулички, подальше от густонаселенных районов Восточного побережья, в пылившиеся без дела со времен Карибского кризиса глубокие подземные норы!), а возможно, шеф никогда не был таким дурачком, каким иногда казался во время некоторых своих особенно запомнившихся почтеннейшей публике публичных выступлений. Хотя точно этого в администрации Белого дома, разумеется, не знал никто.

– Каспар, мы разговариваем с вами битый час, а я по-прежнему не понимаю почти ничего из того, что вы говорите, – сказал президент. – Извольте выражаться яснее и перестаньте, наконец, думать, что вы находитесь на очередном заседании кабинета по поводу военного бюджета!

– Да я и сам еще не все до конца понимаю, господин президент. Понимаете, такого вообще не должно было быть, черт возьми! Им же за двое суток до этого был отдан четкий приказ – прекратить полеты с подвешенными атомными бомбами. Но они его по какой-то причине не выполнили!

– Что значит «не выполнили»?! В последнее время наши военные удивляют меня все больше. Когда речь заходит о реальной обороне нашей христианской отчизны, они почему-то отделываются общими фразами, но зато в том случае, когда необходимо демонстрировать твердость и выдержку, они почему-то оказываются излишне деятельными!

Так, понеслась, подумал Уайнбергер. Похоже, шеф опять заговорил высоким штилем. Не дай бог его опять заклинит, и тогда все будет как всегда – одна-единственная дурная извилина периодически портила президенту всю его голову…

– Господин президент, все дело в нашей слишком сложной структуре и излишне запутанной схеме подчиненности. Получилось так, что люди из ВВС то ли не получили, то ли неверно расшифровали полученный приказ. Главной же причиной было то, что по соседству в ускоренном темпе монтировали и вводили в строй новейший комплекс радиоэлектронной разведки и радиоэлектронной борьбы. Эта станция предназначалась для планировавшихся нами операций против Польши, и работавшие там парни подчинялись непосредственно ЦРУ, никак не связывая свои действия с Пентагоном. В итоге мы теперь имеем несанкционированный ядерный удар по территории ГДР. При этом было сброшено две бомбы, да еще и с самолетов, которые, получается, действовали под прикрытием радиопомех и прочих средств радиоэлектронной борьбы. И теперь из-за этого рокового и дурацкого совпадения уже никто не поверит в то, что это была случайность…

– Виновники наказаны?

– Да теперь это уже не особо важно, господин президент.

– То есть как?

– Поскольку мы не сделали никаких официальных заявлений и не признали, что мы находимся в состоянии войны с Восточным блоком, Советы атаковали основные аэродромы и военные объекты на территории ФРГ, а их танки, похоже, перешли западногерманскую границу и уже вошли в Западный Берлин. Кстати, в этой связи их вполне можно понять, поскольку они явно ожидают от нас дальнейших ядерных ударов.

– Господи, за что мне все это! – вздохнул президент и спросил: – И что мы, по-вашему, должны теперь делать? Немедленно начать Третью мировую войну? Запустить ракеты?

– Вообще-то вы главнокомандующий, вам и решать.

– Черт возьми, какие-то чертовы недоумки, сапоги вонючие, допускают роковые ошибки, а я теперь должен разгребать все это дерьмо после них! Каспар, русские наносили какие-то удары по территории США?

– Пока, разумеется, нет, но их стратегические силы в полной боевой готовности, как, впрочем, и наши.

На лице президента возникло какое-то особенное, не часто появляющееся выражение. Мало кто знал, что у него это было признаком усиленной мозговой работы.

– Ну, тогда, я думаю, пускать в ход всю нашу ядерную мощь пока не стоит, – изрек он наконец.

– Почему?

– Потому что это слишком дорого обойдется нам самим. Время для неожиданного превентивного удара вами упущено, Советы находятся в полной боевой готовности и в случае необходимости способны нанести удар, который мы не сможем отразить полностью. Или я не прав?

– Возможно, вы действительно правы, господин президент.

– Конечно, прав. Мне же уже успел позвонить по горячей линии немецкий федеральный канцлер Шмидт, прямо из Бонна. Даже посмел кричать на меня. Я не все понял, но он нагло заявил, что мы негодяи и провокаторы, подло втягивающие бедных немцев в войну с коммунистами совершенно против их воли. Особенно сокрушался, что первыми погибли немцы в том захудалом городишке. То есть получается, ему их жалко, этих красных.