Так… Отставить. Короче, сегодня я выгнал новую медсестру, взятую на место покойной Дебры. Выгнал, потому что заметил, как Джоанна прячет стащенную упаковку транквилизатора к себе в лиф.
Хотя она неплохо держалась во время операции. Хм… Операции… Какое многозначное слово… Во время удаления эмбриона из грудной клетки Тревора Скотта. Мужа нашей Оливии. Отца малыша Майкла. Во время того, как… Тревор скончался прямо под моим скальпелем. Умирая, личинка выпускает свою дьявольскую кислоту.
Вторая операция. Пациент Эрик Бойд. Управляющий опытным производством… Время смерти: четырнадцать тридцать пять.
Мы сделали перерыв. Обсудили наши шансы. До боли вглядывались в экраны. Ожесточенно спорили. Но поскольку я единственный оставшийся хирург в колонии, то Розалин скорее оппонировала моим идеям, чем предлагала свои.
Больше всего надежды было на выживание мистера Марачука. Старшего инженера-энергетика. Судя по сканеру, из четверки сегодняшних моих пациентов к нему личинка присосалась последней. Ткани легкого уже начали перестраиваться, но эмбрион находился еще внутри личинки.
У Питера Миллера преобразование тканей зашло дальше. Но опять-таки шанс еще был. Мне так казалось. Я сумел отделить бешено брыкающуюся тварь от лица Питера, вытащить… ну пусть назовем ЭТО яйцеклад… из дыхательного горла. Со всеми предосторожностями. Миллер прожил еще пятнадцать минут. А затем его легкие стала заливать кровь, стенки сосудов не выдержали. Лопнули.
Джон-Джей Марачук скончался в девятнадцать сорок два. Искусственное дыхание, насыщение крови кислородом, дренирование… Мы сражались за его жизнь два с половиной часа. У нас почти получилось. Почти.
Больше всего мне жаль храбрецов, которые вытащили моих сегодняшних… пациентов из адского гнезда. Они верили, что спасают жизни. И добровольно отправились назад, чтобы притащить кого-то еще. Не вернулись. Не знаю их имен. Я готовился к операции. Мне просто сообщили, что больше уже никого не принесут. Шлюз закрыли. Двери заблокировали…
(Пауза 00:00:03, скрип кресла)
Перед тем как запереться в своей квартире я… официально доложил Элу Симпсону о своих результатах.
(Пауза 00:00:05
В голосе звучит сдерживаемая ярость)
И не стал спрашивать, сколько людей было потеряно сегодня! Ради того, чтобы я, как палач, поупражнялся с хирургическим лучом и скальпелем на четырех жертвах!
(Резкий выдох.
Пауза 00:00:12, слышно тяжелое дыхание)
Я… не хочу этого знать…
Кэтлин пыталась со мной поговорить. Не нужно. Конечно, я никогда еще не проводил четыре операции в один день. И все с летальным исходом. Отличный результат. Но я трезв. Мне не нужна психологическая помощь, а малышка Кэт и так перегружена. Я справляюсь. Циничнее хирургов только патологоанатомы. Все еще сохраняю спокойствие. Это все, что мне остается делать. Ради тех, кто еще жив и лежит в палатах медблока. Ради тех, кто там окажется завтра…
Вот только…
Я сказал Элу, что людей с личинками на лицах или уже зараженных эмбрионами спасти не могу. Что милосерднее будет убивать их на месте!
(Пауза 00:00:02
Голос звучит монотонно и меланхолично)
В лаборатории стоят колбы с образцами. Для науки. Для «Вейланд-Ютани». Три мертвые личинки, включая ту, что отпала от Расса Джордена. И две еще живые. Я, в общем-то, не собирался играть в ксенобиолога. Во всех колбах формалин. И я понятия не имею, каким образом эти существа могут сохранять жизнеспособность в растворе формальдегида и метилового спирта.
(Дверной зуммер. Скрип кресла, удаляющийся звук шагов. Шорох открывающейся двери. Недовольный голос звучит приглушенно в отдалении от диктофона)
— Кэтлин, я же сказал тебе. Со мной. Все. В порядке.
(Неразборчивый шепот. Всхлипывание. Голос Макбрайда становится более мягким)
— Кэт… Кэт, посмотри на меня. Кэтлин!.. Прекрати… Да черт с тобой, заходи. Не стой так! Увидят! Что значит «ну и пусть»?? Ты же… Черт… Черт, черт, черт!
(Шорох закрывающейся двери, торопливые приближающиеся шаги.
Щелчок. Конец записи)
(Запись в тетради предположительно сделана в период с 10 по 11.07.2179.
Почерк прыгающий, указывает на крайнее возбуждение)
Нас заперли в нашей квартире всех четверых! Потому что Марта Йенсен с ума сошла ваобще!!! Она малышей всех с начала абкормила таблетками и свою дочку тоже!!! А потом к нам пришла в класс а там не было других взрослых! Потому что моя мама сегодня на дежурстве миссис Аткинсон уже давно болеет а миссис Норман все утро сегодня бегала в туалет. И Марта ее там или заперла или убила и пришла к нам а лицо у нее такое как мертвое и улыбается странно! А я сладкие таблетки узнала и сказала что это не витаминки совсем и мне от одной четвертинки такой плохо было и мисс Тэйт маме несколько раз повторяла сколько можно мне давать и я не стала пить!!! Только Молли успела выпить одну а все остальные не стали за мной а Марта начала кричать на нас!!! В дверь стали стучать она оказалась закрыто а Марта стала за нами бегать только это было несмишно а очень страшно! Она стала Барни душить и бить его головой о пол и кричала что лучше так лучше так чем твари! И тут дверь открылась мы побежали а ее вырубили шокером и Барни понесли в медблок! Не знаю живой он или нет там все так кричали что ничего непонять и мама нас потащила к нам домой и сказала тут пока сидеть. И наверно теперь все малыши умерли потому что Марта всюду носила свою Ханну и не спускала с рук а тут пришла без нее! Тимми прямо трясет и Линдси его абнимает а мы с Шоном норм только нипасибе. Шон хотел посмотреть что я пишу а я нехочу показывать потому что там есть про него и он может обидится. Все мама пришла!
(Расшифровка аудиозаписей.
Щелчок, начало записи.
Голос звучит очень устало)
Тринадцатое июля. Время четырнадцать, а, к черту, какая разница… Это колония «Надежда Хадли». Главный врач Джозеф Макбрайд. Я уже не знаю, зачем я говорю все это. Какая мне разница, услышит ли кто-то мои слова. Потом… когда они прилетят. Когда решат, что пропуск уже двух сеансов связи достаточно веская причина, чтобы побеспокоиться и послать какой-нибудь курьерский кораблик с андроидом проверить, не сломалась ли у нас антенна.
Мы заперли себя в клетку. Вокруг жуткие твари, от которых мы закрылись и спрятались, боясь шелохнуться лишний раз. Как мышки в норке. Как первобытные люди в пещере. Снаружи саблезубые тигры. Хищники кружат и выжидают. Иногда слышно, как они пытаются разломать наши заграждения.
Внутри мужчины, женщины и дети. Серые, измученные, издерганные и злые. Апатичные и потерянные. Замкнутое пространство. Каждый столкнулся со смертью. Жуткой. Дети назвали тварей кроколюдами. Космические дети, которые видели животных лишь на картинках… Все здесь, внутри, кого-нибудь потеряли. Мужа. Жену. Брата. Соседа и товарища по работе. Ведь здесь все знали друг друга. Кто-то больше, кто-то меньше. Круги общения пересекались. Начальство. Работяги. Но все в одной столовой. Все в одном конференц-зале. Все в одном медблоке.
А теперь кто-то корчится в гнезде… кроколюдов. Кто-то стал их жертвой. Кто-то едой. А кто-то лежит у нас внизу. В морозильнике. Я спускался туда сегодня. Не знаю зачем. Пересчитать трупы, наверно. Посмотреть еще раз на тех, кто умер у меня в медблоке. На моих глазах. Под моим скальпелем. Но это не только мое личное кладбище. Есть другие тела. После того как с Землей связаться не удалось вторично, начались суициды. Колония «Безнадега Хадли». Джил Аткинсон, та убила хотя бы только себя. Детям, естественно, не говорили. Зачем школьникам знать, что их учительница повесилась?
