– То ребята играют. Разожгли костры, хороводы водят.

– Нет, родимая! Почему же крик оттуда скорбный? Сердце стучит. Страшно мне.

– Успокойся, деточка. Это ветер калитку качает. Петли не смазаны, вот и скрипят жалобно.

– Ближе шум надвигается. К нам идут, матушка. Прятаться надобно…

– То деревья листвой зашумели.

– В окно стучат! Спрячь меня, мамочка милая. Спрячь, прошу… Успеть бы…

– Золотце мое! Не бойся, умоляю! Это ставня по окошку бьет – закрыть забыла. Положи мне головку на грудь. Руками тебя закрою, отведу беду. Третий день в огне, и все стонет и мается, и дрожит, как листок. Спи, моя ласточка. Глазки закрой. Дам тебе нить из слов, сматывай в клубочек, а словечко упустишь, завяжи узелок. Спи, мое солнышко, спи. Месяц на небе звезды считает и разливает по глади реки блики игривые, блики ночные. Воздух вбирает в себя ароматы осоки. Липы поют свою вечную песню. Глазки закрой, успокойся и слушай. Там, за окном, у далекой сосны, свил родничок под камнями гнездо и целый день расчищал свое русло. Бедный, намаялся к вечеру. Слышишь? Спит он сейчас. И, свернувшись в комочек, нежно, как кот, он бормочет устало что-то во сне. Вот ведь потеха! Раньше понять не могла, почему же тот родничок мне кота так напомнил…

Мама! Я видела ее лицо! Я слышала ее голос! У меня была мама!

Я открыла глаза и подняла голову. Передо мной сидели две женщины: несносная нахальная Имбецилла и ослепительно красивая девушка. Я несколько раз моргнула и на всякий случай помахала рукой, прогоняя видение. Они не исчезали. Красивая женщина приподнялась и мягко поправила подушку под моей головой.

– У меня была мама! – гордо прошептала я.

Она погладила мои волосы:

– Конечно. У тебя была мама.

Я счастливо улыбнулась. Пусть мой голос был едва слышным. Пусть я не знала, где нахожусь и что со мной. Моя память вернула детство. Они говорили, что этого не будет никогда. Они заставили меня поверить, что я не человек. Но у меня была мама, были годы детства и юности.

– Кто вы?

– Не важно, – ответила женщина. – Тебе потребовалась помощь, и мы пришли.

Имбецилла хохотнула и показала мне пальцем на угол комнаты. На полу лежали две неподвижные фигуры: сиделка в белом халате и рослый охранник.

– Где я?

– В лазарете изолятора.

Мое тело вздрогнуло, но еще раньше в мозг ворвалось все, чем я жила последние месяцы… последние дни. Кулаки свело судорогой, дыхание перехватило…

– Где девочки?

– Они здесь, в подвале. О них не волнуйся. Мы спрятали их в безопасном месте.

Горькие слезы срывались с ресниц. Я была бессильна. Я больше никому не верила.

– Поспи, голубушка.

Красивая женщина вытерла ладонью мои щеки.

– Мы скоро вернемся и прихватим с собой кого-нибудь из них. Это успокоит тебя, верно?

Внимательно осмотрев мое лицо, она тихо добавила:

– Как странно. Твоя Катя оказалась дочкой поварихи. Представляешь, где встретились? Бабка-то моя от счастья места не находит…

– Вы королева?

– Не важно.

Имбецилла подошла к стене, пригнулась и скорчила лицо, словно тужилась и что-то выдавливала из себя. Затем она поманила вторую женщину, схватила ее за руку и их фигуры растаяли на фоне серой штукатурки. Я так не поняла, то ли они прошли через бетон, то ли просто растворились в холодном воздухе. Или это мне привиделось? Размышлять было невозможно. Мозг отказывался действовать. В глазах снова возникло милое лицо. Мамочка! Мама! Я попыталась подойти к этому щемящему чувству, но не удержалась и рухнула в липкую холодную тьму…

Красные скалы теснили небольшую долину. Рядом со мной возвышалась фигура Ами.

– Остановись велеречивый джаер. Слова твои смущают нас. И все же мы не уйдем без нее.

– Это невозможно, – возразил высокий незнакомец. – Она человек. Законы бытия препятствуют восшествию живого тела.

– Ее судьба была страшнее наших испытаний! И лишь благодаря ей мы вышли к свету дальнего престола.

Ами был добр ко мне! Всегда был добр!

Белеф, нахмурив иссеченное шрамами лицом, сурово сказал незнакомцу:

– Ты ничего не понял, джаер. Она посланница Отца. Только ей по силам поручиться за нас. Только ее святая жизнь может стать искуплением наших преступлений. В любом случае, я не уйду без этой девы. И здесь мы тоже не останемся. Утром нас ожидает дальний путь, и мне безразлично, будет ли твоя помощь с нами или нет.

Они обступили ее кольцом. Каждый преклонил колени. Клятва верности сцепила нерушимые звенья. Мир дрогнул, закачался и, бледнея, исчез…

– Боже мой! Какие идиоты! – кричал генерал над моей головой. – Где этот фанатик. Я сам его удавлю! Своими собственными руками! Эксперт называется. Дерьмо собачье!

– Товарищ генерал, она приходит в себя.

– Я возмущен. Я не нахожу слов. Еще немного, и весь эксперимент был бы провален! Ах, дорогая! Не волнуйтесь. Все уже позади. Вы с честью завершили дело, которое, возможно, войдет в учебники истории – так же как полет в космос, как плавание Колумба к неизвестным землям западного континента.

Генерал казался пьяным от радости. Мне даже казалось, что он счастлив. Около меня вертелись люди в белых халатах. Камеру тюремного лазарета превратили в шикарную палату, но это были те же бетонные стены.

– Как вы себя чувствуете?

Голос шефа был чрезмерно заботлив. Он всегда немного переигрывал.

– Впрочем, и без слов видно. Какие-нибудь просьбы? Извините, что мы пока оставляем вас здесь. Это требование врачей. Как только вам станет лучше, я сам провожу вас в старое гнездышко. К нам! Наверх!

Он тер руки, улыбался, валял дурака, не стыдясь врачей и своего окружения.

– Где мои девочки?

– Черт возьми, не знаю, дорогая. Мне доложили, что они еще в подвале, но где именно, пока затруднясь ответить. В тот день вы навели небольшой беспорядок. Наверняка, малышки испугались, воспользовались паникой и скрылись на нижних этажах. К счастью, никто не пострадал. Мне доложили только об исчезновении одного охранника. Я думаю, тоже от страха забился куда-то. Ну, не волнуйтесь так. Найдем мы их, найдем.

Он весело засмеялся и махнул адъютанту рукой. Тот ловко смахнул с медицинского столика пузырьки и стаканчики, установил передо мной небольшой ноутбук и застыл в ожидании дальнейших распоряжений.

– Взгляните, коллега, – сказал генерал. – Вам будет интересно.

Его толстые щеки порозовели от восторга.

– Они вышли с нами на контакт! Это уже научный факт!

На экране появилась Горгона. Я впервые видела ее грозный лик и таинственную мощь холодного взгляда. Над ее головой мелькали светляки трассирующих пуль. У верхнего края все больше и больше разрасталось красное пятно. Вся левая половина экрана внезапно превратилась в синюю бездну. На темном фоне мелькнул знакомый вид того прекрасного и жуткого мира. Я видела, как охранники пинали и толкали мое тело. Как они волокли меня за ноги, и как с моей щеки сползала кожа…

– Что скажете? До чего зрелищно! Посмотрим еще разок?

Я положила ладонь на квадратную лапу генерала.

– Чем кончилась погоня за тем человеком, которого я отследила?

– Да хлопнули, наверное, где-нибудь! Разве эти бездельники могут тонко сработать? Разгоню всех, ей Богу! Займусь вами, «гостями»! Но об этом мы поговорим позднее, когда вы поправитесь…

Суета закончилась не скоро. Я с облегчением вздохнула, оставшись одна. На мой призыв к Королеве пришел добрый отклик. Через минуту дверь отворилась, и в камеру шмыгнула повариха. Она хитро подмигнула мне, и за ее спиной показалась Рыженькая. Она бросилась мне на грудь.

Как здорово, что они живы и пока находятся вне опасности.

– Все хорошо. У нас здесь много друзей. Они обещают вывести нас на свободу. Королева говорит, что подготовила для нас ход из подвала. Мы ждем только вас…

Рыженькая шептала какие-то слова, гладила мои руки, но все теряло смысл и ценность. Моя слабость была плохой защитой. Тело подчинилось мощному призыву, и только одинокая слезинка могла бы рассказать, как я не хотела насилия этой непреклонной воли.