— Не хватайся за оружие, мой глупый брат Митумбе. Со мной двадцать лучших воинов племени. Тебе так нравится власть, что ты не побоялся вернуться.
— Мне не нужна твоя власть, Окумбо. Я пришел за золотом. Тебе на него все равно нечего выменять.
— Того, кто попытается украсть золото из пещеры, я должен буду казнить как святотатца.
— А если мкуу-мбембе будет убит? И не мною, а этим белым?
Вождь Окумбо задумался. Властолюбие колдунов ему давно надоело, и он был не прочь расправиться с ними.
— Хорошо. Если задуманное тобою удастся, я позволю вам уйти вместе с золотом. Только убирайтесь поскорее и не пробуйте говорить с кем-нибудь из племени.
В предрассветных сумерках Зигфрид и Регин вышли к озеру дракона. Когда-то река заполнила на своем пути котловину среди обрывистых скал, в которых зияли отверстия пещер. Затем часть озера заболотилась, и длинный узкий полуостров превратился в сухую тропу посреди болота. По этой-то тропе и ходил дракон каждое утро от своего логова к озеру. То здесь, то там на ней белели раздавленные кости людей. Дракон не ел своих жертв: он давил их ногами и хвостом, даже не замечая. В одном месте тропа образовывала небольшой выступ. Здесь охотники и вырыли яму-укрытие.
— Сиди в яме и не выглядывай, пока я не ударю по этому выдолбленному куску ствола. Это будет значить — дракон поравнялся с ямой. Тогда — но не раньше — ты выскочишь и ударишь его секирой или мечом вот сюда, — объяснял Регин, начертив на земле фигуру чудовища. — Тогда кровь его хлынет рекой, он потеряет всю свою силу и умрет. Так говорил мне тот охотник. Но если ты хоть немного промедлишь или обнаружишь себя раньше времени, твои кости завтра будут белеть вот здесь.
Зигфриду не долго пришлось сидеть в душной яме. Вскоре стенки ее начали мерно вздрагивать, и на шею ему стали падать листья и комочки земли с веток и кустов, которые Регин щедро навалил сверху ямы. Наконец явственно послышались мерные тяжелые шаги. Так могло бы шагать стадо слонов — если бы дикие слоны умели ходить в ногу.
Шаги раздавались все ближе, и стенки вздрагивали все сильнее. Противная слабость разлилась по всему телу Зигфрида. Хотелось вжаться в дно ямы и не поднимать головы, пока страшный гул не затихнет. Но как только рука легла на рукоять меча, слабость словно ушла куда-то в землю. Теперь, как и в день битвы с хундингами, Зигфрид мог делать только и думать только об одном: нападать, отбиваться, рубить, колоть — чтобы победить врага, каким бы тот ни оказался. «А вдруг Регин замедлит с с сигналом?». Раздвинув ветки, Зигфрид осторожно выглянул.
По тропе медленно двигался серый холм раза в три выше человека. Спереди из холма высовывалась такая же серая змея толщиной не меньше локтя. Ее маленькая головка то и дело скрывалась в зарослях, выискивая сочные побеги. Холм несли на себе четыре огромные ноги (задние раза в полтора выше передних). Сзади тащился огромный, длинный, толстый хвост. Да о чем же это думал Регин? Если чудовище упаде на правый бок, охотник будет раздавлен или задохнется в яме под огромной тушей. А если упадет на левый, то сможет смять его в лепешку случайным ударом ноги или хвоста. О, кузнец прекрасно изучил своего воспитанника. Он знал, что, увидев перед собой серую громаду, Зигфрид даже не подумает бежать или уклониться от боя.
План созрел мгновенно. Только бы дракон не поднял голову вверх, на недосягаемую высоту … Вот он объедает верхние ветви … Все выше! … Слава богам, снова взялся за нижние … Ну, еще немного … Сейчас поравняется с ямой … Пусть пройдет чуть вперед …
Быстро и бесшумно, как леопард, Зигфрид выскочил из ямы. Его секира со страшной силой врубилась в загривок чудовища (шея здесь была тоньше всего). Древко секиры сразу переломилось, но мозг ящера уже потерял связь с телом, хотя толстая шея тут же стала подниматься вверх. Выхватив меч, Зигфрид успел с одного удара рассечь до кости толстую, как у слона, кожу и мускулы, и кровавый фонтан забил из перерубленной артерии. Не зря все племя завидовало сыну Зигмунда — такого острого и крепкого меча не было ни у кого!
Облитый с ног до головы кровью чудовища, Зигфрид скачками понесся прочь. «Кровь дракона делает неуязвимым» — всплыло в мозгу старое поверье. И сразу же вторая мысль: «Бежать от врага?!».
То, что юноша увидел, обернувшись, заставило его испытать настоящий ужас. Чудовище продолжало идти вперед, извергая потоки крови и все ниже опуская шею с полуотрубленной головой. Зигфрид медленно пятился, забыв об озере за спиной, но по-прежнему сжимая меч. Вот передние ноги чудовища подкосились, и оно уткнулось грудью в землю. Но задние ноги продолжали идти! (Юный германец понятия не имел о втором мозге ящера, скрытом в крестце). Сделав ими еще пару шагов, дракон повалился на бок. Огромный хвост бешено забился, то вздымаясь к небу, то сметая деревья и кусты. Наконец конвульсии прекратились. Зигфрида вывела из забытья лишь боль в левой ладони, которой он нечаянно задел лезвие меча. Поверье все-таки оказалось ложью: на ладони выступила кровь.
От озера уже бежали Регин с носильщиками.
— О Зигфрид! Ты величайший из героев!
— Кто истинный герой, знают одни боги. Некоторые бывают храбры, не обнажив меча.
— Но ведь твой меч выкован мной.
— Меч не придаст трусу храбрости. В беспощадной битве отвага значит больше силы.
Хитро улыбнувшись, Регин быстро забил по стволу. Носильщики, схватив копья, пустились в пляс вокруг поверженного чудовища. А Зигфрид … Что же он кричал тогда, забравшись на самый верх серой туши и подняв к небу окровавленный меч? Кажется, благодарил богов за победу и звал отца, которого никогда не видел, взглянуть на его подвиг.
Но Регин уже торопил их идти за сокровищами. Из обширной полузатопленной пещеры дракона вглубь скалы вел длинный ход. Насквозь проржавевшие железные двери в конце его рассыпались от нескольких ударов. Казалось, само солнце было спрятано здесь: так блестело золото в свете факелов. Ловко и быстро, словно вор, забравшийся в ювелирную лавку, Регин складывал в мешки самые лучшие камни и самородки.
А тамтамы уже разносили удивительную весть: убит мкуу-мбембе, Великий Дракон, Владыка Воды! Значит, человек сильнее дракона, а сильнее человека только духи (их нельзя видеть) и боги (они живут на небе, а туда не добраться)!
Вождь Окумбо сдержал слово: их не преследовали. Да и кто посмел бы тронуть Победителя Дракона! К тому же у вождя хватало дел: он казнил четырех из пяти колдунов племени.
Из всей туши чудовища охотники взяли лишь голову (Зигфрид хотел сделать из нее шлем) и огромное сердце. Говорили, что отведавший его сможет понимать язык животных, но Зигфрид уже не очень-то полагался на старые поверья. На первом же привале сердце дракона изжарили и съели, и весь отряд растянулся в тени деревьев. Зигфрид уже задремал, но неожиданно услышал над ухом хриплый крикливый голос. Опять эти пестрые птицы, умеющие передразнивать людей! Он уже хотел снова заснуть, но насторожило поведение кузнеца. Зачем тот вскочил на ноги — ведь эти птицы ему хорошо знакомы? Зигфрид повернулся на бок и стал следить за Регином через полуприкрытые веки. Вот он лег, потом снова встал, потянулся и вдруг обернулся к Зигфриду с обнаженным мечом в руке. Словно кошка, юноша вывернулся из-под удара, но было поздно: кузнец заранее сложил все оружие подальше от него. И тут неожиданно один из носильщиков прыгнул сзади на Регина и повис на его руке. Великан-кузнец стряхнул его, словно обезьяну. НО Зигфрид уже успел выхватить свой меч и вонзить его в грудь того, кто уже дважды готовил ему смерть.
Носильщик укоризненно проговорил:
— Плохой человек: работать не любит, воевать не любит, богов не любит, людей не любит — одно золото любит. А ты — другой. Ты — великий охотник. Почти такой же, как Наанди из племени динка: он в одиночку убил двух мкуу-мбембе, а третий его растоптал.
Из последних сил Митумбе подполз к мешкам с золотом. Его рука прорвала грубую ткань, судорожно вцепилась в блестящие камни и вдруг обмякла и безвольно сползла наземь.
