Павел Раздорский.

Лев Зудин.

Ночь на Волге. У набережной старый пароход, превращенный в ресторан. За зашторенными окнами слышна музыка. На одной из палуб элегантно одетый Раздорский. Рядом Зудин, худой, с печальным и одновременно восторженным лицом.

Зудин. И вот еще одна история на ту же тему. Есть тут один… одна наша бывшая саратовская знаменитость, артист Алфимов. Когда-то он играл главные роли у нас в драмтеатре. Еженедельно, по утрам, в воскресенье, в самое благословенное время, своим бархатным голосом, от которого млели женщины и распускались комнатные растения, этот самый артист Алфимов читал по радио цикл передач «Уроки атеизма». Я помню, когда он появился у нас в Саратове, он носил красивейшие волосы, как у короля Людовика… Вы не знаете, что значило тогда позволить себе носить длинные волосы! Когда мы увидели Алфимова с длинными волосами, мы все тогда решили – вот и до нашего Саратова дошла свобода! Избивали его милиционеры за прическу регулярно, в театре умоляли подстричься. Он отвечал – нет! И подстригся! Под полубокс! Под полубокс! Почему? Иначе не получил бы эту самую халтуру. И двадцать лет он стригся только под полубокс. Потом он куда-то исчез. Недавно вижу: пьяный, опухший Алфимов, волосы опять до плеч, как у монаха. Стоит у храма, вещает, как по радио – подайте смертельно больному, ради Господа нашего Иисуса Христа. И вижу, что люди ему подают, и больше, чем другим. Я сам фотограф. Стал разбирать старые негативы и нашел его портрет. Напечатал. Пришел к храму. Подошел к нему. Дал ему мелочь какую-то… Он стал кланяться, креститься: «Дай вам Бог здоровья». А я говорю – а это тебе, Алфимов, на память. Он меня узнал… Лева! Лева! Плачет, сопли текут… И я сказал ему – артист Семен Алфимов, когда-то я снимал тебя на стенд «Лучшие люди Саратова» в прическе полубокс.

Молчание.

Мы с ним выпили, и я сказал ему – ты, Иуда Саратовский, десятилетиями внушал радиослушателям, что жизнь нам дали обезьяны! Макаки и шимпанзе висят до сих пор на деревьях, а тебе подают люди. Представь, подошла бы к тебе обезьяна-горилла? Она бы с тобой поделилась? Лицо человека многих животных напоминает. Как только людей не называют! С кем их только не сравнивают! С быком, медведем, волком! Как говорят? Ах, сучка! Ну-у, змея! Ух, кошка! Или: ну он и козел! Иногда рамку ставишь для портрета, всматриваешься подолгу в лицо человека, и начинает казаться, что вот-вот замычит он или заблеет.

Молчание.

Я думаю, жизнь дали всем одновременно – и обезьянам, и людям, но только люди задали себе вопрос – зачем? Макака войдет в реку и выйдет, а человек вышел и сказал: в одну и ту же реку нельзя войти дважды! Нельзя войти дважды! – это сказал человек. Дважды – нельзя!

Молчание.

Мама рассказывала – папа был немой, а я, видишь, говорю. За себя и за папу. Вот, например, мечтаю – где достать хорошие брюки, и уже заранее думаю – не коротки ли будут мне эти брюки. Это самое страшное, каждую ночь снится один и тот же сон ужасов – купил брюки, а брюки коротки. И уже невозможно что-либо сделать – не из чего отпустить. Стою, и у меня видны ноги!

Раздорский. О чем ты мечтаешь? О брюках?

Зудин. Все остальное у меня есть. Я всегда был неравнодушен к брюкам… Я люблю хорошие брюки… И чтобы обувь была к ним нормальных размеров… Не скользила на ноге. Разве это плохо? Но нет! Вообще никаких возможностей нет. Скажи, вот ты сейчас обитаешь в Москве, ты ближе нас всех к власти… Есть ли какая-нибудь надежда, что простому человеку можно будет когда-нибудь приобрести брюки?

Раздорский. Зайдем ко мне в отель – я дам тебе две пары брюк. Они коротки не будут… Там из этих брюк тебе еще и на два пальто хватит.

Зудин. Ты принял мой вопль близко к сердцу? Ты даешь мне брюки со своего… даже не знаю, как в таком случае сказать?

Раздорский. Скажи – с плеча…

Зудин. В Москве некоторые структуры теперь носят брюки от плеч? Подожди… А ремень вы где затягиваете?

Раздорский. На горле…

Зудин. На чьем?

Раздорский. Все зависит от вкусов…

Зудин. А гульфик?

Раздорский. Гульфик? Что такое гульфик?

Зудин. У нас в Саратове эту часть одежды иногда называют ширинкой. Как вы пользуетесь ширинкой? Охранники помогают?

Раздорский. Для этого держат охранниц!

Зудин. Нет! Я скажу так: ты даришь мне брюки со своего… бедра!

Раздорский. Побереги желчь – поросенка предстоит переваривать.

Зудин. Пашка, это правда, Пашка? Неужели мы вот так вот, как когда-то, выпиваем и говорим на отвлеченные темы?

Молчание.

Мне грех жаловаться, бывало и хуже – вернулся после тюрьмы сюда, попробовал заняться тем, чем всегда занимался. И если бы мне вот сейчас сказали: Зудин, выбирай – или фотографировать, или на выбор – остальное, я сказал бы – смотрите в объектив, люди!

Молчание.

А твой роскошный вид для меня не неожиданность – ты ведь в молодые годы имел кличку Павлин. По оперению ты теперь настоящий павлин, Павел… Что ты вытворял со своими волосами! Килограмм бриолина в день! – и все для того, чтобы закрепить пробор. Вот итог – на лысине сияет глянец. Нет-нет, этот хмурый дядя все равно похож на того Пашку Раздорского! И все-таки, несмотря ни на что, я повторяю мой главный вопрос – ты доволен жизнью, Павлуша?

Молчание.

Раздорский. Почему с меня капает пот?

Зудин. Мы выпили – и внутри у тебя жарко…

Раздорский. А ты почему не потеешь?

Зудин. Ужас! Я представить себя не могу потным.

Раздорский. Совсем не потеешь? Никогда?

Зудин. Никогда.

Молчание.

Раздорский. Тогда ты не человек.

Зудин. Возможно. В прошлое лето попробовал выйти сюда на набережную – конкуренты меня побили. Разбили всю мою аппаратуру. В это лето вообще убить могут за лишнего клиента. Я их понимаю, теперь в Саратове редко фотографируются. Аппаратура у меня старенькая. Ужас, как дорого сейчас стоит хорошая камера. Ужас!

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.