Дорогие мои читатели, это один из первых моих рассказов, поэтому, прошу не судить слишком строго.

Приятного вам чтения, крепкого здоровья и больше радости в жизни.

Ваша Гусейнова Ольга

Розовый рассвет, яркий, свежий, радовал вместе с птичьим гомоном и шелестом лесной листвы, поражающей буйством осенних красок. Ветерок приятно остужал тело, уж слишком быстро я неслась, пригибая голову к земле. Но даже с закрытыми глазами прекрасно бы чувствовала, что в этот ранний час, в этой части леса я одна; тело и душа пели и ликовали, радуясь свободе и полному слиянию с природой.

Выскочив в подлесок, за которым начинается холмистая равнина, упирающаяся на горизонте в горы, увенчанные снежными вершинами, я резко притормозила и, переведя дух, неспешно направилась в город. В наш город, который уже несколько тысяч лет носит гордое имя Лоуран и принадлежит стерхам, как нас называют люди, да и не только они. В действительности же мы – стерхи или двуликие. Оборотни, или перевертыши. Да мало ли как нас называют чужаки.

Встретив Кинана возле главных ворот, я радостно завиляла хвостом. Слегка боднула головой и, ловко увернувшись от его загребущих лап, кинулась улепетывать. В самом центре города, на площади, располагается Ратуша, или Большой дом стерхов, с башней и колокольней, чтобы в случае чего собрать жителей окрест или предупредить об опасности. Еще в Доме старейшины собираются на княжеский совет принимают какие-нибудь важные решения.

Рядом с Ратушей стоит наш родовой дом, в котором я живу с мамой и папой и куда надеялась пробраться незаметно, ну или хотя бы в свою комнату, потому что, если родители застукают, мне несдобровать. Кому охота слушать очередную головомойку, что подобное поведение по статусу не положено? Я это и сама знаю, но душа так рвалась на волю, что сопротивляться не было сил. Никаких! Я залезла в приоткрытое окно гостиной и замерла, прислушиваясь к приглушенному стеной разговору.

В мамином голосе отчетливо звучали слезы и печаль. Я напряглась и, тенью скользнув к папиному кабинету, застыла у двери. Подслушивать, конечно, нехорошо, но информация может стоить жизни, чему меня научили очень хорошо.

– Любимый, ну неужели все настолько плохо, что мы должны рассчитывать на людей? Они же ненавидят нас и боятся! Зачем они предлагают нам договор? Мы можем надолго закрыть границу или уйти в горы, в Рассван, где нас никто не найдет и не причинит зла. Там исконная земля стерхов, она лучше любого оружия и заклинания спасет, защитит нас и наших детей.

– Рейния, ты же понимаешь: долго в изоляции мы не протянем. Молодые будут уходить в поиск, да и торговлю вести из Рассвана невозможно. Мы за пару веков зачахнем и скатимся в средневековье. Ведь я столько всего добился за время своего правления, столько мирных договоров подписал, нас наконец-то стали уважать, с нами начали считаться как с реальной силой. Я не могу допустить, чтобы из-за этих кровососов нас снова скинули со счетов. И так думаю не только я один, родная. Весь совет проголосовал единодушно!

– Найран, неужели ты не понимаешь, насколько шаткие у нас позиции? Эльфы отказали людям, и они обратились к нам, а ты не подумал, что, если вдруг кровососы предложат им больше, чем мы, вся человеческая рать попрет на нас и одной численностью задавит наших воинов. Нас слишком мало, а вы рискуете не только своими жизнями, но и судьбой целого народа! Подумай, любимый, хотя бы об этом!

– Рейния, любимая моя девочка, ты хранительница стерхов, я понимаю, что твой долг заботиться обо всех нас, но и меня тоже пойми. Твоя забота – дух стерхов, моя – их путь и выживание. Давай лучше не будем сейчас, перед расставанием, сориться из-за этого, а с большей пользой проведем утро.

– Но послушай …

– Я все сказал, родная, это не только мое мнение, это решение всего совета. Бой в любом случае состоится, ты не сможешь нам помешать. Я прошу тебя, прими это и хорошо проводи меня, чтобы я еще долго мог наслаждаться твоим вкусом на губах.

Мягкий шорох и шаги в папином кабинете, и я, выйдя из оцепенения беззвучно юркнула в гостиную. Прислонившись спиной к дверям, в щелку увидела, как родители, не прекращая целоваться, быстро направились наверх, в спальню. И почему-то отметила про себя, что нет ничего на этом свете, что смогло бы их разлучить или остудить любовь и страсть друг к другу. Только смерть, причем в буквальном смысле. Брачное единение не даст ни единого шанса, выжить стерху, потерявшему пару. Погибший заберет единую душу к Вратам смерти, и все – больше не вернуть.

Смерть не отдает ничего, что попадает в ее цепкие ледяные объятия. Ну да, вот потому и отметила: папа, собираясь в бой, рискует не только своей жизнью, но и маминой. Именно эта мысль встревожила меня. Я впервые настолько испугалась. Страх одиночества и потери тех, кого больше всего люблю, заморозил внутренности, липким туманом растекся в голове, путая мысли. Тихонько пробравшись к себе в спальню, я растянулась на кровати, и, забыв раздеться, забылась тревожным сном.

– Мама, мама, что происходит, куда мы собираемся, да еще так спешно?

Тревожно наблюдая за мамиными метаниями и мельтешением в соседских окнах, я опасалась даже самой себе задать мучавший вопрос. Но будущий статус уже наложил на меня свой отпечаток – я прекратила прятаться от своих собственных страхов:

– Все настолько плохо, что ты собираешь весь народ и бросаешь цитадель?

Мама с такой тоской заглянула мне в глаза, что боль молнией прошила грудь, но я не посмела ни опустить взгляд, ни отвернуться. Присев на край дивана и приглашающим жестом подозвав меня к себе, мама разжала судорожно сжатые руки и потерла. Опустившись рядом с ней, я взяла ее ледяные ладони в свои и постаралась передать ей часть своего тепла. Мы снова посмотрели друг другу в глаза. Сглотнув, мама рассеянным, невидящим взглядом уставилась в окно, а потом убито сказала:

– Люди предали нас, как я и предрекала! Вампиры заключили с ними более выгодный договор. Эти смертные даже чуть-чуть не хотят задуматься о том, что следующими после нас станут сами. Нас уже ничего не спасет. Очень скоро войско людей под предводительством кровососов сомнет наших стерхов, от моего народа не останется даже легенд. Они все уничтожат! Твой отец с трудом сдерживает людей, чтобы дать нам время уйти в Рассван. Мужчины пытаются выиграть время для отхода всего населения, но ведь они сами там, на острие ножа.

Я не хотела верить собственным ушам. Не могла без слез смотреть на мамин затравленный взгляд, ведь я никогда прежде не видела ее такой. Рейния – хранительница стерхов, супруга и половина князя Найрана, который уже более семисот лет справедливо и достойно правит своим народом, всячески способствуя его процветанию и благополучию. И вот теперь наши исконные соседи и самые лютые враги – кровососы – подчинили, подкупили человеческую верхушку и, посулив немногим из них вечное бессмертие, повели многочисленное войско на нашу землю.

Эльфы, как всегда, отстранились от чужих проблем, спрятавшись за стеной волшебного леса, который не пропускает никого за магическую грань, остальные народы расселены так далеко от нас и помощи ждать неоткуда. Мы действительно обречены. Но во мне еще тлела надежда, что папа справится, что-нибудь придумает. Ведь ему всегда удавалось и исправить, и починить, и рассудить. Просьба мамы вырвала меня из водоворота мыслей:

– Послушай Сири, любимая моя девочка, доченька моя единственная. Как долго мы ждали твоего появления… Сейчас ты должна дать мне обещание, что станешь достойной хранительницей и попытаешься любыми путями воскресить наш народ. Чтобы было кому помнить своих предков и в праздник мертвых петь поминальную песню, чтобы наши души могли найти обратную дорогу домой…

– Но мама…

Она жестом остановила протест и, прижав мою голову к груди и поглаживая по волосам, прошептала: