— А что вы хотели бы получить? — я усмехнулся. — Разговор пока, увы, беспредметен. Вы не полномочны мне ничего пока ни предлагать, ни требовать. Давайте будем считать, что мы заключили декларацию о намерениях, а подробности…

Я поднялся, и проследовал к своему рабочему столу, надеясь что Дима не забыл выполнить мое распоряжение отданное на бегу, между заседанием Синклита и визитом к стилисту. Чобайласан напрягся. Ждал, наверное, что я достану ствол, и порешу их к чертовой бабушке. Мысль такая была, но табельный бластер я оставил вместе с контр-адмиральской формой.

Дмитрий не подвел. В ящике стола лежало два новеньких, в упаковке, коммутатора. Достав их, один я демонстративно положил на стол, а второй передал послу.

— Вот. Связь со мной ваш человек, когда прибудет на Роксану, пускай держит по этой фиговине. Номер там в памяти только один, не ошибется. А теперь, — я аккуратно положил выкуренную до половины сигару на край пепельницы, давая ей "умереть", — нам, пожалуй, пора. Скоро начнется заседание Синклита.

— Да, идемте.

Чобайласан только цокнул языком.

— Один момент, синклитик. — пробурчал Денецкий, закатывая рукав. — Это ненадолго.

Туменчи-нукер достал из кармана ампулу с впрыскивателем, приложил ее к вене нойона и на что-то нажал.

— Это что? — вполголоса поинтересовался я у Савватия Юстиниана.

— Антидот. — столь же тихо отозвался Доместик Схол. — Протрезвляет почти моментально, но похмелье у него будет через пару часов кошмарное.

— Так дураку и надо. — шепнул я.

Меж тем темник флота вернул рукаву его законный вид.

— Идемте, произнес он, стремительно, прямо на глазах трезвея. — Я готов.

И затушил сигару в пепельнице. Ну варвар, ёптль!

Само заседание Синклита смысла, наверное, описывать никакого нет. Сели, наговорили друг другу комплиментов, торжественно объявили о начале дипломатических отношений между державами, утвердили Роксану и Увек центрами межнациональной торговли, нойон передал нам частоты для установления единой межпланетной системы гравитационной связи (Скуриди тихо радовался этому обстоятельству, намереваясь устроить в Каракоруме глобальную прослушку), глобальные внешнеполитические сношания были вменены в обязанности дуксу и чингису — не Айтматову, а главному табунщику Каракорума, — и, собственно, на этом все. Глобальные перемены в наших взаимоотношениях были оставлены на будущие переговоры, бо Костя сделал свое дело, Костя может улетать. Ну, еще, по мелочам там, типа утверждения взаимного порядка работы консульских учреждений, порядка прибытия военных кораблёв с дружеским визитом, и тэ пэ. Денецкого наши пытались попытать на тему соседей и внешнеполитических отношений с ними Каракорума, но тот нагло мазался. Я не я, рожа не моя, чего вы хотите от простого и скромного гросс-адмирала. Мы в политику не лезем, мы бьем кого прикажут. В общем, по извращенному варианту песни "Орел Шестого легиона": пусть даст приказ Тиберий Август, пусть нас пошлет Тиберий в анус… Мндя, как-то так.

Затем мы быстро подписали у нойона в апартаментах договор о дружбе и сотрудничестве, где Бизантий и Каракорум русским по белому клялись один другому в нерушимых мире и жвачке, но никаких обязательств по этому поводу на себя не берут, я забрал его верительные грамоты, и темник флота убыл со всей возможной поспешностью. Не помогло: уже на выходе, под громовые песнопения хора (пели гимн Бизантия — творчески обработанный и переделанный "Славься, славься наш Русский Царь") последствия антидота его настигли, и он в прямом смысле свалился на руки своему ЭсБэшнику и флигель-адъютантам. Так что от наместника Роксаны нойона, в прямом смысле слова, выносили, и хорошо хоть не вперед ногами.

А я ведь предлагал ему повременить с отлетом, говорил я ему, что сейчас самое то к блядям и на посошок, но он чего-то застремался. Ну и Хефрен с ним Ебипетский.

С проводов дорогого нашего, и любимого, который хуже татарина, я отправился в кабинет. Вы будете смеяться — чтоб поработать, а то эти пляски вокруг нойона меня утомили, надо было чем-то отвлечься. Бухать не хотелось.

В приемной меня ожидали траурные рожи флигель-адъютантов и Доместика Схол.

— Так, вот я чего-то не понял… — мня изумилось совсем неподдельно. — Приказ был отдыхать.

— Командир, — Юстиниан кивнул на монитор. — Глянь на это.

"Это" оказалось выпуском новостей. Поглядев, как акулы пера творчески отобразили визит к Минотавру, сиречь ко мне, одного сына каракорумскоподданого, полистав их же новостной сайт, где статья о визите высокого гостя обильно иллюстрировалась фотками пьющего поднесенную медведем рюмаху темника флота, вынесения его тела прочь и "комитета по встрече" в дверях, в обнимку, я примерно минуту пытался выразить свое к материалам отношение предельно лаконично. Наконец, формулировка, краткая, изящная, и, при этом, отражающая истину, была найдена.

— Пидарасы. — произнес я, откидываясь на спинку секретарского кресла.

Особо добила эпиграмма:

Бизантий в ужасе трепещет, но тут, отбросив ложный стыд -

"Вы разрешите вам впендюрить?" — послу синклитик говорит…

Кочевник — в шоке, паникуя — хватает кобуру рукой.

Синклитик маникюром блещет и манит, и зовёт с собой…

Журналиста, это понаписавшего, звали Дмитрий Волк, собака бешенная…

— Отгул отменяется, готовим бравурное коммюнике о результатах переговоров. Особый акцент ставим на моей роли во время предварительных консультаций. Не забываем упомянуть про правительственные награды командующим флотилией и гарнизоном. — скомандовал я.

Управились мы с этой задачей быстро, где-то за полчаса, если не меньше. При этом генератором идей и автором лучших формулировок был отнюдь не я, а Рома. Получив задачу он моментально переменился, подобрался весь, словно тигр перед прыжком, и выдал такое, что доктор Геббельс мог спокойно отойти в сторонку покурить. Причем получилось совсем не пафосно, без лозунгов, без явной агитации. Простым и доступным языком в коммюнике рассказывалось о том, какой синклитик Киндяшков опора и надежа всея Бизантия, а остальные синклитики мудаки и бездари. Перечитав конечный текст я присвистнул от восхищения, и в восторге хлопнул флигель-адъютанта по плечу.

— Молодец! — произнес я. — Все молодцы, все отлично поработали. Заливаем, и бегом все отдыхать. Кстати, есть предложение сгонять за казенный счет в термы, взять водки и девочек…

Я на миг осекся.

— Ну, а Анжеле — мальчиков. Черт побери, мы сегодня это заслужили как никто!

Ромка закашлялся и покраснел, Дима промямлил что-то насчет того, что ему-де завтра с утра рано вставать и разгребать завалы накопившейся за сутки корреспонденции, что после такого активного отдыха некомильфо (рассказал бы я ему, как с бодунища процессы вел!), но удивила меня всё ж таки Анжела.

— Если это не приказ, синклитик, то у меня на сегодняшний вечер уже есть планы.

И покосилась на Юстиниана.

Я тоже.

Доместик Схол флегматично пожал плечами:

— У меня тоже, командир.

Ну Савватий, ну… Нет, дело вкуса, разумеется — но он же вдвое старше! Вот же ж кобель…

— Ну а ты, Ромарио? — я уже понял, что подчиненные меня обломали, но для проформы поинтересовался у парня.

— Я… — он покраснел еще сильнее. Да что там — побагровел. — Боюсь, что откажусь, синклитик. Мое… Мое сердце не свободно, вот.

Последнюю фразу он выпалил так, будто во влюбленности есть что-то постыдное.

— Мндя. Но я другому отдана, и буду век ему верна… Ладно, валите отдыхать, господа. А меня тут Скуриди вызывает.

Переключив канал связи напрямую в свой кабинет я ушел в шефские апартаменты под смущенными взглядами флигель-адъютантов и совершенно индифферентным главы СБ.

— Долго ты на вызовы отвечаешь. — мрачно усмехнулся Ваня, когда я включил экран. — Чем у тебя там секретариат занимается?

— Отдыхом. — буркнул я. — Разогнал всех в отгул до завтрева. Заслужили.