Я заведовал почтовым отделением в небольшом провинциальном городке близ Сан-Франциско. Как у всякого уважающего себя американца, у меня тоже есть свое хобби. Я коллекционер. И в моей коллекции хранится золотая медаль, которую я берегу, гордясь ею. Еще бы! Я живу в крае, который когда-то обуревала золотая лихорадка. А потому в честь столетия присоединения Калифорнии к США и выбита эта медаль с изображением медведя, символа нашего штата, — на одной стороне и группы старателей — на другой.

Золото в наших краях истощилось, однако не в сейфах. И разжигает лихорадку ничуть не меньшую той, что бушевала в прошлом веке. Но куда более опасную.

Я не выдам государственного секрета, если сообщу, что у нас в Калифорнии сосредоточены предприятия военных монополий. А заказы, получаемые от Пентагона военными корпорациями, особенно выгодны, принося прибыль на каждые сто долларов еще сто долларов и даже больше.

В свое время я сам был замешан в получении подобных дивидендов.

Вы, вижу, удивлены?

Напрасно! Да я, как и многие американцы, был держателем акций военных заводов. В частности, одного из них, расположенного на окраине нашего городка. Сумма в одну тысячу долларов пусть небольшая, но она обещала вырасти и обеспечить мою старость заметной прибавкой к пенсии.

Однако все получилось по-иному.

Преступность в Америке, сами знаете, весьма развита. И вот однажды в моем почтовом отделении похитили ценные посылки. Я нанял частного детектива и при участии местного шерифа (есть в нашем захолустье такая старинная должность) умудрился найти похитителей.

Я немного опасался возможного отмщения, но все сошло. Воры угодили в тюрьму, а посылки возвратились в мою контору.

Я дружил с начальником железнодорожной станции господином Отто Гриером, полным и благодушным американцем немецкого происхождения. Поэтому нисколько не удивился его внезапному появлению у меня на почте. Он заглядывал сюда часто. Но на этот раз весь растерянный вид его говорил о необычайности прихода.

— Джим, — едва отдышавшись от быстрой ходьбы, обратился он, — вы должны помочь мне, поскольку проявили чертовский нюх, вычислив парней, укравших посылки. У меня на станции — о, майн готт! — произошло нечто подобное…

— Что же случилось, дружище? — поинтересовался я.

— Загадочная пропажа, Джим!

— Исчезло место?

— Нет, Джим, много хуже! Место в наличии, а главного-то и нет!

— Как это понять? — удивился я.

Как не хотелось моему приятелю давать волю языку, но без сообщения подробностей происшествия я был ему бесполезен.

Он рассказал, что на станцию регулярно прибывают свинцовые контейнеры, напоминающие громоздкие денежные сейфы. Только хранятся в них не доллары, а нечто другое.

Я весь превратился в слух.

— Понимаете, Джим, на заводе эти свинцовые контейнеры вскрывают на расстоянии специальными манипуляторами, заменяющими человеческие руки, чтобы уберечь людей. Догадываетесь от чего? — И он тяжело вздохнул.

Я покраснел, потому что мои акции на тысячу долларов имели отношение к нашему пригородному предприятию.

— Ну и что же? — с нетерпением спросил я.

— Один свинцовый контейнер, будь он проклят, оказался пустым. В нем не было ампулы.

— А вы тут при чем? Вы переправляете контейнеры, а не ампулы.

— Если бы так! — снова вздохнул Отто. — По документам она значится в контейнере. Нашей железнодорожной компании предъявят иск. И тогда… сами понимаете!

— Контейнер поврежден?

— Да, на нем обнаружены следы взлома. Свинец — мягкий металл…

— Контейнер могли повредить где угодно.

— В том-то и дело, что представители завода грозятся доказать мою вину.

— Так пусть приезжают в пакгауз и поищут следы ампулы с помощью приборов. Есть у них там специальные счетчики.

— Я так и думал, что вы подскажете, как мне быть! Они там, на заводе, делают всякую чертовщину, а я отвечай!

Отто Кригер тут же воспользовался моим служебным телефоном, вызвал с завода специалистов и сразу же пошел на станцию.

А через полчаса он уже позвонил мне:

— Джим, выручайте! Тут приехали, и у них прибор воет, как пылесос. И это будто бы потому, что преступник ломал контейнер в моем пакгаузе. Железнодорожная компания, говорят они, должна отвечать. Я же в первую очередь… Приходите, прошу вас…

Я запер свое почтовое отделение на замок и помчался выручать Отто Кригера.

В пакгаузе я застал двух инженеров завода. В руках элегантного усатого молодого человека с галстуком-бабочкой был прибор. Другой, постарше, с обрюзгшей физиономией, стоял рядом.

Он-то и настаивал покончить с этим делом, поскольку в пакгаузе контейнеры брали краном, а на месте одного из них счетчик обнаружил остаточную радиоактивность.

Но я, желая выручить Отто, запротестовал, настаивая, чтобы инженеры попытались обнаружить с помощью их аппарата “грязный радиоактивный след”, оставленный похитителем. Толстяк ворчал, отказываясь принимать в этом участие, так как за это ему не платят. Бубнил, что прошло несколько часов, что счетчик может не обнаружить наведенную радиоактивность. Однако молодой инженер, обращаясь к коллеге, закатил длинную речь, сплошь набитую терминами, из которой я понял лишь одно: похищенное вещество получено пентагоновскими учеными совсем недавно и является настолько активным, что пройти по его следу не составит труда.

Недолго мешкая, я вызвал по телефону знакомого частного детектива.

Мистер Дэвидсон не замедлил явиться на мой зов. Он вошел, долговязый и надменный, глубокомысленно осмотрев собравшихся в пакгаузе.

— Почему он без собаки? — спросил мой наивный Отто.

— Эх, простота! — снисходительно заметил сыщик. — У вас есть нечто получше любого пса. — И он похлопал по плечу молодого инженера.

— Надеюсь, вы не меня имели в виду? — с обидой в голосе отозвался тот.

— Я имел в виду ваше искусство обращаться с игрушкой, которую вы держите.

— А мне кто заплатит? — не унимался старый брюзга.

— Железнодорожная компания, сэр, по таксе за пропавший груз. Разумеется, если похититель будет найден, — заверил Отто.

— Тогда другое дело, — нехотя согласился толстяк.

По моему совету инженеры стали искать “грязный след”. Аппарат довольно быстро нашел его. Наведенная радиоактивность оказалась куда более заметней по сравнению с запахом, который чуют только псы.

Мы шли гуськом по этому гнусному следу. Счетчик вывел нас к ограде, через которую вор, видимо, перемахнул без труда.

Я был слишком стар, чтобы следовать его примеру.

Поджарый мистер Дэвидсон и молодой инженер перелезли через забор, а я, Отто и тучный ворчун обошли ограду, обогнув вокзал.

Сыщик и инженер с радиометром поджидали нас. Счетчик потихоньку пощелкивал. Идти по невидимому петляющему следу было даже увлекательно. Похититель оставил след и на асфальте, и на траве, сколько ни старался вилять. Если мы сбивались с верного пути, щелчки в приборе замедлялись или совсем исчезали. Тогда инженер отступал, пока звук снова не появлялся. Так мы дошли до трамвайной остановки. Здесь “грязная дорожка” кончилась.

Брюзга заворчал, требуя вернуться и немедленно составить обвиняющий железнодорожную компанию акт.

— Что вы, сэр! Неужели вы не хотите получить награду. Давайте подождем трамвая. О’кэй? — предложил детектив.

Толстяк нехотя согласился, поскольку молодой инженер его не поддержал и, очевидно, сам азартно увлекся поиском следа.

Трамвай особенно долго не приходит, когда его ждешь! Об этом нудно заявил жаждущий поскорее закончить дело инженер. Остальные были непоколебимы.

Но, прежде чем трамвай с грохотом подкатил к нам, счетчик застрекотал, словно прикоснулись палкой к вращающейся шестеренке.