Что на это ответить? Верно, парни смелые. Я слышал, что Бобби Браун решающую шайбу в финале Кубка Стэнли 1964 года забросил, играя со сломанной ногой. Но я бы сказал так: их смелость Другой, что ли, пробы или цены. Они – профессионалы, и работают, даже совершают подвиги за деньги, ради денег. В их мире на все есть такса, даже на смелость.
…Несколько лет назад я получил письмо от одного мальчика, который спрашивал у меня совета: как из труса сделаться храбрецом? Этот мальчик писал о том, что с ним не хотят дружить сверстники, его дразнят девчонки, а всему виной робость, которой он подвершен «от рождения». Да-да, так и написал мой юный корреспондент: мол, я трус врожденный, а поэтому, наверное, неизлечимый. Было там что-то и про зайца, которого не сделаешь львом. Словом, письмо дышало безграничным унынием и грустью. А я прочитал его и… улыбнулся. Вспомнил себя па пятиметровой вышке, свой страх и стыд.
Конечно же это ерунда – про врожденного труса. Я верю в то, что, одержав однажды хотя бы маленькую победу над собой, над собственной робостью, мой юный друг посмотрит на все иными глазами. Только надо с чего-то начать, и хорошо бы не откладывать это на завтра.
Кстати, я-то ведь прыгнул тогда с пятиметровой вышки. А как же!
В конце концов, человек сам делает себя героем или серым мышонком, храбрецом или трусом.
Но тут нельзя забывать об одном чрезвычайно важном обстоятельстве. Житейский пример: допустим, вы решили вступиться за прохожего, которого обидели хулиганы, или хотите прийти на помощь ребенку, который попал в водоворот стремительной реки… Как человека честного и храброго, вас не остановит то, что при этом и вы можете пострадать. Вы без колебаний предлагаете свою помощь: сражаетесь с хулиганами, бросаетесь в реку. Но…
Но эта помощь только тогда будет во благо, когда вы не просто смелый, а еще обязательно – сильный человек. Когда у вас мускулы достаточно крепки, чтобы обратить в бегство шпану и победить бушующий поток. Иначе ваша храбрость может обернуться новой бедой.
Мой друг Герой Советского Союза Руслан Аушев свою золотую звезду получил в 27 лет, выполняя интернациональный долг. Он рассказывал, как трудно было в суровых афганских горах, где приходилось полагаться в основном не на мощь боевых машин, а на выносливость, закалку, стойкость людей, их умение переносить любые невзгоды. Руслан говорил об удивительных вещах. О том, как однажды его батальон больше недели шел по зимним горам, совершая обходный маневр. Солдаты по пояс в снегу карабкались над пропастями да еще несли с собой оружие, боеприпасы, паек – у каждого поклажа в 30 – 40 килограммов.
Я познакомился с Русланом в пору его учебы в Военной академии имени Фрунзе. Несколько раз он приезжал к нам на базу, рассказывал об Афганистане, о своих боевых друзьях. Потом я не раз видел его на трибуне Дворца спорта в Лужниках: болел он, естественно, за армейцев. Три раза в неделю Аушев по нескольку часов занимался отработкой приемов рукопашного боя, бегал кроссы, играл в футбол. Он был постоянно в такой форме, которой могли позавидовать и спортсмены. А в августе 1985 года я узнал, что Руслан снова в Афганистане: закончил с отличием академию и попросил вновь направить его в родную часть. Как отличник учебы, орденоносец, он мог бы попроситься в любое место для дальнейшего прохождения службы, однако майор Аушев убежден, что он – воин, защитник – более всего нужен сегодня там, где труднее и опаснее. Разве это не героизм?
Храбрость не всегда бывает увенчана наградами… На зимних Олимпийских играх 1976 года в Инсбруке нашим лыжникам на дистанции 50 километров не досталось ни одной медали. А я бы дал медаль – именную, за отвагу и дерзость, – лыжнику, занявшему 12-е место, комсоргу нашей сборной Василию Рочеву.
Он здорово начал ту гонку. Не убоявшись олимпийских чемпионов, Рочев сразу вышел вперед. Он не скользил, а летел сквозь снегопад и ветер. После 15 километров у Василия был лучший результат. После 40 километров он в группе лидеров. Кажется, близка победа. Скоро финиш. Но слишком много сил отдано борьбе. Марафон – испытание не только мастерства, но и опыта, а опыта нашему лыжнику, наверное, не хватило. Видимо, не рассчитал он правильно своих сил. Незадолго до финиша Рочев едва не потерял сознания. Зрители видели, как лыжник в белой форме, превозмогая усталость, шатаясь и падая, упрямо шел по трассе. Зрители повскакали с мест, хотели как-то помочь Рочеву, поддержать его, но что они могли сделать? Правила соревнований запрещают оказывать всякую помощь участнику. Кругом были сотни людей, а он один боролся за победу.
Все было оставлено на лыжне, все до донышка! От страшного напряжения он ничего не видел. Покачиваясь, не толкаясь палками, а скорее опираясь на них, Рочев медленно заканчивал дистанцию. Он мог бы сойти с трассы, как сошли, не выдержав этого испытания, 16 других олимпийцев, но он предпочел пересечь линию финиша. Презрев боль и усталость, закончить дистанцию. Он финишировал не на лыжах – на характере. И это была победа. Наверное, таким и должен быть настоящий комсорг.
Врач нашей хоккейной команды Борис Сапроненков тогда, в Инсбруке, работал с лыжниками. Он рассказывал мне, что впервые видел человека, который исчерпал все свои возможности. Все! Докторам несколько часов пришлось приводить в чувство лыжника, одержавшего в этот день большую победу, но не получившего никакой награды, кроме аплодисментов нескольких сотен зрителей.
Да, мужество не всегда бывает увенчано медалью, но уважения оно заслуживает всегда.
У наших тренеров всегда были и сейчас есть свои «фирменные» упражнения для выработки у игроков волевых качеств. Вспоминаю опять-таки Анатолия Владимировича Тарасова. Он включал в тренировки бокс, борьбу, заставлял пас прыгать с высоких стенок. И горе было тому, кто допускал при этом хотя бы маленькую слабость.
В 1971 году в Швейцарии Тарасов после «раскатки» оставил на льду Шадрина, Зимина и меня. Говорит нападающим:
– Один из вас бросает по воротам Третьяка шайбу, а другой в это время толкает вратаря, бьет его, мешает ему. Ясно?
Ребята засмущались:
– Как это мы будем Владика бить?
