Через час он вышел из подъезда и сел в машину. Елене сказал, что поедет на работу. Ей и самой надо было в офис, но только через пару часов. Договорились, что он придет в семь — Елена в это время уже будет дома.

До встречи оставалось еще несколько часов, которые нужно было как-то убить. Поэтому Владислав сделал пару кругов по городу и, через полчаса, выехал на центральную площадь. Впрочем площадь было слишком сильно сказано. Этот приличных размеров пятак примыкал к одной из стен древнего монастыря — единственной достопримечательности городка. Владислав оставил машину на импровизированной стоянке, сунув охраннику — мужику в драных камуфляжных штанах и засаленной ветровке — десятку, и направился к входу в монастырь. Через минуту он прибился к группе туристов, ковылявших по разбитой брусчатке к воротам монастыря. Это позволило ему избежать приставания нищих, а ровно и их любопытных взглядов.

Монастырь реставрировался. Несколько храмов на его территории были сплошь покрыты лесами. Только золотые купола блестели под лучами июньского солнца. Владислав посмотрел на них, затем надел темные очки и поспешил вслед за туристами. Он немного походил вместе с ними. Экскурсовода не слушал — ничего особенно интересного в речи последнего не было. Топая вместе с экскурсантами по древней брусчатке от храма к храму, Владислав мысленно прокручивал события вчерашнего дня. Нет, они вовсе не запали ему в душу, просто он привык анализировать все то, что происходило с ним, пытаясь найти ошибки в своих действиях. Таковая была только одна — он вмешался в инцидент с Еленой и тем самым невольно привлек к себе внимание. С другой стороны, теперь у него было надежное убежище. Администратор в гостинице более опасен, как свидетель. В первую очередь начнут проверять гостиницы, а значит квартира, которую он даже не снимал, намного надежнее.

От размышлений его отвлек какой-то звук, идущий из ближайшего собора. Он прислушался и понял, что это поет церковный хор. Скорее из любопытства, а может быть и еще по какой-то неясной для себя причине, он вошел в храм, и сразу погрузился в полумрак.

Хор пел красиво. Точнее… Владислав не смог подобрать точного определения тем чувствам, которые начали рождаться у него где-то внутри, в самой глубине души. Он просто встал и слушал. Слушал не слова, а мелодию. Что-то привлекало его в ней, что-то манило и успокаивало. Он не был верующим. Он даже не был крещеным. На вопрос своих однополчан «Почему?», отвечал: «Зачем?» Он не верил. Ему нравилась суть, но он не верил. Да и был ли смысл обращаться к богу? Чтобы всю жизнь замаливать грехи? За полгода войны его сердце загрубело. Смерть стала привычной реальностью и не вызывала никаких особенных эмоций — просто работа.

Он постоял еще немного и вышел вон — в храме было душно…

В одиннадцать Владислав был на железнодорожной станции. В обшарпанном зале, прорезанном солнечным светом, льющимся через давно немытые окна, он присел на скамью недалеко от автоматических ячеек камеры хранения и развернул местную газету. Он прочел ее всю от и до, то и дело поглядывая на ячейки. Ничего подозрительного не происходило. Да и не должно было происходить. В зале было почти пусто. Рабочий день был в разгаре, а до ближайшего поезда оставалось несколько часов. Никому не было дела до молодого человека читающего какую-то желтую газетенку.

Владислав поднялся и неторопливо двинулся к одной из ячеек. Набрав комбинацию, он открыл дверцу. На него смотрела пустота. Он мысленно покачал головой — придется прийти завтра в это же время. Закрыв ячейку, Владислав вышел из здания и направился к своей машине. За тот час, который он провел в здании станции, семерка, стоявшая на ярком июньском солнце, успела раскалиться добела. Через открывшуюся дверцу на Владислава пыхнуло жаром. Он мысленно поморщился, но сел в машину и, опустив передние стекла, не спеша тронулся прочь…

Ровно в семь Владислав подъехал к дому Елены. Оставив машину, как и вчера у входа, он поднялся на третий этаж и нажал на кнопку звонка Лениной квартиры. Девушка открыла сразу, как будто ждала его все это время. Глаза ее блеснули, когда она увидела Владислава.

— Проходи, — сказала она и тут же ускакала в кухню. — Ты как раз вовремя, я уже заканчиваю главное блюдо, — крикнула она оттуда.

Владислав удивленно приподнял бровь. То, что его еще будут угощать главным блюдом было сюрпризом. Он развернул сверток, который все это время держал в руках, и на свет появился букет отличных свежих роз. Зачем Владислав купил их, он сам не знал. Наверное он просто уже лет сто не дарил девушке цветы. Почему бы и не нет. Ей будет приятно, да и он почувствует себя нормальным человеком.

Не обращая на него внимания, Елена прошла из кухни в гостиную, неся в руках блюдо с чем-то аппетитно пахнущим. Через минуту она позвала Владислава.

При виде букета, она вся засветилась.

— Спасибо! — только и сказала она и, обняв здоровый букет как ребенка, втянула носом аромат роз. Затем она быстро сбегала на кухню и вернулась уже с вазой, в которую поставила цветы.

Они сели за стол. Елена приготовила мясо под брусничным соусом. Владислав, который питался в основном бутербродами, оценил такую еду по достоинству. Потихоньку они разговорились. Владислав привычно рассказывал о себе небылицы, которые были очень похожи на правду; Елена с интересом слушала и, возможно, верила.

Через час они встали из-за стола.

— Знаешь, — вдруг сказала она, — мне уже давно не дарили таких цветов.

— Странно, — отозвался он.

Елена удивилась:

— Что же тут странного?

— Такой девушке как ты, должны дарить цветы постоянно.

Она усмехнулась:

— Дарили. Но все больше как элемент прелюдии.

— А как еще можно дарить цветы?

— Как ты, просто так.

— А почему ты решила, что я сделал это просто так? — спросил он с улыбкой.

Она внимательно посмотрела на него и ответила:

— Ты другой. Ты не похож на тех, что были раньше.

Владислав не ответил, просто сделал шаг ей навстречу. Он чувствовал, что ему нравиться эта девушка. Нравятся ее волосы, ее лицо, манера держаться. Черное короткое обтягивающее платье, надетое на ней, подчеркивало всю прелесть ее фигуры. Она напоминала ему ту желанную девушку, которая рисовалась ему в его подростковых мечтах. И сейчас, глядя в ее глаза, Владислав почти физически ощущал, что и он ей нравится. «Какая глупость! Какая глупость!» — подумал он, но уже ничего не мог с собой поделать. Он сделал еще шаг и, оказавшись вплотную к Елене, приблизил свое лицо к ее лицу. Она прикрыла глаза и сама подставила ему губы.

Владислав жадно поцеловал ее. И в туже секунду она обхватила его шею своими руками. Они целовались самозабвенно, как будто всю жизнь ждали этого. В этот момент для них не существовало ничего, кроме друг друга. Ни он, ни она не вспоминали о прошлом, не думали о будущем. Сейчас для этих двоих мгновение превратилось в вечность. Второй раз в жизни Владислав испытывал подобные чувства. А ведь он думал, что ему уже не суждено испытать их.

Владислав легонько отстранил Елену от себя. Она взглянула на него наверное самым нежным взглядом, на который была способна.

— Пойдем?

Вместо ответа он взял ее на руки и отнес в спальню.

Он проснулся в пять. Снова осмотрелся. На этот раз он лежал на кровати в Лениной спальне. Сама девушка спала у него на груди, нежно прижавшись щекой к его крепкому телу. Он взглянул на нее, и его поразила та, почти детская безмятежность, которую излучало ее красивое лицо. Осторожно, чтобы не разбудить это чудесное создание, Владислав провел рукой по ее длинным шелковистым волосам. Затем также осторожно поцеловал ее нежную щеку. Она заворочалась во сне и инстинктивно подставила губы. Он еще раз поцеловал ее и, обняв поудобнее, прижал к себе. Через несколько минут Владислав снова заснул.

— Привет.

Владислав, возившийся у плиты, обернулся. Елена стояла у входа в кухню. Она еще не совсем проснулась. Глаза ее щурились от яркого света, льющегося из окна, волосы немного взъерошены, да и общее выражение лица было заспанным. Девушка была совершенно обнаженной, но это ее явно не смущало. Она словно догадалась, что Владиславу будет приятно увидеть ее прекрасное стройное тело.