Елена Яковлевна Ильина

В музее (из повести «Всегда готовы»)

Вместе со своей старшей вожатой, Надеждой Ивановной, отряд 4-го класса «А» вошёл парами в гулкий вестибюль Музея революции.

Все поднялись по лестнице и тихонько пошли по залам, где выставлены подарки Иосифу Виссарионовичу Сталину.

Отойдя в сторонку, Настя Озерова записала на листочке блокнота: «Понравилась вышитая гладью скатерть. Левая сторона такая же красивая, как правая», «Понравился вышитый портрет Иосифа Виссарионовича».

Другие девочки тоже кое-что записывали на листочках, а Катя Снегирёва ничего не писала, но зато подолгу смотрела на каждый подарок. Всё манило и притягивало к себе игрой красок, тонкостью работы.

— Надежда Ивановна, девочки! Да вы только посмотрите: Спасская башня Кремля! — сказала Катя. — Ну прямо в точности!

Надежда Ивановна и Катины подруги подошли поближе.

Спасская башня, и правда, была точь-в-точь как настоящая. С четырёх сторон поблёскивали золотые стрелки круглых часов, а на самом верху ярким рубином горела алая звёздочка.

— Девочки, — тихо и серьёзно сказала Надежда Ивановна, — эти часы заводятся раз в неделю. Каждые пятнадцать минут они играют мелодию, каждый час отбивают бой, а в двенадцать часов дня и в двенадцать часов ночи играют «Интернационал». Через две минуты часы заиграют. Давайте послушаем.

Все притихли в ожидании. И только у одной Иры Ладыгиной, как всегда, нехватило терпенья.

— А из чего сделана башня? — спросила она.

— Из особого стекла, — топотом ответила Надежда Ивановна. — Тише. Вот сейчас…

Все затаили дыхание, и в тот же миг раздались звуки кремлёвских курантов. Девочки заулыбались, слушая эту знакомую переливчатую мелодию.

— Всё! — весело сказала Ира, как только часы доиграли до конца. — Идёмте дальше.

Но всем остальным девочкам ещё хотелось постоять немножко возле Кремля и посмотреть, как покачиваются наверху в башне маленькие колокольчики.

— Девочки, — позвала Надежда Ивановна, подойдя к витрине, — посмотрите, какой тут выставлен замечательный подарок от комсомольцев Армении! Резьба по слоновой кости.

Девочки подошли и увидели небольшой мраморный постамент, а на нём — желтоватый шарик величиной с яблоко.

— Этот шарик, — сказала Надежда Ивановна, — вырезан из цельного куска слоновой кости. Присмотритесь к нему получше, и вы увидите изображение гербов, скреплённых друг с другом. Это гербы шестнадцати республик нашей страны. А над ними всеми — герб Советского Союза.

Девочки прильнули к стеклу, пристально разглядывая тончайшую резьбу.

— Ой, смотрите! — вскрикнула Настя. — Там, в шарике, кремлёвская башня! Вся из слоновой кости. И буквы — «СССР». А на одной пластиночке — Гимн Советского Союза.

— Где? Где? — раздались кругом нетерпеливые голоса.

Все стали по очереди смотреть сквозь отверстия между гербами на то, что было спрятано в сердцевине шарика. Там, внутри, и на самом деле, виднелась крошечная Спасская башня со звёздочкой и виднелись четыре буквы — «СССР», вырезанные из слоновой кости, а снаружи на пластинке были вырезаны крошечными буквами первые строки Гимна.

Когда все вдоволь насмотрелись, Надежда Ивановна негромко сказала:

— Знаете, девочки, что хотели выразить комсомольцы, когда задумали смастерить этот шарик? То, что все народы нашей родины крепко дружат между собой, что они тесно сплотились, примкнули друг к другу, как вот эти гербы в шарике, и всем им одинаково светят кремлёвские звёзды.

Кругом были выставлены подарки, присланные со всех уголков нашей родины, и девочкам казалось теперь, что все народы нашей страны встретились здесь, в этих залах.

В одном зале во всю стену, от пола до потолка, протянулся пёстрый, нарядный ковёр, вытканный руками казахских женщин, в другом — ковёр из Туркмении, а дальше — отороченный мехом коврик, на котором школьники-нанайцы из небольшого селения Нижние Халбы Хабаровского края изобразили, как смелый и ловкий мальчик-охотник одолевает копьём медведя.

— А Сталин видел эти подарки? — спросила самая маленькая из Катиных подруг, Нана Елецкая.

— Конечно, видел, — сказала Надежда Ивановна.

— И всё отдал музею?

— Отдал музею, чтобы все видели, какие умелые руки смастерили эти чудесные вещи. Чтобы мы все любовались и радовались.

Надежда Ивановна слегка нагнулась, разглядывая выставленную внизу за стеклом большую книгу.

— Смотрите, девочки, — сказала она, — в этой книге все страницы из шёлка. А буквы не написаны и не напечатаны, а вышиты!

И Надежда Ивановна рассказала своим пионеркам, что поэты Белоруссии выразили здесь в стихах благодарность и любовь всего белорусского народа к товарищу Сталину, а вышили эти строки семьдесят лучших белорусских вышивальщиц.

Девочки пошли смотреть другие подарки, а Настя всё ещё не могла наглядеться на шёлковые раскрытые страницы сказочной книги, на вышивку узоров, строк и закладок.

— Настенька! — позвала подругу Катя. — Смотри, какие цветы вырезаны из дерева!

На стеклянной полочке витрины стояла тонкая ваза, похожая на распустившийся тюльпан, а из вазы поднимался букет цветов, тоже вырезанный из дерева. Тут были и ромашки, и колосья, и листья, и казалось, что всё это — настоящее, живое, и как будто от этих цветов и колосьев пахнет полем и летом. Но только можно было подумать, что под лучами палящего солнца букет немножко подсох и пожелтел.

Девочки разглядывали со всех сторон этот удивительный букет, в который было вложено столько любви и мастерства.

А тем временем Надежда Ивановна читала вполголоса письмо, выставленное за стеклом:

— «Дорогой Иосиф Виссарионович!

Пишет Вам учащийся третьего года обучения Художественного ремесленного училища города Москвы… Я вырезал из цельной русской берёзы обыкновенным учебным инструментом букет разных цветов с натуры, выезжая в выходные дни в поле. В этот букет я старался вложить всё своё мастерство и умение, приобретённые под руководством мастера в ремесленном училище.

Дорогой мой отец и любимый вождь народа, разрешите мне в день Вашего рождения преподнести Вам мой скромный подарок — этот букет цветов… Я обещаю Вам отлично овладеть своей профессией и после окончания училища отдать все свои силы любимому труду, с тем чтобы наша советская Родина, наш народ шли быстрее к коммунизму».

Надежда Ивановна кончила читать письмо.

— Вы видите, девочки, — сказала она, — как дрожат эти цветы и бутоны?

Цветы и на самом деле чуть заметно дрожали, словно легонько кивая всем, кто проходил мимо.

— А почему это? — спросили девочки.

— Такая уж тонкая работа. Когда мы ходим, пол незаметно колеблется, и это передаётся цветам. А знаете, сколько их здесь — цветов, листьев, колосьев? Сто четыре!

— Неужели их так много? А вы разве считали?

— Я не считала, — ответила Надежда Ивановна, — но знаю. Мне говорили.

Девочки ещё немного постояли молча у вазы с цветами и отошли, думая всё о том же: как же можно было вырезать столько цветов, да ещё так тонко?

«…Обещаю отлично овладеть своей профессией», — вспомнились Кате слова из письма. — Неужели можно сделать такой букет ещё лучше?»

И, подойдя к Надежде Ивановне, она спросила её:

— Зачем же ещё учиться этому замечательному мастеру?

— Учиться можно всю жизнь, — ответила задумчиво Надежда Ивановна, остановившись возле хрустального столика, играющего всеми цветами радуги.

Долго ещё в этот день ходили девочки по залам, где их встречали всё новые и новые чудеса.

И каждый из этих подарков как будто сам рассказывал им о крепкой дружбе народов нашей страны и о безграничной любви к великому Сталину.