Идей у меня оказалось сразу много, и я с удовольствием был готов ими поделиться.

– Во-первых, надо из Инфанта сделать героя. Потому что к героям народ намного лучше относится.

– Это правильно, – подтвердил Илюха. – Хорошо мыслишь, не хуже меня. Мысли дальше.

– Ну чтобы он спас кого-нибудь от нависшей беды. Смело и решительно, не дрогнув ни духом, ни мускулом, желательно на глазах у населения.

– Еще правильнее, – снова одобрил Илюха.

– Проблема только: где беду взять? Особенно такую, которую Инфант сможет отвести уверенной своей рукой. Такую поди отыщи.

Мы снова все задумались, глубоко, надолго. А потом, конечно же, откопали ответ. Потому что когда надолго о чем-нибудь задумаешься, ответ находится всегда.

– Беду надо создать, – дошел первым Илюха.

– Инсценировать, – уточнил я.

И получалось так, что мы сразу оказались значительно ближе к цели в своем направленном поиске.

– Как это инсценировать? Какую беду? – задавал ненужные вопросы Инфант, которые только отвлекали.

– Ну как – какую? – все же отвлекся я. – Наводнение какое-нибудь или землетрясение, или я вот, например, мультфильм в детстве видел про пожар в тайге. Когда тайга горит. Страшная беда, особенно для лесных жителей…

– Ты это о ком? – заинтересовался лесными жителями Илюха.

– Я о зверюшках, – доходчиво пояснил я. – Антилопы и медведи с барсучками да белками мечутся, бедные, в огне, не зная, как спастись. Где водопой, чтобы вброд его перейти и унести своих малышей подальше от режущего глаза дыма? А опаленные ветки так и валятся на них сверху, так и угрожают придавить хрупкие зверюшечьи тельца. В общем, полный хаос, бардак и неразбериха.

Теперь я уже обвел взглядом комнату. Комната молчала, лишь один Инфант звучно сглатывал в себя подступающее возбуждение.

– И вот здесь бы хорошо Инфанта с брандспойтом, в пожарной каске, – предложил я спасительный выход. – А сзади хорошо бы массовку поместить вместе с Инфантовой девушкой. И все смотрят, как на него деревья огненные валятся, а он даже не отскакивает от них, а так с достоинством уклоняется и все заливает пожар из брандспойта и заливает. Каска съехала на затылок, лицо все в копоти и в поту, а Инфант хлещет пенной жидкостью на пожар, не жалея себя. А потом, когда пожар под его напором и напором из брандспойта отступает, он поднимает с земли маленького спасенного, но испуганного зайчонка, гладит его, успокаивает, бедненького, и передает матери зайчихе. А массовка сзади, вместе с девушкой… Как, кстати, девушку зовут?

– Наталья, – подсказал Инфант.

– А массовка с Натальей во главе улыбается и вытирает умильные слезы. А когда после всего начинает облегченно расходиться, Инфантова девушка из благодарности позволяет Инфанту прямо здесь, на земле опаленной тайги, абсолютно все. Вседозволенно и без ограничений. Потому что таежным героям особая благодарность полагается. – Я снова оглядел аудиторию и осведомился у нее: – Ну как?

Инфанту и не требовалось отвечать, он весь просто пылал от восторга. А вот Илюха не пылал.

– Ты, Розик, конечно, парень образный, – отвалил он мне полновесный комплемент. – Тебе бы на «Мосфильме» работать, туда таких даже без блата принимают. Но проблема, старикашка, с твоим сценарием. Где натуру живую взять? Ну, с тайгой – ладно, можно, например, Сокольники за тайгу выдать или Лосиноостровский парк. Но вот где мы столько зверюшек откопаем, зайчиков, барсучков, медведей? Да и палить Сокольники жалко, я люблю Сокольники.

– Зверей в зоопарке можно одолжить, – предположил я. – Небось не очень дорого обойдется. Но палить парки действительно жалко. У меня у самого с ними много разных приятных воспоминаний связано.

– Да… – вздохнул Инфант, и мы все снова замолчали, задумавшись.

– О, я придумал! – вскинулся первым Илю-ха. – Хорошо, чтобы Инфант спасал не зайчат и бельчат, а саму девушку. Как ее звать, ты говоришь?

– Натальей, – напомнил Инфант.

– Вот именно, девушку Наталью. Чтобы она не на толстой шкуре невинных животных, а на своей собственной тоненькой шкурке почувствовала роковую опасность. Да и благодарность за собственное спасение будет значительно более искренней, чем благодарность за спасение зайки.

– Это правильно, – согласился я.

Мы вообще, как ни странно, непривычно много соглашались друг с другом. Вот что значит общая цель и позитивное коллективное мышление.

– Может, ее в середину горящей тайги засунуть? – робко предложил Инфант. – Тогда и зоопарк не потребуется, на зверях сэкономить можно.

Он тоже начал входить во вкус. Видать, и у него прорезалась неожиданная изобретательность. Так как положительные творческие примеры на удивление заразительны.

– Можно, конечно, – согласились мы с Илюхой. – Только вдруг ты до середины горящей тайги добраться со своим брандспойтом вовремя не успеешь? Там ведь шланг тяжелый за собой тащить надо. Так ты вообще без девушки можешь остаться, и никто не сможет тебе благодарность выразить. Да и потом, тайгу все равно жалко. В смысле, Сокольники.

Но Инфант, похоже, все входил во вкус и входил, и фантазии его наслаивались одна на другую.

– Можно вместо тайги ее квартиру подпалить, – предложил он смело, по-новаторски.

– Неплохо, – похвалил я Инфанта. – Она там мечется в окне среди языков пламени, среди дыма и гари. Желательно в белом легком платье с большим вырезом на груди. Свешивается она этим вырезом из окна, руки белые гибкие тянет, волосы длинные, светлые на щеки наезжают… У нее волосы длинные, светлые?… – обратился я за уточнением.

– Нет, темные, короткие, – уточнил Инфант.

– Ничего, придется нарастить и перекрасить. Так вот, она, девушка твоя, как, говоришь, ее зовут?

– Наталья, – напомнил Инфант.

– Так вот, она мечется, Наталья твоя, штукатурка начинает от жара отлетать от потолка и падать совсем близко. Еще немного – и накроет. Мебель от жара трещит и корежится вспухнувшим лаком. Да еще запах этот удушливый от кухонного пластикового гарнитура… А тут ты, Инфант, снова в пожарной каске и снова с брандспойтом в окно вваливаешься. Сначала тушишь пожар, с пластиком на кухне разбираешься, а потом ее, девушку твою, которая почти без сознания уже, поднимаешь на руки. Но так, чтобы обязательно подол задрался и заголил красивые ее босые ноги, и относишь на случайно уцелевший диван и тут же приступаешь к искусственному дыханию. И когда она тебя узнает, благодарная, тогда и отдает тебе всю себя без остатка. Как спасителю и чуткому специалисту по искусственному дыханию. Да тут без вариантов, каждая бы отдала, не только твоя девушка, как, ты говоришь, ее зовут? А народ внизу умиляется и хлопает в ладоши от счастливой развязки. Ну как?

Похоже, мои образные описания не на шутку повлияли на впечатлительного Инфанта. Особенно про искусственное дыхание. Он прямо на глазах возгорался, прежде всего лицом – щеками, лбом, ну и всем прочим, что вырисовывалось над кофейным столиком. Видимо, действительно слишком долго Наталья ему не давала. А вот Илюха не возгорался.

– Да, плачет, стариканыч, по тебе «Мосфильм», – заключил он про меня. – Но и не только «Мосфильм». Кто за пожар потом сидеть будет? Если ты готов, то в принципе я не против. Хотя по тебе, конечно, скучать буду. Ты чего, забыл? – даже стихотворение такое в детстве было. Что-то типа…

И тут Илюха напрягся и продекламировал по памяти, хотя вообще-то это ему не шло:

«Надо же, – подумали я и Инфант, – он еще и советскую поэтическую классику наизусть знает». И мы сдвинули, как и полагается, ладоши.

– Тоже про пожар, кстати, стихотворение, – закончил декламацию Илюха. – Но тебя, Розанчик, как раз найдут в два счета, хотя ты и постарше того парня будешь. Потому что ты, старикашка, прятаться не умеешь как следует.