— Брось, — между тем ответил Чужой, — мы вместе росли. Зачем смеешься?

— Это я помни, — кивнул Йерикка. Чужой осторожно сказал:

— А может, ты все-таки пойдешь?.. Сновид был бы рад.

— Не сомневаюсь, — подтвердил Йерикка. — Только не хочу я... Хорошо, что увиделись. Ты теперь неподалеку будешь?

— Не я один, — обнадежил Чужой. — Вот и утро скоро, мне уходить пора... Сейчас мое время — дождь.

— Славко, — тихо-тихо, Олег едва услышал, сказал Йерикка. — Ты пойми, я и вправду не могу. Вы, конечно, большому делу служите, а я — только племени. Но это мое племя.

— Ничего, — откликнулся Чужой. — Но жаль. Таких, как ты, даже среди наших немного. Особенно в это дождливое время, серое время... Береги себя.

— Береги и ты себя, — Йерикка встал прямо, оттолкнулся от косяка. Чужой сделал шаг с крыльца — под дождь. Струи воды вокруг него словно бы упло­тнились, обрисовывая его силуэт серым контуром... пеленой... Потом этот силуэт начал ломаться, терять форму — только тень скользнула по улице.

Олег приподнялся на локте, собираясь окликнуть Йерикку, но вдруг об­наружилось, что тот трясет его за плечо.

Дождь шел, и дверь оказалась открыта, как во сне, но вокруг почти ни­кто, не спал, ребята ходили по дому, что-то жевали всухомятку, переклика­лись, одевались, готовили оружие...

— Вставай, выходим, — Йерикка выпустил плечо Олега.

— Сейчас, — мальчишка сел на лавке. — А где Славко?

— Славко? — удивился Йерикка. — Какой? Мирослав, Твердислав?

— Чужой, — уточнил Олег. Йерикка засмеялся:

— Тебе приснилось что-то! Давай скорей, вся веска в горы уходит, а мы — по Птичьей к Светозарному.

— Так значит — ночью никого не было? — Олег заглянул в глаза Йерикке. Тот приоткрыл было рот, на секунду отвел взгляд. Потом твердо посмотрел на друга и негромко сказал:

— Ты мне все рассказываешь?

— Ясно, — коротко ответил Олег. И добавил: — Прости.

— Как ты говоришь — шевели поршнями, — Йерикка толкнул землянина в пле­чо кулаком.

— А что за название у реки — Птичья? — Олег сел на лавке. — Там что, мно­го птиц?

— Особенно уток и гусей, — подтвердил Йерикка и повысил голос, обрашаясь уже к остальным: — Скорей, скорей, побей вас Перун!

— Так думается — ему на той речке стол накрыли, — серьезно сказал Гостимир, подмигнув остальным. А Краслав, вышедший на крыльцо первым, вдруг за­вопил:

— Й-ой, глянь, глянь!!!

Все разом, высыпали наружу, поднимая головы в низкое, дождливое небо.

Улица мигом опустела — люди разбежались по домам, и было отчего. Со зна­комым гудением над нею ходил вельбот данванов. Грифон Данвэ с брюха, ка­залось, рассматривает Пригорки, пытаясь понять, куда делся карательный отряд, не вышедший на связь — и почему веска все еще цела?

Мимо Олега, державшегося за резной столбик, подпиравший навес над крыльцом, пробежал Йерикка. Выскочил на середину улицы, поднял на руках «дегтярь», упер его прикладом в бедро. Широкая воронка ствола внимательно ус­тавилась в небо. Олег видел его прищуренный глаз — Йерикка следил за ве­льботом, который, на миг зависнув над околицей, снова заскользил в улицу — быстрее, быстрее... Непрекращающееся гудение перекрыл пронзительный вой — и прибитая дождем пыль на улице взметнулась мокрым вихрем. Этот вихрь при­ближался к Йерикке.

«Дегтярь» в руках рыжего горца изрыгнул, прыгая, длинную очередь. Вельбот вильнул, подскочил, описал какую-то странную дугу — Йерикка, продолжая стрелять, поворачивался следом, потом замер, смеясь, с мокрым от промозглой взвеси, пропитавшей воздух, лицом; из ствола пулемета шел сизый дымок. Вельбот долбанулся в березки на склоне Слезной и взорвался ослепительной магниевой вспышкой.

— Хвала!!! — заголосили, высыпая из домов, горцы. — Хвала! Рысь! Йерикка, посмеиваясь, менял диск, потом показал Олегу патрон с черной, окольцованной красным, головкой — бронебойно-зажигательный — и, стукнув прикладом о но­сок чуни, заявил:

— Вот так и впредь. Ясно?

— Как свет свят! — с хохотом завопили вокруг: — Хвала витязю!

Желание шутить и смеяться пропало у всех на первой версте. Дорогу к Светозарному над речным берегом развезло; все успели нападаться и изво­зиться, Морок грохнулся в воду, а Холод, ныряя за ним, вывихнул себе левое запястье. Короче говоря, к озеру подходила мокрая, грязная и унылая компа­ния. Но, когда впереди показалась серая гладь, Олег — неожиданно для всех, а в первую очередь для себя — довольно бодро запел:

Внимательно слушавшие горцы слегка приободрились и не очень гром­ко, но дружно подхватили со смехом припев, а Олег допел послед­ний куплет:

Еще раз прозвучал припев. Пока распевали, все невольно ускорили шаги и сейчас находились у впадения Птичьей в озеро. Птиц тут оказалось в са­мом деле видимо-невидимо, но вместо того, чтобы охотиться, пришлось прята­ться в камышах по грудь в воде — над берегом пролетела, четверка вельбо­тов с направленными вниз стволами. И наконец, уже совсем мокрые, опять зл­ые и усталые, ребята, подошли к развалинам древней крепости.

От когда-то мощной твердыни племени, владевшего долиной, остались лишь развалины, почти заросшие папоротником и каким-то местным кустарни­ком. Над зеленью острым клыком высились развалины главной башни.

— Кожаны там, все уделали, — сообщил Ревок. — Туда лучше и нос не казать.

— Придется, — возразил Гоймир. — Окоем надо глянуть.

— Я — сторона, — хмыкнул Ревок. — Одно — не просыхаем. Так еще в добре-от по колено ходить.

— Я пойду, — вызвался Олег. Ему было интересно. Гоймир посмотрел мимо не­го. Ответил. Йерикка:

— Сначала надо место найти, где засесть. Тут подвалы...

...Подвалы в самом деле впечатляли. Крепость обрушилась не от време­ни, а в одночасье, когда соседи во время усобицы взяли ее стены штурмом — и подвалы засыпало. Время и люди расчистили некоторые входы. Из-за их оби­лия горцев было бы трудновато запереть под землей, даже отыщи враг место их стоянки.

Единственное, что хорошо — внизу не было дождя. А так тут оказалось поч­ти так же сыро, как наверху, холодно, да еще и темно. Свет факелов и двух фонариков выхватывал из темноты на стенах суровые лица — барельефы изо­бражали забытых вождей и безымянных ныне героев племени, имени которого Рыси не помнили, как не знали и из-за чего началась и с кем велась усоби­ца, его погубившая...

Люди тут не раз ночевали — в одном из залов с низким потолком воз­ле очага в стене были сложены дрова. Они отсырели и только пос­ле того, как ими занялся Йерикка — у него получилось, но дерево все равно горело со щелчками, шипением и брызгами, высыхая по мере сгорания. В подвале сразу же стало уютнее.