Толстяк подвалил к столбу, удерживая в левой руке огромную пластиковую бутыль, литров на десять, пока пустую. На поле кимоно стремительно истаивало пятно чьей-то крови. Хэш даже не успел ничего сказать, как железячник молниеносным взмахом короткого меча снес посудине горлышко, после чего наполнил до краев ее сакэ из своего жбана. Предварительно сполоснув все той же рисовой водкой. Поставил рядом с основанием столба. Задрав голову вверх, вопросил:

– Устраивает ли такое количество?

– Да, вполне, – отозвался Хэш, и, понаблюдав некоторое время за тем, как железячник прячет добычу куда-то в рукава кимоно, неожиданно для себя спросил:

– А как вы думаете, господин, где мы находимся?

– Это вам лучше знать, – отозвался железячник, и надолго замолчал, прикуривая с помощью допотопного трута и кресала. Спрятав средства по добыче огня за пояс, он глубоко затянулая. Откашлялся и продолжил, – Кому как не духу-искусителю, обитающему в этом месте, знать, как называется его дом?

Хэш не нашел, что ответить. Вежливо попрощавшись, он сидел на фонаре еще долго после того, как изрядно поредевшая дымка поглотила обтянутую лиловым кимоно спину. Потом слез вниз и яростно пнул наполненную слегка мутноватой жидкостью бутыль. Но та была слишком тяжела, и сместилась лишь на десяток сантиметров, обдав человека весело блеснувшими брызгами.

Хэш утерся и взорвал очередную ракету. Побрел по проспекту, беспорядочно загребая ногами и расшвыривая латунь во все стороны. Нужно было найти дверь и оказаться как можно дальше отсюда, пока чертов город не преподнес еще сюрпризов. Причем таких, что необходимость лезть от смерти на фонарный столб, как обезьяна, покажется дружеской шуткой.