Изображение придвинулось, и стали видны животные, запряженные в телеги, люди, машущие какими-то инструментами («Кувалды?! Какого черта?! – изумился Слава. – Что тут происходит?!»)

– Слав, ты видишь? Они вроде как на лошадях! И это рядом со звездолетами?! Как такое может быть?

– Спроси, чего попроще. Сам не понимаю. А то, что они делают, добыча металлолома, похоже на то.

– Чудны твои дела, Господи… Ничего, скоро узнаем, что тут творится.

– Скоро… – эхом откликнулся Слава, а сам призадумался: куда опять привела их судьба? Мало им испытаний – еще подвалило. И откуда тут столько кораблей…

– Шарги, пусть Кос посчитает, сколько кораблей находится в пределах видимости – и целых, и разбитых.

– Тридцать девять, не считая мелких флаеров.

– Не так уж и много, – пробормотал Слава и снова уставился в экран, наблюдая за растаскиванием громадного транспортника, напоминающего тот, с которого началась цивилизация на планете амазонок.

– Шарги, сколько осталось до посадки?

– Полчаса. Если будем идти с такой же скоростью.

– Вокруг ничего не видно – есть ли флаеры или другие аппараты? Может, засечешь какую-нибудь боевую активность – пушки, ракеты, бластеры?

– Ничего. Пространство пустое, кроме птиц и каких-то летающих тварей, ничего нет.

– А что за летающие твари? – поинтересовалась Лера.

– Не знаю. Аналогов в моей памяти нет. У Коса – тоже. То ли птицы, то ли… в общем, не знаю. Сядем – разберемся. Нас ведут на свободное место в северной части космодрома.

– Все. Мы на месте, – объявил Шаргион. – Сканирую окрестности. Чисто. Кроме тех существ, что разбирали звездолет. Они движутся к нам со скоростью десять километров в час. Будут здесь часа через два или чуть раньше.

– Я все не могу понять – что за сила у этой штуки, что она смогла посадить Шарги! Да его мощь превосходит силу многих планет! КАК это возможно?! – не могла успокоиться Лера, обращаясь к мужу.

– Не заморачивайся. Узнаем. Готовься к выходу: полная экипировка – броня, лучеметы. Возьмем пару киборгов – мало ли кто нас встретит. И вот еще что… вначале я выйду один, потом уже ты. Шарги, нас больше не вызывают? Кстати, а почему ты изображения не дал того, кто вызывает?

– А не было изображения. Помехи, и все. Голос дребезжит, язык какой-то странный, такого в базе данных нет. Как птичий – щелкает чего-то, модулирует. Дать звук?

– Не надо. Смысла никакого. Гравиплатформу давай. Флаеры пока трогать не будем – не нравятся мне обломки флаеров вокруг. Что-то нечисто. Может, сбивают?

– Слава, может, я все-таки с тобой пойду, а? Ну чего ты один? Я хоть прикрою, если что…

– Отсюда прикроешь. Встанешь у выходной диафрагмы с бластером наготове. Но без команды не стреляй, слышишь?

– Слышу, – обиженно кивнула Лера и пошла из рубки, всем своим видом выражая неодобрение действиям мужа. Слава автоматически проводил взглядом ее стройную фигурку, едва прикрытую узкими шортами, и усмехнулся: война войной, а… В общем, и на войне есть место любви.

Шаргион плавно опустился на плато, даже не дрогнувшее под его весом, – пятикилометровая лепешка должна иметь огромную, просто невероятную массу. Он возвышался над космодромом как гора, и все корабли, что стояли на плато, в сравнении с ним были карликами. Почти все. Некоторые экземпляры достигали в длину до километра, и Слава гадал, что это были за сооружения.

Вся соль была в том, что не менее половины этих дредноутов вообще не могли садиться на планеты! Они разрушились под своим весом – как вот этот шар, сильно напоминающий один из линкоров Алусии, настолько сильно, что у Славы даже заныло сердце: ему вспомнилось, как они пробивались через строй таких плюющихся огнем монстров и каждая клеточка Шаргиона рвалась от боли, получая все новые и новые удары. Это трудно забыть. Просто невозможно. Шаргион будет помнить это вечно, пока жив, и Слава вместе с ним.

Ведь Слава и Шаргион фактически единое целое: корабль суть орган тела Славы, а Слава – орган Шаргиона. Разделить их – и результат непредсказуем. Возможно даже, что они или погибнут, или сойдут с ума.

Слава иногда думал над этим, и каждый раз его пробирал мороз: обезумевший корабль с мегабластерами на борту, сметающий все на своем пути, – это ли не жуть! Шарги успокаивал его, слегка посмеиваясь, – корабли не сходят с ума, как люди. Но богатая фантазия Славы все равно возвращалась к этому, достойному пера фантаста варианту развития событий. Он уже давно убедился – во Вселенной может быть ВСЕ. Все, что только может придумать мозг человека. И что не может придумать – тоже.

Через час они уже стояли у мембраны наружного выхода. И Слава, и Лера были одеты в угольно-черную броню средней защиты, несколько комплектов у них еще оставалось. Эту броню не брали ни допотопное оружие, стрелковое и холодное, ни легкие игольчатые лазеры, пристегнутые сейчас у них на предплечье. Их можно было пробить лишь тяжелым стрелковым оружием, либо армейскими лучеметами. Само собой, про полевые армейские бластеры и иже с ними речь и не идет. Как и о мегабластерах, способных испепелить целую планету.

Лера осталась стоять наверху, Слава же погрузился в гравиплатформу и начал спуск на планету. Высота Шаргиона была так велика, что спуск даже на большой скорости занял около минуты.

Опустившись на плато, Слава огляделся: ровная поверхность, сработанная из оплавленного природного камня. Ни одной трещины, ни одного разлома – было похоже, что каким-то апокалиптическим сварочным аппаратом камень сварили в единую плиту.

Землянин нажал кнопку под левой подмышкой – шлем раскрылся, как цветок, и спрятался на спине, образовав небольшое утолщение. В случае чего его всегда можно вернуть на место. В скафандр хлынул свежий воздух, обжегший легкие, привыкшие к кондиционированному воздуху корабля. Горячий ветер ударил в глаза, запорошив их пылью и пахучей пыльцой неизвестных трав. Он пах чем-то неуловимым, странным и… приятным. Так надоело сидеть в однообразных помещениях, так хорошо на воле! Пусть даже эти помещения и были комфортабельными, как гостиница высшего разряда, но воля есть воля.

– Слава, караван приближается. Они от тебя в ста метрах. Сейчас выйдут из-за «иглы» справа от тебя. Будь настороже – я вижу у них оружие.

– Я всегда настороже, – залихватски ответил Слава и тут же понял, что сказал правду. Он всегда настороже. Где бы ни был и чем бы ни занимался. Даже в постели. Научили быть настороже…

Первое, что он ощутил, – резкий запах мускуса. И пота. Потом из-за высокой иглы корабля выскочили семь животных, похожих на лошадей, но у них были рога, а еще шесть ног. Да и морда мало напоминала лошадиную: небольшие клыки торчали в уголках пасти. На «лошадях» сидели в приспособлениях типа седла существа разных рас – одни были похожи на людей, другие… ни на кого не похожи. Впрочем, память бывшего гладиатора услужливо выдала информацию: «Зелоры. Планета Уук. Племя кочевников. Учетверенная сила тяжести придала им огромную силу и мощный костяк. Оружие – луки и тонкие длинные сабли. Стрелы отравленные. Никогда не сдаются и бьются до конца. Женщины не менее опасны, чем мужчины. Используются как солдаты. Каннибалы. Опасны».

Оружие у всех было разным – и у людей, и у нелюдей: от коротких мечей вроде мачете до неких штук, очень даже напоминающих лучеметы. У двоих в руках Слава заметил еще что-то вроде грубых револьверов – глаз сразу ухватил барабаны, в которых должны были находиться патроны. Люди выглядели обычно – опаленные солнцем и ветром мужчины, в полотняной светло-серой одежде, похожие на фермеров или ковбоев с дикого Запада.

Следом за всадниками появились пять кентавров – в перевязях, так же увешанные оружием.

Слава приготовился к самому худшему. Увидев его, всадники и кентавры снизили скорость и приближались уже медленно, всем своим видом выражая миролюбивые намерения. Подъехав, они остановились, а один из людей – огромный кряжистый мужчина лет сорока – спешился, перекинув удила через голову ездового чудовища. Тому не понравилось поведение всадника, и он попытался куснуть мужчину за плечо зубастой пастью, за что получил от хозяина громкий шлепок по морде. Это привело его в еще большее раздражение, зверь встал на дыбы и едва не поднял в воздух человека, держащего поводья. Тот что-то яростно выкрикнул, видимо, ругательства, целым залпом, а стоящие вокруг спутники захохотали. Заржали и кентавры – один из них даже похлопал себя ладонями по крупу и заплясал на месте. Мужчина резко что-то сказал, после чего все компания притихла и замерла. Из чего Слава сделал вывод: он их командир или хозяин – хотя окончательно статус этого бородача, яростно смотревшего из-под густых, сросшихся на переносице бровей, не был ясен.