Медленно выпрямившись, она почувствовала, с какой бешеной скоростью забилось ее сердце. Он шел прямо к ней. Николь хотела подняться на ноги, но ноги отказывались слушаться.
― Всякий стыд потеряла! — рявкнул Маркус, чуть ли не вплотную приблизившись к ней. — Беременная жена моего брата находится под одной крышей с тобой, но и это тебя не останавливает. Ты продолжаешь бесстыдно флиртовать с Патрисио на глазах у всех! Не пытайся отрицать — я только что видел вас вместе.
― Прости, но что именно ты видел? — Николь наконец нашла в себе силы, чтобы остановить поток изливаемых на нее упреков.
Маркус, словно скала, возвышался над полулежащей в кресле Николь. Рубашка, расстегнутая почти до талии, открывала взору смуглую грудь, заросшую темными волосами. Николь провела языком по губам, чувствуя, как у нее моментально пересохло горло. На какой-то миг ей даже показалось, что она ощущает солоноватый привкус его пота.
― Ты целовала его. И вынудила обнять себя.
― Едва ли это можно было назвать объятием. — Николь поразилась тому, как спокойно звучал ее голос — Я поцеловала его в щеку, это был чисто дружеский поцелуй, и не более того. Понимаю, тебе невыносима сама мысль о том, что между мной и Патрисио могли сохраниться хорошие отношения, но не стану же я плевать ему в лицо при каждой встрече только ради того, чтобы доставить тебе удовольствие.
Ее слова привели Маркуса в бешенство. Гневно сверкнув глазами, он схватил Николь за плечо и резким движением буквально выдернул из спасительных объятий кресла. Рывок был настолько сильным, что Николь в мгновение ока оказалась лицом к лицу с перекошенной от ярости физиономией Маркуса. Она попыталась вырваться, но Маркус был слишком силен, чтобы ее жалкие потуги могли увенчаться успехом.
Его губы были так близко от ее лица, что Николь в какой-то момент показалось — он вот-вот поцелует ее. Она даже глаза закрыла в ожидании желанной ласки.
― А начало было таким многообещающим, — разочарованно протянула Николь, когда он отпустил ее, так и не поцеловав.
― Думала отделаться одним поцелуем! За этот год ты должна мне гораздо больше. Имей в виду, тебе придется рассчитаться по полной программе, если намереваешься задержаться в Лас-Веридас.
― Я здесь до тех пор, пока Луиса не окрестят. И раньше уехать не могу. Эдуардо и Леонора не заслуживают, чтобы с ними так обошлись. Давай постараемся вести себя как цивилизованные люди хотя бы ради твоего отца.
― Почему я должен относиться с уважением к такой женщине, как ты? Ты ничем не лучше Леоноры — тебя интересуют только деньги!
― Может быть, Леонора и производила именно такое впечатление, когда только познакомилась с твоим отцом, — вступилась Николь за мачеху, пропустив мимо ушей оскорбления в свой адрес. — Но нужно быть слепым, чтобы не заметить, как она относится к нему сейчас. Она даже родила Эдуардо ребенка!
― Это было случайностью. — Маркус стоял, выпрямившись, предусмотрительно засунув сжатые в кулаки руки в карманы бриджей. — Она просто решила подстраховаться на тот случай, если отец вдруг изменит свое отношение к ней. А на самом деле Леонора ненавидела каждый день беременности. С трудом верится в то, что она испытывает хоть какие-то чувства к своему ребенку.
— Не все женщины рождаются с материнским инстинктом, — ответила Николь, — но это не означает, что, когда у них появляются дети, им нет до них никакого дела. И потом, Леонора никогда бы не забеременела специально — ради того, чтобы еще больше привязать к себе Эдуардо. Ей бы такое даже в голову не пришло. Мне кажется, твоей главной проблемой, Маркус, — уже более уверенно продолжала Николь, — является неспособность допустить, что тебе тоже иногда случается ошибаться. Ты не любишь идти на уступки. Я плохо с тобой обошлась и не отрицаю этого. Но, пытаясь убедить тебя в искренности своих чувств, я только напрасно потеряю время. Я также не жду, чтобы ты простил меня и принял обратно. Но не могли бы мы забыть о наших размолвках хотя бы на те несколько дней, которые я проведу под одной крышей с тобой? Обещаю, после этого ты больше никогда меня не увидишь.
На минуту Николь показалось, что ее слова достигли цели. Но только на минуту.
— Ты правильно заметила, я никогда не иду на уступки, — резко ответил он.
Николь устало откинулась на спинку кресла, провожая глазами удаляющегося в сторону конюшен Маркуса: он явно не бросал слова на ветер. Если она собирается остаться, ей придется заплатить за все.
Прекрасно, она готова, пусть наконец потребует с нее расплату, раздраженно подумала Николь. Может быть, так ей удастся вернуть его. По крайней мере она постарается. Ведь он же любил ее. Кто сказал, что любовь нельзя возродить? В конце концов ей терять уже нечего.
В пять часов Николь поднялась в детскую и полчаса провела в компании с проснувшимся Луисом и приглядывавшей за ним Хуанитой. Ребенок был настоящим чудом: он заливался счастливым смехом всякий раз, как Николь легонько тормошила его. Только когда она прекратила его щекотать, Луис начал демонстрировать тот самый темперамент, о котором говорил Эдуардо, и требовательные крики малыша разнеслись по всему дому.
― У мальчика сильные легкие, — с гордостью прокомментировала Хуанита, в то время как Николь поспешила взять кричащего ребенка на руки. — Он будет очень сильным мужчиной, когда вырастет. А тебе нужно родить своего ребенка, — заметила она, наблюдая за тем, с какой любовью Николь занимается ребенком. — Ты будешь прекрасной матерью.
― Надеюсь, все так и будет, — призналась Николь. — Мне хотелось бы иметь нескольких детей. Ах ты, маленький проказник! — воскликнула она, когда Луис запустил пальцы в ее волосы. — Ты делаешь тете больно.
Хуанита поспешила прийти Николь на помощь. Они все еще пытались отцепить пальчики Луиса, крепко державшего Николь за волосы, когда в комнату вошел Маркус.
― Кто-нибудь, успокойте этого ребенка! — начал он. — Какого дьявола?..
― Не забывай, что ты в детской, — остановила его Николь. — Здесь нет никакого дьявола. Всего лишь твой маленький братик практикуется в умении достигать цели, как и полагается настоящему Пераца. Извини, если мы тебя побеспокоили, но детям в этом возрасте свойственно громко кричать.
― С каких пор ты стала специалистом в области педиатрии? — колко заметил Маркус.
― С тех пор, как родилась, — в тон ему ответила Николь. — Это называется материнским инстинктом. Правда, в моем случае к заложенной природой теории прибавилась практика: у близкой подруги трехлетняя дочь. Я проводила много времени с девочкой, когда она была совсем маленькой.
Николь передала все еще недовольного Луиса Хуаните.
— В любом случае тебе быстрее удастся его успокоить, — с улыбкой проговорила она, собираясь выйти из комнаты.
Стоявший в дверях Маркус посторонился, освобождая ей дорогу.
― И на кого же ты пыталась произвести впечатление своим материнским инстинктом? — поинтересовался он.
― Можешь быть уверен, не на тебя! Откуда мне было знать, что из-за детского писка ты бросишь все свои дела и через весь дом потащишься в комнату Луиса!
― Писк! — Николь начала узнавать того Маркуса, с которым познакомилась год назад. — Да я счет потерял бессонным ночам!
― Тогда тебе, вероятно, следует подыскать себе другое жилье, — заметила Николь. — Я понимаю, Лас-Веридас на протяжении многих лет является семейной резиденцией Пераца, но…
― Так будет продолжаться не всегда. — Маркус по-прежнему вспыхивал, как сухой порох, к которому поднесли спичку. — Власть Леоноры закончится со смертью моего отца.
― Сомневаюсь, чтобы она захотела после этого здесь оставаться. — Николь была уверена в своих словах. — Дом никогда не представлял для нее большого интереса. Он слишком темный и старомодно обставлен.
― Я в курсе. Она как-то предприняла попытку все тут изменить, но терпение даже моего отца небезгранично.
― Тогда что тебя удерживает? — Николь понимала, что перегибает палку, но уже не могла остановиться. — Лас-Веридас никуда от тебя не денется. Пусть отец счастливо живет в нем вместе с новой семьей А тебе будет гораздо комфортнее в одной из этих шикарных квартир в центре города. Там-то точно не окажется никаких кричащих детей. Идеальные условия для холостяка. Фактически…