Из всего этого горячего монолога Ренд выудил лишь то, что по-настоящему задело его за живое.

— Ага! — воскликнул он. — Так это все ты? Я был прав! Я с самого начала был уверен, что контрабандисты подчиняются именно тебе! Тебе, а не этому глупому Дароку! Полагаю, именно тебя я должен поблагодарить за нападение на мою карету и вообще за все то, что мне пришлось пережить, когда я только появился в Дисайде?

Ее молчание было красноречивее всяких слов.

— Кейтлин, — с упреком сказал он, — ну разве можно быть такой недальновидной? Ведь если бы солдаты схватили кого-нибудь из твоих сообщников, его наверняка отправили бы на каторгу Нового Света!

Кейтлин сказала, запинаясь:

— Но мы же не воры и не убийцы… Мы не собирались причинять вам вред. Подумаешь — намочили несколько сюртуков и испортили старую посудину. Тоже мне, преступление!

— О господи, Кейтлин, да никто бы и слушать не стал твоих оправданий! Разумеется, вы нарушили закон, то есть — совершили преступление. В общем, я отлично понимаю твоего деда, который ловко воспользовался тем, что ты оказалась в моей постели, и поскорее сбыл тебя с рук.

— Я не понимаю вас, милорд! Вы говорите загадками.

— Неужто мои речи так темны?

— Донельзя, милорд.

Ренд поколебался несколько секунд, прежде чем разъяснить свои слова. Не то чтобы ему хотелось подразнить Кейтлин, но их перебранка доставляла ему такое удовольствие, что он быстро решился и сказал:

— Ты только не вздумай обижаться на деда, девочка моя. Он попросту не знал, что с тобой делать, и очень за тебя беспокоился. Ты стремительными шагами приближалась к тому, чтобы и впрямь превратиться в старую деву. Тебе ведь уже двадцать два, правда? Ну вот. Никаких увещеваний ты слушать не желала. И дед решил, что тебя необходимо побыстрее выдать замуж, причем за такого человека, который сумел бы пристру… э-э, который за твоими недостатками сумел бы разглядеть твои достоинства. Но где он мог бы отыскать такого джентльмена? И тут появился я. Разумеется, Гленшил возблагодарил небо за то, что все сложилось так удачно…

Кейтлин была настолько ошеломлена услышанным, что Ренд подумал с удовлетворением: «Ну вот, кажется, мой рассказ пошел ей на пользу». Наконец девушка проговорила неуверенно:

— Неужели мой дед так хитер и ловок, что сумел все подстроить? Неужели наш брак — это его рук дело? А вы говорили, я сама во всем виновата…

— Да нет же, все гораздо сложнее и одновременно проще. Ты действительно сама сплела всю цепочку событий, а твой дед сразу ухватился за нее, потому что понял свою выгоду. Точно так же он мог выдать тебя и за Дарока, но не сделал этого. И я знаю, почему. Дарок не подходит тебе. Он слишком податлив. Ты вылепила бы из него все, что захотела, и вертела бы им, как заблагорассудится. Так что Гленшил сделал правильный выбор.

Глаза Кейтлин сверкнули.

— Вы ничего не понимаете! Дарок не мог бы стать моим мужем ни при каких условиях!

Ренд обдумал ее слова и кивнул.

— Да, ты права. Я тоже заметил, что он слишком уж любит женщин. Зачем тебе неверный муж? Станет изменять налево и направо, а ты будешь огорчаться. М-да, твой дедушка — очень мудрый человек. Он понял, что мои понятия о чести не позволят мне осквернить семейный очаг.

Ренд улыбался, но Кейтлин этого не видела. Она нетерпеливо тряхнула головой, желая, чтобы англичанин поскорее замолчал.

— Да нет же! Какие там измены! Я говорю о кровной вражде. Мой дедушка не отдал бы меня за отпрыска Гордона из Дарока. Ведь этот человек выступал против Стюарта!

Рендал наморщил лоб, припоминая, что именно рассказывал ему отец о давней вражде между Гордонами и Гленшилом. Как же, как же! Отец тогда еще говорил, что Гленшил — человек совершенно необузданный и что нет для него большего удовольствия, чем поссориться с соседями.

— Это было так давно, — сказал он, — что незачем даже и вспоминать о тех днях.

Кейтлин пробормотала что-то, но очень тихо, и Ренд не расслышал ее слова.

— Что ты сказала? — переспросил он.

— Я говорю, что мы с вами не подходим друг другу.

Кейтлин имела в виду унизительность своего положения. «Он не хочет, чтобы я была его женой, — с горечью думала она. — Он ясно дал мне понять, что я ему не пара».

Ренд же, естественно, понял ее слова совершенно иначе.

— О господи, Кейт, — воскликнул он, — ну сколько можно повторять одно и то же? Мы с тобой — не брат и сестра! Я пока не знаю, как доказать тебе это, но я буду очень стараться, обещаю! — Тут Ренд внезапно услышал себя со стороны, и ему стало совестно, что он так возвысил голос. Он придвинулся к Кейтлин почти вплотную, так что коснулся коленями ее юбок, и взял девичьи руки в свои. — Кейт, — мягко сказал он, — я обещаю, что не буду требовать от тебя исполнения супружеского долга. Ты ведь этого боишься? Ты поэтому такая растерянная и цветом лица напоминаешь восковую куклу? Но я же все-таки не дикий зверь, дорогая моя! Пока все не выяснится, я не стану… домогаться тебя, обещаю!

Говоря это, он искренне надеялся, что ему удастся выполнить свое обещание.

— Благодарю вас. Вы сняли камень с моей души.

Ее тон показался Ренду таким сухим и холодным, что он обиделся. Выпустив ее руки, он откинулся на спинку сиденья и пристально посмотрел на Кейтлин. На его скулах играли желваки. Ему очень хотелось ударить эту невежу, но он сдерживался.

Всадники из их свиты пели заунывную любовную балладу, заменяя собой голосистых соловьев. Воздух был прохладен и весьма бодрил. Карета двигалась медленно, толчками, раскачиваясь из стороны в сторону. Иногда до новобрачных долетал мужской смех — это их необыкновенные «лошади» рассказывали друг другу веселые истории. Пока Ренд устраивался на своем сиденье, ему показалось, что Кейтлин подпрыгнула, чтобы сесть, поджав под себя ноги.

— Эй, Кейт, — сурово произнес он, — я сверну тебе шею, если ты станешь самым наглым образом отскакивать от меня!

— Да что вы такое вообразили, милорд! — засмеялась новобрачная. — Просто мне на минуту почудилось, что я опять превратилась в Дирка Гордона. Все-таки штаны удобнее юбки. Нам, женщинам, даже ногу на ногу трудно закинуть.

Когда они добрались до Страткерна, слуги высыпали на крыльцо с серебряными посудинами, наполненными пуншем, и первым делом поднесли всем по стаканчику горячительного. Пока Ренд благодарил верховых, пожимая им руки и в очередной раз принимая поздравления, Кейт проскользнула в дверь. Едва она успела снять плащ, как к ней присоединился Ренд.

Он внимательно посмотрел на свою молодую жену, с удовольствием отметил про себя, что она разрумянилась и это подбородок у нее вызывающе вздернут, и мягко сказал:

— Как же ты мне нравишься! Сейчас ты очень походишь на ту девушку, что я давно знаю. Миссис Флеминг покажет тебе твою комнату.

И добавил, желая окончательно успокоить Кейтлин:

— Мы увидимся за завтраком.

После этого он целомудренно поцеловал ее в щечку и ободряюще улыбнулся.

… Кейтлин сохраняла независимый вид до тех пор, пока не переоделась в ночную рубашку. Когда миссис Флеминг наконец ушла, девушка перестала улыбаться и внимательно огляделась по сторонам. Комната была очень уютная. В камине потрескивали горящие дрова, свечи отбрасывали на потолок забавные и причудливые тени. Она втянула ноздрями запах лаванды и пчелиного воска, которым натирали пол и мебель, и провела рукой по свеженакрахмаленным простыням. Слуги старались угодить ей, и она пообещала себе утром поблагодарить их.

Затем она перевела взгляд на огромную кровать с балдахином, занимавшую чуть ли не половину комнаты. «Одно слово, один намек с моей стороны, — думала девушка, — и Ренд с радостью уложит меня под этот полог. Хорошо, что я сообразила сказать, будто мы с ним брат и сестра. Я нравлюсь ему и знаю это наверняка. Он испытывает ко мне плотское влечение… кажется, так это называется. И, между прочим, не только ко мне».

Кейтлин слышала, что лорд Рендал — «человек не очень-то щепетильный» и что «благовоспитанные девушки должны избегать его», но, во-первых, она сомневалась в том, что ее можно было бы назвать благовоспитанной, а во-вторых, теперь она стала его женой, и он получил над ней права. Как же все запуталось! Нет-нет, сначала она хорошенько обдумает, как себя с ним держать, и только потом… когда-нибудь… признается, что обманула его. Или не признается. Это смотря по обстоятельствам.