Цибиков еще в Москве успел ознакомиться с личным делом агента по кличке "Геолог" и должен был признать, что все операции, проводившиеся с его участием, были успешными. Но на этот раз все было не так просто. Во-первых, был очевиден риск для его жизни и здоровья. Во-вторых, если в результате испытания он приобретет дар пророчества или ясновидения, то психушка ему точно гарантирована. В-третьих, если операция провалится, то всю вину за это Оленина, наверняка, свалит на него. Единственное, чем он мог бы ему помочь, так это советом — не рассказывать никому из того, что он узнает во время своего необычного путешествия в прошлое или в будущее.

Они вышли к прилегающему к гостинице скверу, засаженному хвойными и лиственными деревьями, и присели на садовую скамейку.

— Юрий Николаевич, — обратился к Цибикову Павлов, — как же вы, если не секрет, от наручников-то освободились? Я такого даже в кино не видел…

— Вообще-то я Юрий Нанзатович. Отец у меня по национальности бурят, а мать русская. И по-бурятски я разговариваю свободно, а также владею английским, французским и немецким, — признался Цибиков и даже честно ответил на его вопрос: Что касается наручников, так они у меня были не на руках, а в руках. Понимаете разницу?

— С трудом, — сознался Павлов.

— Я внушил милиционеру, что он наручники на меня надел, хотя на самом деле он мне их просто сунул в руки, не отдавая себе в этом отчета, — раскрыл свой "фирменный" секрет Цибиков.

— Потрясающе! Вы бы, наверное, могли, как Мессинг, выступать на эстраде и т. п.,- позавидовал Павлов.

— Нельзя. Я ведь свои способности приобрел посредством веры, а она не позволяет тратить свои таланты попусту. Хотя, знаете ли, получается не всегда, — разоткровенничался Цибиков.

— Вы буддист? — спросил Павлов и тут же поспешно заверил: Честное слово, я никому об этом не скажу!

— И да, и нет. Видите ли, Дмитрий Васильевич, у буддизма, как и у всех мировых религий, есть внешняя оболочка и доступное очень немногим внутреннее ядро, постижение которого сопряжено с глубокими страданиями и сильными эмоциональными переживаниями, — сказал Цибиков и, тяжело вздохнув, объявил, что ему уже пора возвращаться в гостиницу и собираться в дорогу.

Они простились, крепко пожав друг другу руки. Но перед этим произошел довольно забавный эпизод. Павлов обратил внимание Цибикова на белку, раскачивающуюся на лапе лиственницы.

— Мрыся! — крикнул Цибиков и хлопнул в ладоши. И белка тотчас спрыгнула на скамейку и забралась Цибикову на плечо. Павлов догадался, что белка ручная и прибежала за угощением. Цибиков порылся в карманах и, виновато улыбнувшись, сказал:

— Совсем забыл, что уже переоделся. Мы утром познакомились. У меня, знаете ли, в кармане джинсовой куртки горсть кедровых орехов завалялась. Я решил пощелкать, и тут она объявилась. Пришлось поделиться.

И он сказал что-то белке на непонятном Павлову языке. Может, на бурятском. Белка, немного посидев у него на плече, снова запрыгнула на дерево, побегала, а потом очень точно, почти прямо в руки, бросила Цибикову кедровую шишку — может даже из своего неприкосновенного запаса. Цибиков белку поблагодарил, но уже по-русски, сказав ей, что за ним остался долг, который он ей обязательно возместит.

………………………………………………………………………………………………………

В Аэропорту "Толмачево" было немноголюдно и тихо. Цибиков прошел регистрацию, сдал багаж, купил в киоске свежий номер газеты "Советский спорт" и присел на скамейку. И тут он затылком почувствовал на себе чей-то взгляд. Быстро обернулся, посмотрел по сторонам. Вроде никого. Он углубился в чтение статьи бывшего тренера сборной СССР по хоккею с шайбой, и снова почувствовал на себе чей-то тяжелый и угрюмый взгляд. Но оборачиваться он уже не стал, а, оставив газету на скамейке, поднялся и направился к стойке билетного контроля. Объявляли посадку на рейс "Новосибирск-Улан-Удэ-Владивосток".

Лишь у трапа самолета Цибиков, внимательно разглядев пассажиров, вычислил того, чей взгляд он на себе испытал. И даже его узнал, хотя прошло уже больше пяти лет с тех пор, как он видел этого человека в последний раз. Вне всякого сомнения, это был Макс — его спарринг-партнер на тренировках по рукопашному бою: рост — 195 см, вес — 120 кг, но с хорошей реакцией. Настоящей фамилии и звания его он не знал. Так положено. Они общались и вне стен спортивного зала: на курсах английского языка и в читальном зале библиотеки учебного центра в Ясенево.

Хотя у чекистов не принято распространяться по поводу их специализации, Цибиков догадывался, что Макс входит в состав группы так называемых "чистильщиков", которые под видом бытовых преступлений, дорожных происшествий и иных латентных вариантов (то есть версии естественной смерти) устраняют перевербованных агентов, проштрафившихся резидентов и тому подобное.

— Почему же Макс к нему не подошел и не поздоровался, а разглядывал издали? — размышлял Цибиков. — Вот и сейчас он стоит за моей спиной, не окликает, а как будто нарочно дает ему понять, что их общение нежелательно…

Прокачав возможные варианты этой неожиданной встречи в качестве случайного совпадения маршрута путешествия, Цибиков перешел к анализу ситуации, с точки зрения целесообразности события в совокупности обстоятельств единства места и времени. Чтобы проверить свою догадку Цибиков решил, улучшив момент, повернуться, но так быстро, чтобы Макс не успел отвести от него свой взгляд. Получилось. Макс мгновенно попал под влияние гипноза, и теперь Цибикову осталось только потребовать от него ответ на вопрос: зачем он здесь?

Цибиков, не спеша, приставил себе к правому виску воображаемый пистолет. Макс утвердительно кивнул головой. Цибиков ткнул себя указательным пальцем в грудь. Макс снова утвердительно кивнул головой, хотя по выражению его лица чувствовалось, как нелегко ему это дается. Цибиков отвернулся и в порядке живой очереди поднялся по трапу на борт ТУ-154.

Когда Цибиков занял свое место в середине салона, проходивший мимо него в носовую часть самолета Макс, нагнувшись, шепнул ему в ухо всего лишь одно слово: "Мухар харгы". В переводе с бурятского на русский это слово, означающее "тупик", "конец дороги", было созвучно названию аэропорта Улан-Удэ "Мухино".

И Цибиков сразу все понял: настоящий киллер ожидает его в аэропорту Улан-Удэ, а Макс летит туда для подстраховки. И, возможно, для последующего устранения киллера.

— Ну, это мы еще посмотрим: кто кого? — подумал он, и все-таки загрустил. Если к участию в операции по его устранению на подстраховку направили Макса, то насколько же должен быть профессионально подготовлен ее непосредственный исполнитель?

Так или иначе, слово, сказанное его бывшим спарринг-партнером, давало ему шанс спасти свою жизнь: долететь бортом, на который он совершил посадку, до Владивостока, а затем попытаться уйти в тайгу, затаиться и дождаться предсказанных Сидоровым событий августа 1991 года.

Цибиков достал из кармана пиджака кедровую шишку, которую ему сбросила белка Мрыся, помял ее в ладони, нагнулся и прошептал в нее, как в воображаемый микрофон:

— Человек-хан (2), спусти мне, когда понадобится, огниво и нож.

Примечания к главе 3-й:

(1) Следует заметить, что несчастный Сидоров был не единственный, кто предсказывал распад СССР и крах коммунистического режима. Например, отец Наум, архимандрит Троице-Сергиевой лавры, предсказал развал СССР за 10 лет до этого события. Это произошло в 1979 году. К батюшке приехала из Парижа пара, Александр и Наталия, русские по происхождению, православные и интеллигентные люди: они просили у отца Наума благословение на брак. На прощание они спросили у него, когда им еще можно приехать.

— Приезжайте, когда Россия будет как при Иване Грозном. Без Прибалтики, Азии, Кавказа и Крыма. Безо всего.

Они недоумевали: как это понять? Батюшка руками показал ограниченное пространство и пояснил: