— Ты? — раздался в трубке тихий женский голос.
— Да, — подтвердил я, а сам мысленно перестраиваюсь и сосредоточиваюсь.
— Что все это значит? — повышая голос, спросила женщина.
— Что именно?
— Ты еще спрашиваешь, — чувствовалось, что она сдерживает слезы. — Ты еще спрашиваешь!
Я решил, что лучше помалкивать.
— Ты же обещал! Ты же говорил, что больше этого не будет! — женщина разрыдалась.
— Нельзя ли поспокойнее?
Женщина взорвалась:
— Поспокойнее?! Какой же ты подлец! Подлец! Подлец!.. Ненавижу!!.
И бросила трубку. Я стоял, как оплеванный. Да… с этим делом нужно кончать и как можно быстрее.
Около одиннадцати я был на установке. Обычно на работу я ездил троллейбусом кружным путем через центр города, более короткий путь на двадцать первом автобусе в утренние часы был труднодоступен, но сейчас основной наплыв пассажиров сошел, и я свободно поехал по этому основному маршруту Второй продольной магистрали.
Вот и кинотеатр «Родина», рядом наше новое светло-желтое восьмиэтажное здание, стеклянные двери вестибюля, мигающие огоньки лифтов.
Поднимаясь на седьмой этаж и снова сосредотачиваюсь, как при разговоре по телефону. Щелкают контакты, открываются двери кабины, выхожу.
Прямо на меня с доски объявлений глядит мой увеличенный портрет в траурной рамке. Фотокарточку, вероятно, откопали в сейфе местного комитета: на ней я еще совсем молод и очень серьезен (как и подобает покойнику).
Главного инженера нет, директора — тоже. Глянул на часы: скоро перерыв. Зашел в кабинет гипов и главных специалистов, поздоровался с теми, кто был в помещении, с которыми я столько лет сидел рядом. Меня, очевидно, приняли за заказчика, предложили стул — мой стул за моим столом. Я молчал, и меня никто не спрашивал, по какому я вопросу, каждый был занят своим делом. Меня это устраивало.
В обеденный перерыв все, кроме двух специалистов, разошлись кто куда. Те двое, развернув свертки с бутербродами, сели играть в шахматы.
Мой стол в дальнем углу кабинета у окна. Воспользовавшись тем, что в мою сторону не смотрят, я осторожно открыл ящик стола и вытащил блокнот в зеленой суперобложке. В нем были записи, которые не предназначались для посторонних и, кроме того, лежали шестьдесят рублей командировочных. В карманах Хозяина моего тела я обнаружил около двухсот рублей, но они почти все ушли на мои похороны, так что эти шестьдесят мне просто были необходимы на первый случай. Интересная ситуация, не правда ли? — ворую сам у себя.
После перерыва появился главный инженер. Дождавшись, когда он оказался в кабинете один, я открыл дверь и, спросив разрешения, вошел. Главный инженер сидел спиною к зашторенному окну и изнывал от жары.
— Здравствуйте, — приветствовал я его, едва не забыв добавить «те»; у нас в конторе так называемая «старая гвардия» обращались друг к другу на «ты».
— Здравствуйте, садитесь.
Я сел за приставной стол боком к главному инженеру.
— Откуда? — спросил он, и я понял, что он тоже принял меня за посланца из какого-либо хозяйства.
— Я не заказчик, — ответил я. — Я насчет работы…
Выражение лица его изменилось.
— На что претендуете? — уже суше спросил главный инженер, закуривая «Родопи».
— На главного инженера проекта.
Он выпустил в потолок широкую струю дыма.
— Мы не давали в бюро по трудоустройству заявку на вакантную должность гипа.
— Но ведь он вам только сейчас стал нужен.
— Сейчас?.. — главный инженер помедлил. — Вам известно?
Я понял, о чем он спрашивает.
— Да, — я еле сдержал улыбку, — покойный был мне знаком.
Пауза, означающая что-то вроде минуты молчания.
— Ну что ж, — первым заговорил главный инженер, — в таком случае я вас слушаю.
Я выложил ему свою легенду, которую отработал сегодня ночью:
— На проектной работе восемнадцать лет, последние пять был главным инженером проекта… В основном приходилось иметь дело с объектами сельского хозяйства: животноводческие фермы, мастерские, зерносклады, хранилища, котельные…
Я перечислил ему все то, чем в действительности занимался в проектной конторе.
— …в связи с семейными обстоятельствами пришлось переехать в ваш город.
Мой рассказ его заинтересовал. Еще бы! — я подходил по всем статьям.
— А как у вас там обстояло дело со сбором исходных данных? — задал он вопрос на так называемую вечную тему.
Я хотел было ответить так, как оно обстояло на самом деле, но передумал и процитировал близко инструкцию, то есть дал понять, что в этом плане у «нас» было значительно лучше. И главный инженер на это клюнул, хотя обычно его трудно было провести на мякине. Вероятно подействовало мое «заморское» происхождение.
— Когда вы сможете приступить к работе? — спросил он, и здесь я перестарался…
— Да хоть завтра! — возликовал я от такого поворота дела и уж совсем ни к чему добавил: — Ведь мне необходимо ехать в Старую Полтавку оформлять задание на проектирование по телятнику в колхозе «Красная заря», командировка вон там у вас на подписи под газетой…
И осекся. Командировочное удостоверение действительно лежало у него на столе, но я не должен был знать об этом! Тем более тем фамилия не та, что теперь у меня.
— Откуда? — только и смог спросить озадаченный моим ясновидением главный инженер.
Я растерялся и сразу не мог сообразить, что ответить. И надо же так опростоволоситься! Я начал бормотать что-то невразумительное, что, мол, был разговор об этом с покойным и что, мол, я в курсе дела, но мое замешательство не ускользнуло от внимания главного инженера, он почувствовал что-то неладное и, по-видимому, решил немного притормозить.
— Знаете, — сказал он, раздавливая окурок в пепельнице, стоящей на журнальном столике сбоку его (для этого ему пришлось наклониться, отчего рубашка, туго обтягивающая его упитанное тело, разошлась меж пуговиц на животе), — сейчас директора нет… Он будет к концу дня. Сами понимаете (улыбка в мою сторону) — приказы подписывает он, но я в принципе не против (энергичный жест рукой), так ему и доложу… Я запишу вам его телефон (вытаскивает из коробки письменного прибора листок бумаги, зачем-то откусывает уголок — старая его привычка — и пишет), а вы позвоните часов в пять…
Отлично зная своего главного инженера, я понял, что он действительно будет только «в принципе» не против при разговоре с директором, но повернет дело так, чтобы в дальнейшем, если окажется, что я не тот для них человек, инициатива моего приема исходила бы не от него. Но оказалось, что я еще плохо изучил своего главного инженера. Когда в пять часов я позвонил директору, у того, очевидно, уже была заготовлена фраза:
— Знаете что, товарищ, я советую вам обратиться в цирк: клоуны нам не нужны.
Итак, как любил говорить мой хороший знакомый: цирк уехал, а клоуны остались.
«Начнем с начала, начнем с нуля»… Нечего расстраиваться в связи с первым «проколом». Это даже хорошо, что нам так плохо. Кто это сказал? не помню, поэтому и не беру в кавычки.
Звонок в дверь. Кто там еще? Открываю — женщина.
— Вам телеграмма, распишитесь.
Расписываюсь ее шариковой ручкой, прислонив листок к дверной коробке, закрываю дверь, выхожу в светлую часть коридора, читаю: «Приезжаю 13 вагон 9 мама».
Так… Значит еще и мама. А там, может быть, еще и братья, шурины, свояки… внучатые племянники, папуасы Новой Гвинеи? Спокойно! Тринадцатое — это завтра, это еще далеко, и время еще есть, чтобы подумать. А сейчас?.. Судя по тому, как робко виляет хвостом, глядя на меня щенок, на ближайшие двадцать минут мне ясно, что делать.
Я вывел Рема во двор на пустырь, и он энергично стал метить свою территорию. Его, очевидно, приучили далеко не убегать от хозяина, и он, поминутно оглядываясь на меня, старался не превысить запретное расстояние. Я медленно шел вдоль квартального проезда, он тоже мельтешил лапами в ту же сторону, не выбегая из круга определенного радиуса, в центре которого был я.
