— Твой дядя Грей любит тебя, Квентин. И он знает, что ты не можешь вспомнить. Твой папа любил тебя больше всего на свете. Почему бы он стал относиться к тебе иначе, чем дядя Грей? Ведь они были настоящие друзья, а друзья думают одинаково. Твой папа не мог тебя возненавидеть, даже перестать любить. Я рассказывала тебе, как все было. Он спасал тебя. Он крикнул, чтобы ты убегал, а я была рядом, чтобы помочь тебе.

Квентин нахмурился, обдумывая ее слова.

— Все-таки я хочу все вспомнить, — заявил он.

— Настанет день, и это случится.

— Правда, Деб?

— Правда.

Его маленькое личико вдруг стало злобным.

— Очень хорошо. Тогда мы поймаем того, кто застрелил папу, и повесим его.

Он ушел из комнаты, а она смотрела ему вслед с тяжелым чувством в душе. Схватить убийцу лорда Баррингтона для нее было гораздо менее важным, чем сохранить Квентину жизнь.

Переодевшись в один из новых нарядов, Дебора появилась в кабинете, где ее ожидал Грей.

— Я хотела бы знать, что все это означает? — Она провела рукой, коснувшись нового зеленого платья.

Грей отложил газету, которую до этого читал, и довольно холодно взглянул на Дебору.

— Садитесь, Дебора. Есть несколько вопросов, которые мы должны обсудить наедине.

К смене интонаций голоса и его манеры поведения она уже достаточно привыкла, поэтому молча заняла место на стуле, вежливо, но настойчиво предложенном ей, и приготовилась слушать его сентенции.

— Я уже говорил вчера, что вы будете гостьей в моем доме. Поэтому вы должны быть одеты соответственно. Иначе возникнут нежелательные пересуды и недоразумения. Или, еще хуже, подозрения. Если вас беспокоит то, что теперь вы у меня в долгу, считайте, что это часть жалованья, положенного вам за заботы о Квентине в последние несколько месяцев. Черт побери, девчонка!

Криком он заткнул ей рот еще до того, как она собиралась что-то возразить.

— Я снабжаю ливреями моих слуг, и это, поверь, недешево мне обходится. Тебе же я должен гораздо больше. Ты опекунша Квентина и гостья моей матери. Я не хочу, чтобы тебя принимали за бедную родственницу. Это плохо отразится на репутации нашей семьи.

«Приютского оборвыша». Неужели он думает, что ей доставит удовольствие быть одетой в старомодный провинциальный наряд? Как и всем девушкам, ей хотелось иметь хорошую одежду. У нее не было ни возможностей, ни средств одеться по своему вкусу. Она хотела быть красиво одетой для собственного удовольствия, а не ради того, чтобы привлекать к себе внимание или тешить чье-то тщеславие.

В ее глазах читалось неприятие всех его разглагольствований, но сейчас она была не в настроении ввязываться в словесную битву. По сравнению с тревогой за Квентина ее собственные обиды казались сущим пустяком.

— Что вы желаете со мной обсуждать? — спросила она.

Грей был так удивлен ее мгновенной капитуляцией, что не сразу прервал молчание.

— Я взял на себя смелость нанять для вас горничную. По крайней мере на время нашего путешествия до Лондона. Там же, у матери, найдется достаточно горничных, чтобы обслуживать вас. А эта девушка может вернуться обратно в Уэлс.

Она знала, что с ее стороны это простое упрямство и желание противоречить, но остановить себя уже не могла.

— Мне не нужна горничная. И я не нуждаюсь в сопровождающей даме. Я уже вышла из этого возраста.

— Сколько тебе лет, Дебора?

— Почти двадцать два.

— А я на десять лет старше тебя, поэтому присутствие особы женского пола необходимо. Я забочусь не столько о твоей репутации, сколько о своей. Если бы я оказался настолько глуп, что скомпрометировал тебя, результат был бы ужасен. Женитьба, Дебора, для заглаживания греховной связи — что может быть в жизни омерзительнее.

Когда она усмехнулась, его глаза гневно сузились.

— Разрешите мне внести покой в вашу душу, милорд. Ни вы, ни все соединенные вместе армии всех королей не смогут загнать меня силой в эту смертельную западню.

— Я как-то раз использовал подобные слова…

Она преувеличенно громко вздохнула.

— Наконец-то мы хоть в чем-то согласились. Откинувшись в кресле и сцепив руки на затылке, Грей заявил:

— Вы смените свой образ мыслей, когда повстречаете подходящего человека.

Его типично мужская самоуверенность подстегивала ее желание выложить как на духу все свои принципы, она приготовилась уж было открыть рот, но тут же передумала. Ей не хотелось, чтобы его острый ум занялся бы разгадыванием головоломки ее жизни.

— Вы сказали, что у нас есть проблемы, которые надо обсудить, — напомнила она ему. — Если об этих проблемах пойдет речь, я лучше покину вас, милорд, чтобы проститься с Моффатами перед дорогой.

— Нет, это не все! Через несколько минут сюда явятся Ник и Харт, и я надеюсь, что вы будете обращаться с ними с должным уважением. Вы выкинете из памяти все события последних дней. Вы поняли, что я требую от вас, Дебора?

— Вы хотите невозможного. Я никогда не забуду эти дни.

— Тогда я требую от вас на время превратиться в актрису. Вы будете вести себя так, будто ничего не случилось. Я не хочу, чтобы Ник и Харт догадались, что вы действуете по моей указке. Ни жестом, ни намеком вы не должны выдать меня.

Она смотрела на него, ничего не понимая. Последний раз она видела Ника и Харта, когда Грей уносил ее на руках с крыши. У Моффатов было слишком тесно, поэтому они поселились в «Королевском панцире» и редко появлялись в доме. Обычно она в это время была уже в постели или еще не вставала к завтраку. Ей казалось, что они избегают ее. Или им приказано ее избегать. Разгадка всего лежала на поверхности. Эта мысль осенила ее внезапно. Они боялись встретиться с ней, пока ее ярость против них не поутихнет.

— Ты дьявол! — закричала она, вдруг догадавшись обо всем. — Ник и Харт просто марионетки в твоих руках. Ты дергал их за ниточки, и они корчили рожи. Ник спровоцировал меня на побег. Сначала и до конца это был фарс. Ник никогда не был моим сообщником!

— А я думал, ты давно об этом догадалась.

— Боже! Что за омерзительная шайка? И подобной же подлости мне придется ждать от твоей мамаши и сестричек по прибытии в Лондон? Всех вас, Грейсонов, крестили, вероятно, в котле с адской смолой.

Грей, выслушивая оскорбления, старался сдержать вскипающий в груди гнев.

— Ты можешь называть меня как угодно, но о моей матери и сестрах должна отзываться с уважением.

— Только у ведьмы может родиться дьявол. Такой, как ты.

Она хотела выбежать из комнаты, но Грей не позволил ей это сделать. Он буквально скрутил ее в своих могучих руках, заставив посмотреть ему прямо в глаза.

— Ты дала слово, Дебора, слушаться меня во всем. Если ты желаешь нарушить наше соглашение, скажи мне это сейчас. Я не желаю привозить в свою семью дурно воспитанную взбалмошную девицу, чтобы она перевернула там весь дом. Подумай, Дебора, прежде чем мне ответить. Квентина ты не увидишь больше никогда. Я этого не допущу.

— Даже ты не имеешь права быть таким жестоким!

— Что ж, испытай на себе, каков я.

Снизу послышались голоса, потом шаги по лестнице, дверь распахнулась. На пороге появился Ник с благодушной улыбкой на лице.

— Вы готовы к отъезду? — поинтересовался он.

— Дебора, — окликнул девушку Грей так громко, словно она была глухая. В этом крике было все — и грозное предупреждение, и даже, неожиданно, какая-то мольба.

Она сделала глубокий реверанс.

— Джентльмены! Я не имела раньше возможности поблагодарить вас за ваше гостеприимство и хорошее отношение.

Смысл ее фразы был достаточно прозрачен, поэтому более опытный и знающий причудливые изгибы женского характера Харт предпочел пока держаться в тылу. Она одарила сладкой улыбкой каждого из мужчин в отдельности.

— Невозможно словами выразить мои чувства. Могу сказать только, что наступит день, когда я отблагодарю вас всех в полной мере. Это я вам обещаю твердо.

Не без восхищения Ник проследил, с каким изяществом она удалилась из кабинета. Харт с шумом выдохнул воздух, Грей с силой сжал спинку кресла.