— Так-то лучше, — сказал он. — Девочки так небрежно обращаются с дверцами. Не вывали в грязь какую-нибудь красотку на обратном пути. До свидания, Дженкис, и пусть вам сопутствует удача!

Это пожелание, как догадалась Дебора, предназначалось ей. Тяжелый запах дешевых духов внутри экипажа напомнил ей отвратительный аромат, которым пропиталась кожа Грея в публичном доме. И это успокаивающе подействовало на ее нервы. Чем больше он становился ей противен, тем спокойнее было у нее душе. Стуча зубами от озноба, она плотно завернулась в плащ и забилась в самый темный уголок кареты.

Это было, наверное, самое длинное путешествие в ее жизни. Не потому, что Уэлс располагался на большом расстоянии от коттеджа, а потому что кучер вел свой экипаж черепашьим шагом, опасаясь, как она предполагала, повредить дорогостоящих лошадей своего хозяина в такую мерзкую погоду.

В любой момент она ожидала услышать грохот копыт приближающейся погони. Но, кроме завывания ветра и грубоватой беседы возницы с кучером другого экипажа, обсуждающего амурные похождения своего хозяина, ничто не нарушало ее мирного путешествия. Из разговора двух возниц, сопровождаемого похотливыми смешками, Дебора узнала, что красавец лорд имеет легион любовниц и что ее принимают за одну из них. Такая новость не прибавила ей хорошего настроения.

К тому времени, как они добрались до Уэлса, ее нервы были напряжены до предела. Она не могла поверить в свою удачу — слишком легко все произошло. Конечно, за это надо было отдать должное Нику. Без его вмешательства она бы никогда не продвинулась так далеко в успешном осуществлении своих планов. Это он продумал и организовал ее бегство, убедив лорда Кендала посетить веселое заведение с дурной репутацией, привести на ферму девиц и отправить пустой экипаж обратно в Уэлс. Даже сейчас он как бы оберегает ее, отвлекая Кендала и Харта шутками и участвуя в развлечении с девицами. Настанет день, если Господь этого пожелает, когда она сможет отблагодарить Ника за все, что он сделал для нее. А заодно и «отблагодарить» его братца…

Правда, она надеялась никогда больше не увидеться с лордом Кендалом. Это должно было бы ее радовать. Но странно. Вместо этого она чувствовала какую-то тоску в груди. Вот уж не думала она, что будет испытывать к нему хоть какие-то чувства, кроме жгучей ненависти. Он обманул ее доверие, издевался над ней, оскорблял, похитил ее. Разумная женщина должна была бы возненавидеть его со всей страстью. Разумная женщина должна была бы думать только о том, как вскипятить смолу и сварить его в котле живьем в отместку за все его жестокости. Если уж о чем-то и жалеть, то только об исчезновении из ее жизни очаровательного мистера Грея, который на самом деле был призраком, порожденным ее собственным воображением.

Дебора приготовилась покинуть карету, как только экипаж развернулся и покатил по мощенному булыжником двору «Королевского панциря». Напрягая слух и стараясь, чтобы сердце ее билось как можно тише, она осторожно обхватила пальцами ручку дверцы кареты. В момент когда экипаж остановился, она тихонько приоткрыла дверцу и выпрыгнула наружу.

Конюхи суетились во дворе таверны, но они были заняты лошадьми и не обратили на нее ни малейшего внимания. Она проскользнула мимо них, не заслужив от этих озабоченных мужчин даже мимолетного взгляда. Кучер лорда Кендала еще только спускался со своего облучка и, даже если бы он заметил ее, ему не пришло бы в голову, что она была пассажиркой его кареты. Любой мог принять ее за какую-нибудь служанку, посланную с поручением к постояльцу в гостинице. На ней не было ни перчаток, ни шляпки. Ее туфли были растоптаны, а платье, чуть прикрытое развевающимся плащом, было мятым и носило следы ее утренней грязной работы. Дебора выглядела горничной самого дешевого разряда или уборщицей. Чтобы сыграть такую роль, ее Наряд идеально подходил для этого. Леди, не сопровождаемая кавалерами или служанками, Всегда привлечет к себе внимание, а работающая Женщина может куда угодно ходить одна.

Ее удивило, что общий зал таверны был битком набит посетителями. Уэлс был маленьким городком, почти деревней. А сельские жители обычно рано ложатся спать.

С низко опущенной головой она миновала коридор, пересекла общую залу и вышла к передним дверям. Здесь Дебора чуть замедлила шаг и внимательно огляделась. Убедившись, что никто не следит за ней, она толкнула створку главных ворот и вышла на Хай-стрит.

Там было темно, гораздо темнее, чем обычно бывает в такой вечер. Она поглядела вверх, но луна и звезды были плотно затянуты дождевыми облаками. Единственный свет, который помогал ей продвигаться по улице, исходил от фонарей, висящих на каждом доме или служебном строении. Плотнее закутавшись от пронизывающего ветра, она направила свои шаги в сторону рыночной площади. Не доходя до нее, Дебора свернула налево, на одну из узких улиц, потом проделала еще несколько петель по лабиринту переулков. Здесь в основном были двух — или трехэтажные строения, выходящие окнами на кафедральную площадь. Навстречу ей попадались прохожие, редкие экипажи и даже одинокие всадники. Но все явно торопились под крыши своих домов, спасаясь от усиливающегося дождя, и никто не бросил на нее ни одного любопытного взгляда.

Когда Дебора достигла лавки торговца мануфактурой, ее шаги замедлились. Она посмотрела вверх, как будто изучая вывеску. В одном из окон виднелось тусклое пятно от зажженной свечи. Дебора не могла оторвать от него глаз. Чувство, охватившее ее, было настолько сильно, что она боялась упасть в обморок. Она не должна была находиться здесь. Она не должна подвергать Квентина такой опасности. Но, оставшись совсем без денег и без друзей, она не знала, куда ей идти.

Двигаясь уже с меньшей осторожностью, она проделала по соседним улочкам еще несколько кругов и подошла уже теперь с задней стороны дома. Света здесь совсем не было, и она тихо вскрикнула, провалившись в глубокую лужу. Отсчитав четвертую калитку от угла, она остановилась, присела, ощупывая кирпичи в стене, пока наконец не нашла то, что искала. Под слабо закрепленным камнем она обнаружила ключ к задним воротам мануфактурной лавки. Ее дыхание становилось все более учащенным, а пальцы все сильнее дрожали, когда она проникла в сад и заперла калитку за собой. С задней стороны лавки не было каменной лестницы, ведущей на верхние этажи. Ей пришлось поднять садовую лестницу, что было довольно трудной задачей. Дебора взобралась на несколько ступенек. В некоторых окнах по соседству виднелся свет, но все вокруг было спокойно, как и должно было быть. Даже бродячие коты попрятались с улицы в эту сырую ночь. Она поднялась на деревянный балкон.

Краем своего плаща Дебора вытерла пот и Дождевую влагу с лица. Глубоко вздохнув, она тихонько постучала в крепкую дубовую дверь, которая преграждала ей путь. Прошло несколько мгновений, и Дебора повторила свой стук. На этот раз она стучала громче. Когда дверь с легким скрипом приоткрылась, Дебора быстро проникла в дом и тут же закрыла дверь за собой.

— Дебора, что привело тебя в такое позднее время?

Миссис Нэн Моффат было где-то около шестидесяти. Ее карие и обычно веселые глаза, поблескивающие как пуговицы, на этот раз были полны тревоги.

Дебора знала, что вид ее внушает страх. Она была похожа на дикарку с мокрыми, облепившими голову волосами, в испачканном грязью платье, но у нее не было ни настроения, ни времени вдаваться в долгие объяснения. Поговорить обо всем можно будет потом. Она должна немедленно увидеть Квентина, должна убедиться, что он жив и здоров.

— Квентин у себя? — спросила она с надеждой.

Нэн Моффат кивнула.

— Разреши мне побыть с ним наедине несколько минут, хорошо? Потом я спущусь, и мы поговорим обо всем. Что ты так смотришь на меня? Все в порядке. Я просто хочу повидать его.

Миссис Моффат сначала не выказала большого энтузиазма, но потом ее полное гладкое лицо смягчилось.

— Я пока поставлю на огонь чайник и скажу Джону, что ты здесь.

— Нэн! Кто там? С кем ты там разговариваешь? — раздался мужской голос из спальни.