-- И Гондурас?
-- Нет, на Гондурас и Белиз претендует Мексика. Там жили тольтеки или ольмеки, родственные индейцам майя, по-моему, или что-то в этом роде.
-- А в Гондурасе капитализм, есть банки и деньги свободно ходят? Страна свободного мира?
-- Да, конечно.
-- Фу-ты, слава богу! -- перекрестился Вольдемар.
-- Вы, наверное, из имперской России? -- спросила стюардесса с сочувствием и даже с жалостью.
-- Да! -- гордо вскинул голову Вольдемар. -- Я не русский, а россиянин. Ненавижу коммунизм! А в Гаване ведь коммунисты?
Стюардесса мило улыбнулась. Их было всего пять, несчастных девушек, на пять сотен пассажиров. Девять часов на ногах, разнести три раза подносы по креслам и снова собрать, утихомирить раскапризничавшегося младенца и при этом сохранить безупречную чистоту униформу без единого пятнышка. Макияж плыл под капельками пота, в глазах тревога и усталость, но улыбка безукоризненная, как на рекламе "Русолёта". Не вспылишь, даже когда какой-то российский неуч недоумевает, что за государство такое -- Боливарианская Республика. Престиж русских авиалиний прежде всего!
* * *
К трапу приземлившегося самолёта со всех ног нёсся усатый мачо в сомбреро, причём ничуть не запыхавшись:
-- Оля, амиго Вольдемар! "Ориндж-кард"?
Он с жаром пожал потными лапищами вялую ладошку путешественника.
-- Вы представитель консульства Америки в Гондурасе?
Толстяк вместо ответа похлопал Вольдемара по пиджаку. Извлёк билет и все документы, рассовал их по своим карманам. Потому подхватил под мышку чемодан Вольдемара, другой рукой потянул его за собой:
-- Си, си Ондурас, Америка Латина! Темпо, амиго! Номе да темпо. Дате приса!
Они с бешеной скоростью помчались в сторону от бетонки в сторону грунтовой взлётно-посадочной полосы, где стоял сельхозсамолётик, какие опрыскивают химикатами поля от вредителей.
* * *
Летели над горами и джунглями очень низко. На восходящих потоках самолётик взмывал ввысь, на нисходяших падал в воздушные ямы. Когда Вольдемара начало выворачивать наизнанку, пилот передал ему гигиенический пакет, который к концу полёта почти до краёв наполнился рвотой.
Часа через три тихоходный самолётик сел на убранное кукурузное поле. Усатый толстяк в том же бешеном темпе подхватил чемодан Вольдемара, а его самого потянул за руку к белёному домику, крытому банановыми листьями, у ручья, где голые индейцы обоего пола цедили мелкую рыбёшку какими-то приспособлениями, похожими на черпаки из лыка.
В конторе сидел седовласый гринго в белом костюме. Он молча кивнул в ответ на приветствие пилота и сгрёб, не глядя, документы Вольдемара в сейф. Указал на него пальцем измождённому старику в соломенном сомбреро и холщовых штанах по колено. Когда Вольдемар со стариком уже вышли из халупы, самолётик уже взмыл в небо.
-- Пошли, что ли, паря, -- сказал старик.
-- Ты русский?
-- Нет, я россиянин из Москвы. Русские тут работают агрономами, инженерами, врачами и учителями, а россияне вкалывают пеонами на плантациях. Деньги при себе есть?
Вольдемар будто не расслышал вопроса.
-- Видишь, к нам бегут местные пеоны? Они тебя разденут до... до без трусов. И оберут до копейки.
-- По какому праву?
-- Местная традиция. Тут европейская одежда уходит за бешеные деньги на торгах. Отдавай мне деньги на хранение.
-- Я лучше в рот запихаю.
-- И часы?
-- Да хоть будильник!
Налетела толпа местных оборванцев, и Вольдемар вмиг остался в чём мать родила. Даже часы вырвали из сомкнутых зубов. До долларов грязные пальцы мародёров не добрались.
* * *
Старик привёл его в длинный барак со стенами из лианового плетня и крышей из почерневших банановых листьев. Дверей и окон не было, только проёмы. Внутри в гамаках спали люди.
-- У нас сейчас сиеста -- тихий час с полудня до трёх в самый солнцепёк. Вот тебе свободный гамак рядом со мной. Выбирай одёжку из левой кучи тряпья. В правой -- нестиранное с покойников.
-- А как бы мне в туалет?
-- Отхожее место у нас везде, хоть за бараком. Смотри не вляпайся босыми ногами. Тут дерьмо повсюду. В правый конец барака не ходи -- там инфицированные.
-- Чем?
-- Разными болячками, но в основном кишечными инфекциями. С них там прямо так и льёт через гамак на пол.
-- Ты врач?
-- Нет, медик-исследователь. В Российской империи специализировался по старческому раку. Здесь такого заболевания нет.
-- А как ты сюда попал, дед?
-- Американской свободы захотелось, как и тебе.
-- Тоже бежал из Русской державы?
-- Нет, я родился и вырос в императорской России. Мне обещали работу в исследовательской лаборатории, а кинули сюда. Ложись спать, а то в три поднимут на работу.
-- Кто меня привёз сюда на самолёте?
-- Хедхантер, ну, охотник за головами.
-- Эти дикари до сих пор из человеческих голов делают миниатюрные тсантсы для туристов?
-- Не будь идиотом. Это представитель кадрового агентства. Поставщик рабов.
-- Мне же обещали дипломатическую карьеру!
-- Мало кто кому обещает. Каждый президент что-то обещает своей стране перед выборами. Это игра у нас такая в обещалки.
-- У меня "ориндж-кард"! Я претендент на вид на жительство в США!
-- У меня тоже. Тебя отпустят в Штаты только через десять лет.
-- Я ещё молодой. Успею отработать эту оранжевую барщину.
-- Если доживёшь. В нашей партии сюда привезли восемь человек. Через три года в живых остался я один. Так что не зарекайся.
-- Я буду протестовать! Я подниму общественность, прессу!
-- Тут нет газет и электричества, а значит мобильной связи и интернета. Спи, набирайся сил, а то после работы не получишь пайку мамалыги и две тортильи-лепёшки из мятой чёрной фасоли. По воскресеньям дают распаренный рис и горсточку изюма. Иногда банан. Вот и всё. В лесу из плодов ничего не ешь, а то и трёх лет, как я, не протянешь
* * *
