Появление литературы в жизни народа решительно меняет его историческое и нравственное самосознание.

Первые исторические произведения позволяют народу осознать себя в историческом процессе, задуматься над своей ролью в мировой истории, понять корни событий современности и свою ответственность перед будущим.

Первые нравственные сочинения, сочинения общественно-политические, уточняют социальные нормы поведения, позволяют шире распространять идеи ответственности каждого за судьбу народа и страны, воспитывают патриотизм и одновременно уважение к другим народам.

Законен вопрос: могла ли роль литературы быть столь значительной при крайней нераспространенности самой грамотности? Ответ на этот вопрос не может быть однозначен и прост.

Во-первых, число грамотного населения во всех слоях общества в XI-XVII вв. вовсе не было столь малым, как это представлялось в XIX в.

Открытие берестяных грамот отчетливо продемонстрировало наличие грамотных крестьян, грамотных ремесленников, не говоря уже о грамотных купцах и боярах. Что духовенство было в основном грамотным, сомневаться не приходится. Степень грамотности населения зависит от уровня его благосостояния. Рост закрепощения крестьян вел к падению грамотности. Поэтому в XVI в. число грамотных могло быть меньше, чем в XIV и XV вв. На эту возможность указывают многие признаки. Во-вторых, влияние литературы сказывалось не только в грамотных слоях населения. Было распространено чтение вслух. На это указывают и некоторые монастырские обычаи, и самый текст древнерусских произведений, рассчитанный на устное воспроизведение. Если учесть, что наиболее грамотные люди обладали и наибольшим общественным авторитетом, то ясно, что влияние литературы на общественную жизнь народа было далеко не малым. Множество фактов, крупных и мелких, подтверждает это влияние. Вот почему князья и цари сами берутся за перо или поддерживают книжников, летописцев, переписчиков, побуждают к написанию произведений и их распространению. Вспомним Ярослава Мудрого, Владимира Мономаха и его сына Мстислава Великого, Ивана Грозного или царя Алексея Михайловича.

Литература стала частью русской истории — и частью чрезвычайно важной.

Какое же значение имеет древняя литература для нас? Понятно, что мы должны учитывать ее роль в прошлом, но зачем нам ее изучать сейчас? Актуальна ли литература Древней Руси?

Да, актуальна — и еще как! Памятники культуры и истории, охране которых уделяют сейчас такое внимание наша Партия и Правительство, будут молчать без памятников письменности, и прежде всего без памятников литературы, которая в Древней Руси была в основном и исторической, и нравственно-учительной, а в совокупности этих двух основных тенденций древнерусской литературы — высоко патриотической.

Время «симметрично», а особенно время истории. Забота о прошлом — это забота о будущем. Мы храним прошлое для будущего. Мы способны далеко заглянуть в будущее, если только умеем глядеть в прошлое. Любой современный опыт есть одновременно и опыт истории. Чем яснее мы видим прошлое, тем четче прозреваем будущее.

Корни современности глубоко уходят в родную почву. Наша современность огромна, и она требует поэтому особой заботы о корнях нашей культуры. Нравственное сознание людей требует нравственной же оседлости, мы должны знать нашу историю, прошлое нашей культуры, чтобы осознавать связи между людьми своего народа, между различными народами, чувствовать свою «укорененность» в своей Родине, не быть травой без корней — перекати-поле.

И наконец, самое главное. Чтобы понять богатство идей современной литературы, великой гуманистической русской литературы XIX и XX вв., ее высокие идеалы и высокое мастерство, знание древнерусской литературы совершенно необходимо. Богатство русского языка — итог почти тысячелетнего развития русской литературы.

И уже в древней русской литературе мы находим произведения изумительные по точности и выразительности своего языка. Уже в древней русской литературе мы находим высоконравственные идеи — идеи, не утратившие своего значения и для нас, идеи глубокого патриотизма, сознания высокого гражданского долга. И они выражены с такой силой, на какую был способен только великий народ — народ громадного духовного потенциала.

В древней русской литературе мы находим произведения, чтение которых доставляет нам удовлетворение одновременно нравственное и эстетическое. В Древней Руси была красота нравственной глубины, нравственной тонкости и одновременно нравственной мощи.

Корни творчества Пушкина, Державина, Толстого, Некрасова, Горького и многих, многих великих и малых русских писателей не случайно восходят к древнейшим слоям русской литературы.

Приобщиться к древней русской литературе — великое счастье и великая радость.

Лежащая сейчас перед читателем книга доктора филологических наук Олега Викторовича Творогова, счастливо соединяющего в своем лице замечательного специалиста по древней русской литературе со специалистом по истории русского языка, дает яркое представление о значении и неувядаемой красоте русской литературы первых семи веков ее существования.

Книга эта тем более актуальна, что в восьмидесятых годах мы будем широко отмечать тысячелетие русской литературы.

От всей души желаю читателю этой книги радостных и полезных часов приобщения к миру древнерусской культуры.

Академик Д. С. Лихачев

Знакомясь с литературными памятниками Древней Руси, современный читатель без особого труда заметит их отличия от произведений литературы нового времени: это и отсутствие детально разработанных характеров персонажей, это и скупость подробностей в описании внешности героев, окружающей их обстановки, пейзажа, это и психологическая немотивированность поступков, и «безликость» реплик, которые могут быть переданы любому герою произведения, так как в них не отражается индивидуальность говорящего, это и «неискренность» монологов с обилием традиционных «общих мест» — отвлеченных рассуждений на богословские или моральные темы, с непомерной патетикой или экспрессией.

Все эти особенности проще всего было бы объяснить ученическим характером древнерусской литературы, видеть в них всего лишь результат того, что писатели средневековья еще не овладели «механизмом» сюжетного построения, который в общих чертах известен сейчас каждому пишущему и каждому читателю.

Все это справедливо лишь в какой-то степени. Литература непрестанно развивается. Расширяется и обогащается арсенал художественных приемов. Каждый писатель в своем творчестве опирается на опыт и достижения своих предшественников. Однако не в этом «неумении» кроется причина тех особенностей манеры повествования, которая дает о себе знать в произведениях литературы Древней Руси.

Прежде всего предположению о незрелости литературного мастерства писателей русского средневековья противоречит тот несомненный факт, что в той же самой литературе мы встретим немало подлинных шедевров. Разве не восхищает нас, современных читателей, слог и стиль «Слова о полку Игореве», или отдельных мест русской летописи, или «прелесть простоты и вымысла» легенд о монахах Киево-Печерского монастыря, отмеченная еще А. С. Пушкиным[1]? Когда читатель-неспециалист преодолевает языковый барьер — непонятность древнерусской лексики и необычность грамматического строя — и вчитывается, например, в текст торжественных «слов» писателя XII в. Кирилла Туровского или в текст «Жития Бориса и Глеба», то он не может не заметить, что перед ним высокое искусство слова, что слогу древнерусских писателей присуща особая эмоциональная выразительность, что они чувствовали и умело использовали ритм речи, создавали сложный «рисунок» в построении фразы и целого речевого периода.