Юноша смотрел на свои руки — те самые, которыми он вводил пароль, разбивал стекло и поворачивал рычаг. Те самые руки, которые сделали треть работы по уничтожению человечества.

«Мама», — сердце юноши сжалось от боли, шока и острого чувства вины.

А может, ей удастся уцелеть? Если она уехала в глушь, как ей говорили, то может быть…

«Нет», — помотал головой Табас, чувствуя, как к горлу подкатывает комок, а на глазах предательски проступает влага. Даже если она уедет, всё равно это конец. Когда грянет, на севере не останется ни одного нетронутого уголка. Он убил её. Этими самыми руками.

— Табас! Табас, не спать! Рычаг! Поверни его обратно! — Ибар подскочил к своей консоли. — Айтер, ты тоже, иначе я тебя…

Наниматель лишь засмеялся в ответ.

— Если ты сейчас же не возьмёшь в руки этот сраный…

— Да возьму я, возьму! — Айтер и впрямь положил ладонь на рукоять. — Только ничего это не изменит. Ничегошеньки, как ты не поймёшь?..

— На три! Раз! Два!..

Переключиться в изначальное положение было просто: словно сломалась какая-то пружина и металлический рычаг двигался, не встречая никакого сопротивления, и больше не играл никакой роли.

— Чёрт! — орал Ибар, дёргая роковую железяку. — Чёрт, чёрт, чёрт! — он яростно ругался на все лады, а Айтер хохотал, глядя на это. По-видимому, в этот раз он действительно не врал.

Тщетно, всё тщетно.

Табас разжал ладонь, и рука бессильно повисла.

Ибар бросился к потешавшемуся над ним психу, намереваясь завязать его морским узлом.

— Ты же говорил, что хочешь спасти человечество, — сказал, наконец, юноша, визжавшему от боли Айтеру. — Но ты всех убил. Всех… — повторил он, впуская в себя смысл этих страшных слов.

— Нет! — вскинулся Айтер, оскалив жёлтые зубы. Ибар ослабил хватку, и Папаша упал в Капитанское кресло. — Нет же! Я не убил мир, я дал ему шанс. Возможность переродиться. Вы не знаете того, что знаю я, вы не понимаете того, что я понял… Слишком много лишних людей, слишком мало ресурсов, да и те полностью в руках ненасытных ублюдков! Грызня и проедание наследия — вот, что нас ждало. Но теперь, когда замок остался только один, каждый человек будет при деле и нужен. Не будет бродяг, беженцев, войн, голода и нищеты. Я дам людям цель и осознание, что их спасение находится в космосе.

Третьего шанса уже не будет: если не вырвемся с Кроноса, то сожрём друг друга, как пауки в банке. Земля тоже когда-то столкнулась с этой проблемой, но сумела её решить. Поэтому весь этот астероид — огромный музей и напоминание: чтобы люди помнили, какой путь им пришлось пройти, и не повторяли старых ошибок. Но мы всё забыли…

— Так вот он — твой космос! — закричал Табас, испытывая огромное желание всадить нанимателю пулю в голову. — Пожалуйста! Лети куда хочешь! Зачем было всех убивать?!

— Ты что, вообще не слушаешь, что я говорю? Зачем лететь?.. Идиот, — выплюнул он презрительно. — Даже если бы я и раскрыл существование Тоя для всех, это ничего бы не изменило. Я догадываюсь, почему его законсервировали и забыли: искушение завладеть таким сокровищем слишком уж велико. За него разгорелась бы война, которая сожрала бы остатки того, что есть у человечества, и что в итоге? Орбитальный дворец для жирных вельмож? Он был бы разворован, как когда-то Замки, и для людей всё было бы кончено. Насовсем, понимаешь? Проблема ведь не только в нехватке ресурсов и деградации биосферы, а в том, что у людей в голове. — Айтер говорил с искренней ненавистью, глядя куда-то в пустоту блестящими от наркотика глазами, и это было страшно видеть. — Жрать, жрать, жрать, пока пузо не лопнет. Это можно было бы изменить, попробовать перевоспитать, но подобная работа потребует нескольких поколений и огромной власти, а у нас ни того ни другого. К тому же, наше министерство информирования может только плодить болванов да создавать всё новых и новых врагов… Так что пусть горят. Есть одна легенда, старая, ещё с Земли, по которой Боги полностью затопили её водой в наказание за человеческие грехи. Теперь будет огонь. А когда он погаснет, я активирую резервный Железный Замок и заселю Той, а потом и Кронос, новым человечеством. Лучшим человечеством, которое научится на наших ошибках и не повторит их. Первый шаг уже сделан, дальше всё пойдёт само собой.

— Ты себя слышишь вообще? — Табас был вне себя. — Ты же сбрендил! Ты что, всерьёз думаешь, что ты бог?!

— Как и первые капитаны, — отмахнулся Айтер. — Давай смотреть по делам. Я уничтожил старое человечество, я населю Кронос заново, я научу людей, как жить дальше, к чему стремиться, дам им Идею. Чем не божественно?..

Табас смотрел в глубоко запавшие глаза сумасшедшего и не понимал, иронизирует он или говорит серьёзно.

— Спустись-ка с небес, — подал голос Ибар. — Если бы ты был богом, тебя нельзя было бы так легко убить.

— Да за что?! — воскликнул Папаша, закатывая глаза. — Что, неужели в тебе проснулась жалость к людям?

— А хотя бы и она, — ухмыльнулся Ибар. — Не зазнавайся. Не знаю, может, это и правда «шанс» сделал тебя таким, а может ты просто свихнулся. Ты — маньяк. Мало того, ты сделал нас своими соучастниками. И это нельзя просто так оставлять.

— …Сказал Ардеш-Мясник.

Ибар отшатнулся, словно от пощёчины.

— Я знаю всё про вас, — торжествующе воскликнул Айтер. — Всю подноготную. А ты, — повернулся он к Табасу, который как бы невзначай потянулся к оружию, — если хочешь поддержать своего дружка и убить меня, то задумайся, на той ли ты вообще стороне?..

Юноша уже сжался в предвкушении могучего удара, которым Ибар разбил бы Папаше череп.

— И как же моя подноготная сейчас может тебе помочь? — деловито поинтересовался он. — Может, она умеет останавливать пули? Чем биография давным-давно погибшего Ардеша-Мясника спасёт тебя? — чем дальше, тем больше в голосе Ибара проступали знакомые нотки: так же он говорил с татуированным здоровяком в тренировочном лагере, прежде чем сломал ему обе руки. И Айтер, похоже, тоже вспомнил это — у него начали мелко подрагивать колени.

— Тем, что, судя по биографии Ардеша-Мясника, ты можешь стать моим союзником.

Лицо Ибара вытянулось.

— Что-о? Это ты сейчас меня так вербовать собрался?..

— Нет. Никакой вербовки, всё по-честному. Больше нет ни Армстронга, ни Адмет, а если и есть, то скоро точно не будет. Только мы трое остались. И мне нужна будет ваша помощь. Предстоит очень много работы, которую будет сложно осилить в одиночку.

— А ты наглец, — засмеялся Ибар.

Табас вспомнил, как их недавно обвели вокруг пальца, и подумал, что если Айтер говорит, что он честен, то это самый верный знак того, что надо быть начеку.

— Ты, как никто другой, должен меня понимать, — продолжил он. — Твоя биография буквально кричит о том, что ты считал человеческие головы самой удобной дорогой к цели. Начать войну на стороне одного Дома, а закончить в рядах врага, причём быть безжалостным, как к тем, так и к другим. Выжечь родной город из-за подозрения в укрывательстве партизан. Расстреливать сотнями, вешать, распинать, связывать и давить танками, вычищать огромные пространства от людей — думаешь, это намного хуже того, что сделал я?.. Уж кто-кто, а ты точно должен понимать, что жестокость может быть оправдана целью, ради которой она творится.

— Дурак ты, — отмахнулся Ибар, презрительно скривившись. — Много знаний, мало толку. С чего ты взял, что мы похожи? С чего ты взял, что я разделю твой бред про космос, замки и прочую херню? Да, я воевал. Убивал. Предавал тоже. Да, я действительно перешёл на сторону другого Дома и работал на бывших врагов. Но почему ты думаешь, что знаешь мотивы? Ты не знаешь, что на меня свалили просчёты командующего фронтом, поэтому и сожгли в бронетранспортёре собственные солдаты. И так во всём. Ты не знаешь этот мир, ты не знаешь людей. Ты видишь серую массу, не различая лиц. И ещё собрался что-то менять… — Ибар сплюнул. — Доберись до иллюминатора и посмотри вниз, урод. Намного лучше?.. А великие цели, требующие крови, — это полная хрень. Да, я делал мерзкие дела, когда это было необходимо. Но не потому, что у меня была цель, а потому, что не было никакой разницы в том, на чьей стороне находиться, если ни на одной из них нечего защищать. Каждая война преступна, чудовищна и отвратительна, какими бы светлыми идеями её не оправдывали. Но понимают это только тогда, когда всё заканчивается, и вокруг остаются только убытки, трупы, инвалиды и развалины. Хреновые поступки не перестают быть хреновыми от того, что совершаются ради великой цели. Великие цели не воскрешают мёртвых. Тех, чьи кости бросили в фундамент нового мира. К тому же, очень часто оказывается, что можно было без всего этого обойтись. Любая заваруха — просто очередной виток бесконечного цикла. Кто-то рвётся уничтожить старое, чтобы построить новое, но в итоге создаёт ещё большего монстра, которого позже убивает очередной идеалист. И этого не изменить. У тебя в голове уже сложился красивенький образ нового мира, но он не имеет ничего общего с тем, что получится в итоге. Опять-таки потому, что ты людей не знаешь. Перевоспитание ничего не изменит — ты вырастишь чудовище. Ты не бог, ты просто идиот, поверивший в собственную избранность. Ты даже не видишь, что твои идеалы уже сделали из тебя Капитана, — обожжённый наёмник хрипло рассмеялся. — Ты хочешь перевоспитать — они тоже перевоспитывают. Ты хотел уничтожить мешавших тебе врагов ради блага своей страны — они делают то же самое. Они убивают всех под корень, а ты стёр в пыль полтора миллиарда человек. Да я в сравнении с тобой просто святой, ха. И ты думаешь, что с таким подходом тебе удастся сделать что-то новое и лучшее?.. Ни черта ты не изменишь. Всё это было зря. Никаких великих целей: всего лишь глупость, ошибки, детские обиды и психические отклонения.