Вместо укуса последовало касание раздвоенного языка. Тварь облизнула человека переодетого в исчадие, признавая за отродье.

"Чёрт…" — мысленно произнёс Глеб, дёрнув головой.

Тварь в такт ему гыркнула и недовольно фыркнула, пытаясь проскользнуть дальше мимо него, Глеб не позволил — инстинктивно схватил её за вздыбившуюся холку. Он-то думал: она кинется на Волка с Тараном, а тут такое и неожиданно возникло из-под земли.

Людей с отродьями ждал очередной сюрприз. Некто более страшный угрожал всем им. И появился неожиданно, устроив дрожь земли.

Те черти, что спешили нагнать тварей погонщика, повернули вспять, не помышляя охотиться на чудище, против коего практически один на один остался Глеб и вожак своры. Бежать бессмысленно — чудище атаковало их.

Если бы ни тень, Глебу не выжить, а так и реакция твари спасла его от неминуемой погибели. Она отвлекла адское порождение от человека, представляя собой наибольшую угрозу для чудища.

За ней и ринулась громадина, промелькнув зловещей тенью мимо Глеба. Всё произошло настолько стремительно для него, что не успел и духа перевести, а пришлось вступать в новую схватку и не с отродьем, а порождением пекла. Каким образом оно сюда забрело, и как ранее никто не заметил его — ни исчадия, ни люди — оставалось тайной. И какие им ещё предстоит открыть, а пережить — никто не ведал. Все думали только об одном — выжить и продлить свои мучения насколько это будет возможно. Хотя опять же, какой в этом во всём смысл? Особо не задумывались, да и некогда было. Ситуация в пекле менялась не то что день ото дня, а в течение короткого промежутка времени. Здесь было жутко. Иной раз лишь миг разделял мертвеца от исчезновения после проникновения сюда, а порой затягивался, растягиваясь, как казалось: до бесконечности и длился целую вечность.

Не сказать, чтобы Глеб хотел именно этого и столько прожить, но деваться некуда. Начинал понемногу привыкать, точнее, свыкаться с незавидной участью, как и все, кто находился рядом с ним в тот или иной промежуток времени в пекле. Порой что-то пытался изменить — и не всегда получалось, а уж тем паче в лучшую сторону. А как-то так, как примерно сейчас.

Чудище готовилось устроить себе пир — то ли долго скрывалось в недрах оазиса посреди пекла, выжидая знатную добычу, то ли очнулось теперь, и настал черёд запастись на будущее изрядно пропитанием.

Особого желания у Глеба спасать исчадий не было, напротив должен радоваться, что чудище занялось отродьем, а не им и его людьми, но если не остановить непременно доберётся до них, и уж ничто не остановит — ни минные заграждения, которые минёт под землёй, а уж редуты с крупнокалиберными пулемётами для неё, что об стенку горох. Да и миномёт — ещё попробуй, попади. А уж и с 125-мм пушкой надо уметь обращаться, и кроме Глеба на это никто не был способен.

Порождения разбегались по округе, не взирая на близость бури, стремились укрыться за пеленой разбушевавшейся стихии. Исчадия вместе с ними. Никто не желал покидать даже этот столь чудовищный мир с его адскими муками. Продолжали мучаться, но никак и никто угрызением совести — даже люди.

Руки тряслись, ноги по-прежнему подкашивались, Глеб готовился к встрече с чудовищем оазиса, с коим не могли сравниться все прочие вместе взятые порождения и исчадия ада. Настал момент истины. Часть своры угодила в утробу гиганта, а с ними и черти с погонщиками.

Но их численность несильно сократилась, зато было положено начало, оставалось лишь завершить начатое, и именно Глебу. У него был на это свой расчёт — счёты с отродьем. Поэтому в зачёт его трофеев шли все порождения этого мира. Для полного счастья не хватала подобного гиганта.

Цель изначально определена, но без гранат не завалить, а их он готовился применить против тех, кто продолжал носиться по округе, избегая и дальше встречи с гигантом.

Сил гоняться за чудищем не было, и Глебу ничего другого не оставалось, как привлечь его внимание к себе. А как это сделать, если не двигаться? Пришлось выпрямиться. К нему под защиту и бросилась одна из тварей.

Глеб не растерялся, хотя со стороны Волку с Тараном именно так и показалось. Он выстрелил в неё, разряжая обойму патронов безо всякого сожаления, а вот подствольник с "вогом" в то, что следом возникло за порождением — чудище.

— Да подавись!.. — отскочил в сторону стрелок.

— Чёрт… — выдал Волков.

— Получилось, — подхватил Таранов.

Они не верили своим глазам. Не они одни. Чудище неожиданно замедлилось, а после замерло. Даже показалось — умерло. И всё происходило с наступлением сумерек, опустившихся на оазис столь же стремительно, как и буря, а вслед за стихией ещё явилось и порождение из недр пекла в поисках добычи. Само послужило в том качестве отродьям.

Исчадия приняли Глеба на ура. По округе понеслись душераздирающие рыки. Отродья праздновали победу, и никому из них невдомёк, что собой представлял их герой, а именно человека переодетого в чёрта. Чертовщина — и только!

Расчёт Глеба оправдался на 100 %, а иначе и быть не могло — он подвести тех людей, что шли за ним и верили беззаветно: он их спаситель. А не тянул даже на роль проводника, скорее мучителя. Мучался сам, из-за чего его самого постоянно терзали сомнения. Вот и теперь: а правильно ли поступил? Спас тех, кого намеревался уничтожить и до последнего отродья исчадий.

— Или он дурак или просто гений… — не могли взять в толк Волков с Тарановым. Оставались и дальше в засаде, ожидая сигнала от командира.

Глеб продолжал корчить из себя измученного ранами чёрта. И пока что ему его нынешняя роль удавалась. Своим охотничьим трофеем он на раз отбил от собственной персоны пристальное внимание. Исчадия ликовали, они пировали, разрывая на части плоть чудовищного гиганта. Не забывали и об оружии и даже доспехах и прочей защите. Один из демонов заинтересовался костным основанием рёбер и чешуи и также клыков-бивней. Добыча и впрямь оказалась знатной. Не позволил растащить.

— Главарь, — лишний раз уяснил Глеб, кто его основной противник среди отродья исчадий.

Как ни странно было, но разводить костёр подобно на пепелище исчадия не помышляли, поглощая пищу в сыром виде — утоляли жажду крови.

Некто швырнул кусок сырого мяса Глебу. Сразу не удалось уловить, в чём заключался подвох — его проверяли таким образом — свояк он или чужак? Или просто поделились добычей, которую же сам и добыл для отродий? А возможно проверяли иным образом — достоин ли он чего-то большего или той подачки, которую швырнул наездник.

Глеб чувствовал: демон уставился на него — изучает повадки, не отводя пристального взгляда. Выдавать себя не хотелось. У него в отличие от отродья были свои глаза, и не пылали как очи исчадий с наступлением сумерек — прильнул к подачке. Даже пришлось вставить зубы в сырую плоть и оторвать кусок.

В ответ на его действия послышался приглушённо-надменный рык. Так и есть — ему указали на его место. Оставили в покое. И то хорошо — лиха беда начала. А ещё и не начинал толком.

Сумерки продолжали сгущаться. Наконец исчадия догадались зажечь костёр, а то мало ли кто ещё позариться на них с тем же успехом, как и то чудище, которое оказалось их добычей, а не они — её.

Глеб не успел разглядеть, как и кто добыл огонь — для него это осталось тайной. Да и не столь суть важно теперь, а то, что сигнал подан. Его люди ждут продолжения феерического зрелища. И не мог подвести их, а в первую очередь себя. С рассветом раскроется его истинная сущность — человека внутри чёрта — и не утробе, а шкуре. Тогда исчадия его собственную с него живого сдерут.

Стал дожидаться того момента, когда бурные возлияния закончатся отродьем исчадий, и они завалятся на боковую. Должны же когда-то и отдыхать, а набираться сил, и не за счёт утоления жажды голода. Поскольку различия меж ними и людьми, как нынче показалось Глебу, не такие уж и разительные, что было поразительно в высшей степени. Да, внешностью не вышли в его понимании, как человека, и чувства им заменяют животные инстинкты, но в остальном полное сходство.