Пытки — и даже огнём — ни к чему не привели. Язык исчадий напоминал звериный рык, за исключением изменения тональности и обрывистости издаваемых ими звуков.

— Кончайте с ними, — отмахнулся Глеб, не в силах больше взирать на то кровавое зрелище, которое устроили гладиаторы. Подался к женщинам, расположившимся поодаль в стороне от творящихся зверств. — И уходим! Нам здесь больше ничего не светит!

Отряд людей вновь скрылся в тумане, не забыв замести следы бойни — тела подбросили к гейзеру, имитируя сцену: отряд сварился в кипятке природного явления, угодив под выбросы разбушевавшейся водной стихии.

Из головы у Глеба не шёл тот демон-ас на крылатом огнедышащем чудовище. В нём сидела занозой стрела, пущенная из лука Любой.

Подруга успокоила на раз.

— Дротик, — пояснила она. — И принадлежит чертям! Так что демоны не подумают на нас!

— Намекаешь на разборки среди них?

— Если уж мы люди воюем меж собой в своём мире, то почему же этого в свою очередь не могут делать наши новые заклятые враги? На то и исчадия — порождения пекла!

— Не скажи… — призадумался Глеб. Он отметил иерархию в построении боевого отряда. И среди них также были свои расы — черти и демоны. С бесами пока не столкнулся, но, помня слова Любы: был несказанно рад тому, чем опечален.

Потери удручали.

— Пиррова победа! — разозлился он на себя за свою недальновидность. Ему изначально следовало увлечь чудище в пекло под выброс гейзера, а не в оазис. Всем с кем сталкивался, приносил несчастье, грозящее погибелью без права на спасение. — К чёрту пепелище!

— А если там тоже люди, такие же, как мы — и рабы? — напомнила Люба.

— О себе думать надо, а не о том, чего не знаем! А не ведаем, чего творим, и такое, что…

Глеб не сдержался, проявив открыто свои чувства.

— Я всё понимаю: трудно принимать решение, когда заведомо известно: без жертв не обойтись! Но иначе нельзя! И сдаваться! Надо драться! Сражаться…

— И это мне говорит монашка — сестра милосердия! А как же смирение и заповеди — не убий? Это не наш мир! — возмутился Глеб.

— Даже если и так, то, что это меняет? Выходит, нам ниспосланы небесами сии испытания!

— Ага, я уже заметил — ад! Пекло…

Глеба допекли. Ему хотелось остановиться и, наконец, обосноваться в этом мире, а дальше будь, что будет.

— И почему я не остался в лагере при Виле?

Ответ пришёл сам собой: он свободный человек. А там из него пытались сделать прислугу, если не раба. По данной причине с ним подались все, кто являлся воином в его конном отряде, и искал лучшую долю, а везде одно и то же — пекло. Оазисы заняты иными исчадиями с порождениями.

— Привал… — свалился Глеб с коня, пока тот сам не рухнул под ним с тем же успехом. — Осмотреться…

У него не было сил осуществить разведку, и он возложил сию ответственность на принципа. Для того это было непринципиально.

С Гаем двинули три самых стойких гладиатора. И Варвара увязалась за ними. Варвары были близки ей по духу. Что и отметила к слову Люба, не покидая Глеба одного, не позволяя ему поникнуть и раскиснуть — напоминала: он мужик и командир их отряда.

Минутная слабость прошла вместе с усталостью. Даже удалось перехватить немного еды. Провизии оставалось ещё на раз, и не обязательно на завтрак. Кто знает, что ожидает их завтра очередным зноем пекла последующим за мглой. Её также ещё предстоит пережить, и не факт: всем удастся. И потери, случающиеся с завидным постоянством, не придавали уверенности. Но торопиться и спешить, Глеб также не собирался. Он лишний раз обдумал всё, придя к аналогичному выводу, как тогда при виде впервые тёмного столба пепелища в "Земле Обетованной": без борьбы за жизнь никуда — и не денешься. Исчадия повсюду, впрочем, и прочие порождения пекла.

Гай задерживался. Это настораживало. Он подался за ним. Следы вывели его на них. Его люди лежали вместе с конями, придерживая им руками морды, не позволяя храпеть или ржать.

Пепелище оказалось очень близко, даже ближе, чем они рассчитывали на это и то, чего увидели там, а продолжали зреть воочию до сих пор. И то, что ускользало от них, от Глеба с лазерным дальномером не могло.

Он прильнул к нему и… на мгновение зажмурился. Нет, не яркие языки пламени пожарища заставили его сделать это от рези в глазах, а то, что шокировало его. В огонь вместо дров летели человеческие тела, и не все были умерщвлены, некоторые орали и извивались, корчась от невыносимой боли, причиняемой им исчадиями. А те рубили их, отсекая конечности.

— Твари…

— Демоны… — подтвердил Гай, перешёптываясь с Глебом.

До исчадий не более лиги, но их слишком много даже для вылазки во время мглы, хотя опять же пожар пепелища им на руку — демоны как на ладони, самих же будет скрывать мгла, а в случае отступления на прежний рубеж к пеклу — туман. Но опять же твари из гончих свор погонщиков-наездников и монстры с чудовищами — не устоять.

Однако лиха беда начала. Расчёт был на то, что пленников у демонов окажется немало, и они доберутся до них, а соответственно за счёт них пополнят свои поредевшие ряды новыми воинами. Главное вооружить, а терять нечего и некому. Всё и без того очевидно, какая кончина ждёт всех. И участь в любом случае незавидна. Так чего лишний раз продлять свои и чужие муки.

Пожарище на пепелище занялось с новой силой. Запахи палёной плоти достигли разведчиков. Вонь была нестерпимой и невыносимой. Но деваться некуда, пришлось перебороть каждому себя в отдельности.

Да, людей в отряде раз от раза — от стычки к стычке с исчадиями — становилось меньше, зато оружия больше и в основном дротиков, кои они использовали в качестве стрел для луков. Их и мастерили постоянно они. Бой на дальней дистанции являлся их неоспоримым преимуществом, к тому же верхом — в случае чего можно сбежать, как бы это кому не нравилось.

Тактика менялась, приходилось подстраиваться под местные условия адской жизни пекла.

— Ну что, истребители исчадий, — обратился Глеб к людям в отряде по возвращении. — Готовы к смерти?

Он особо не стал распространяться о том, чему стал с Гаем и его разведчиками невольными свидетелями, но раз решили дать здесь последний бой, знать ситуация стоит того, дабы не оспаривать её.

Глеб ожидал: последуют возгласы возмущения, если не вовсе неодобрения. Ничего подобного и не произошло. Даже хмурые лица женщин просветлели, подёрнувшись в уголках и поползли вверх, напоминая отдалённо улыбки ехидства на грани злорадства.

Оставалось разместить людей на местности в оазисе на границе пелены тумана. Ждать наступления мглы оставалось недолго. Демоны засуетились — люди-рабы служили им топливом для пожарища, а за счёт огня они отпугивали тех чудищ, кои были неподвластны и недоступны им и принадлежали этому миру пекла.

— Проклятье… — отметил Глеб: промедление смерти подобно для тех, кого демоны приготовили в жертву на заклание своим адским богам. — Начинаем!

Сумерки ещё не сгустились, а он с двумя десятками всадников выскочил из-за белёсой пелены тумана с гиканьем и криками, привлекая внимание заклятого врага.

В ответ донеслись полузвериные рыки и вопли. В стане демонов поднялся небольшой переполох — и только-то. Похоже, они были готовы к внезапному нападению, поскольку приняли боевое построение, противопоставив небольшому конному отряду всадников толпу худощавых сородичей.

— Чёрт, метатели дротиков…

Они и засвистели в воздухе, обрушиваясь градом на конный отряд людей. В их исполнении последовал обходной манёвр — клин всадников распался на две части, повернул вспять.

Исчадия ликовали. Демонам показалось: они отпугнули залётных гостей, и теперь преимущество на их стороне. Сами преследовать не стали, сквозь бреши в адской пехоте проскочили своры тварей, а вслед за ними погонщики.

Едва их чудовищные питомцы скрылись в белёсой дымке, послышались дикие вопли и рыки отчаяния. А следом их уже издавали адские наездники. Ни один не ушёл… во всяком случае живым, не считая тех, кто превратился в дикобразов из-за тел, истыканных невпопад стрелами. Но и поведать ничего не могли. Все были мертвы.